Звезда Надежды (СИ) - Багров Вячеслав (книга жизни TXT) 📗
— Смотри, чтобы Ааоли тебя не услышала. Она не парень.
Джил рассмеялся этой своей шутке, Сол ржал во весь голос и оба в этот момент, казались счастливыми, как дети.
Джил смеялся до слез.
И как обычно Дождь Ясень появился внезапно, словно чертик из табакерки. Высокий, средних лет, светловолосый, с круглым, улыбчивым лицом, он был одет в белый, новый комбинезон и черные мягкие туфли.
Приблизившись к столу за которым сидели Джил и Сол, Дождь плюхнулся в свое кресло, развалился в нем, оглядывая друзей и окуная их в атмосферу своего терпкого одеколона.
— Привет труженикам.
— Привет, Дож.
— Здорово.
— Здоровей видали, — Дождь Ясень вопросительно осмотрел гладкую поверхность стола: — Что — то я не вижу своего стаканчика чая.
— Сходишь сам, не развалишься, — Сол ухмыльнулся ему во весь рот: — Пищеблок во-о-он там.
— Схожу, Сол, схожу, — Дождь поднялся на ноги и, уже уходя, сказал им через плечо: — Но за это вы будете наказаны.
— Сейчас опять нас картами мучить начнет, — Сол почесал свой нос: — И не надоест же ему!
— Он и в университете всегда был игроком. Чуть не выперли.
— Лучше бы выперли. Сейчас летели бы с кем — нибудь по — спокойнее.
Дождь вернулся к ним, аккуратно неся в правой руке большую стальную кружку, поставил ее на стол и сел в свое кресло. Из кружки поднимался дымок пара.
— Ну-с. Сыграем?
— Дож, давай не сегодня, — Джил поморщился: — Настроение не то. Еще и одеколон твой… Для кого ты воняешь — то, не пойму. Из ведра, что — ли на себя льешь?
— Старичок! — Дождь поднял указательный палец левой руки, правую руку уже запустил в нагрудный карман своего комбинезона: — Приучай себя хорошо пахнуть. Дамы на Заре это оценят.
— У него жена и сын. Насоветуешь сейчас…
— А что я? — Он вытащил из кармана колоду карт: — Я же не агитирую на блуд.
— Я человек семейный, Дож. Мне так вонять, воспрещается. — Джил смотрел, как тот уже мешает карты и начинает их раздавать: — Ааоли тебя когда — нибудь выгонит отсюда, за эту вонь.
— Козыри, старички. Козыри — крести! — Торжественно объявил Дождь Ясень.
— Как это все надоело. — Сол Дин глубоко вздохнул и взял свои карты: — И чего мы терпим, не понятно. Все равно выиграет. Хоть бы раз проиграл.
— Не в моих правилах — поддаваться ущербным простакам, — Дождь смотрел в свои карты, лицо его сделалось задумчивым, он уже мычал себе под нос какой — то мотивчик.
Джилу нравились их посиделки. В такие минуты забываешь где ты и зачем. Дождь Ясень.
Он подумал, что ведь это очень хорошо, что они собрались на «Стреле», совсем как в детстве, когда Сол жил с родителями в соседнем квартале от Джила, а Дождь приезжал на летние каникулы к бабушке. То были сказочные времена, теперь их не вернуть, но так хочется снова заглянуть в Дом Конструкторов и посмотреть на действующие модели антигравов. Или сходить на реку и по долго, не вылезая из воды, кататься втроем на притопленном, сучковатом бревне — до посинения, до сильной дрожи во всем замершем теле и кричать друг другу глупости, и грести, и размахивать руками, и нырять с большего, гранитного камня, что как голова уснувшего великана торчал из воды, почти у самого берега. С Дождем он не виделся со времен академии, в которой шесть лет проучились дружной компанией — Джил, Дож, Сол и Мау. Последнего Джил видел перед отлетом на «Стрелу» — он пришел провожать его в космопорт, подтянутый, торжественный. Дана Мау не любила, всегда они с ней собачились. Зато Джил — младший был от Мау в восторге.
— Вот, что я расскажу вам, старички…
Джил слушал Дождя в пол уха. Ему нравилось, что они собирались вот так, по — простому, как в прежние годы, нравилось слушать россказни Дожа, его перебранки с Солом, и все это составляло единую часть его внутреннего уюта, мозаику, из которой складывались дни на «Стреле», их внутреннее наполнение. То, что многие из экипажа решили их покинуть и отправиться на Зарю, даже к лучшему. Сразу пропала нервозность в общении, настороженность и недоверие. Остались те, кто должен был остаться, те к которым доверие не имеет границ — друзья.
— Так, что Сол, — продолжал говорить Дождь Ясень, подкидывая последнему карту: — Если за годы проведенные в академии, ты не осилил простейшей игры в карты, то у меня возникают вопросы к защите твоего диплома…
— Мой диплом тебя не касается. Он выстрадан потом и кровью… А!
— Готов! — Дождь рассмеялся — беззлобно и весело: — Сол, меси колоду: — Лететь нам еще пять дней. Сделаем дело, и на обратном пути я возьмусь за ваше обучение всерьез.
— Шулер. — Сол принялся раздавать карты, вид у него при этом был сосредоточенный и глуповатый.
Пришла Ааоли.
Флорианка выглядела бодрой и веселой. В верхний правый нагрудной карман ее желтого комбинезона была вставлена красная, искусственная роза, волосы затянуты в короткую косичку на макушке.
— Котята — бездельники, — она посмотрела на Дождя, спросила: — Дож, что с нашим челноком?
— С нашим челноком, сударыня, все в полном порядке. Можешь сделать мне официальный запрос и я дам тебе развернутый, подробный отчет.
Она сидела между Джилом и Дождем, напротив притихшего Сола и, наклонившись к Дождю, сказала со своей улыбкой, в стиле «ну — ну»:
— Дождик, если у нас хоть, что — нибудь…
— Ааоли! Я уже трижды проверил все системы.
— Я тебе уши отгрызу, милый. Твои наодеколоненные уши.
Они играли вчетвером.
Джилу было хорошо и спокойно. Слушая разговоры друзей, он думал о том, что еще пять суток полета, и они полетят домой.
Конечно — же несколько месяцев обратной дороги, это долго, но это дорога домой. Она всегда легче переносится. Джил знал это еще по тому времени, когда водил старый грузовой космолет «Толстяк»…
— Мошенник! — Ааоли громко рассмеялась.
Проиграла.
Судя по корабельным часам, сейчас шла вторая половина дня. Сегодня или завтра надо пройти с осмотром Бомбовый отсек. Там, по сути в огромном ангаре, находится ракета с «Хлопком».
«Завтра», — подумал Джил.
Пусть сегодняшний день пройдет вот так — безмятежно и без суеты.
Он подумал о челноке.
Конечно это не крейсер, с его необъятными пространствами, но челнок тоже нельзя было назвать маленьким. По своим размерам он едва ли уступал космолету третьего класса и имел все необходимое для жизни и комфорта многомесячного перелета.
Он усмехнулся, вспомнив Глака Ноу, то, как тот держался во время обсуждения эвакуации. Глак не был актером, и Джил видел в его лице едва сдерживаемую радость при решении отправить челнок со всеми желающими на Зарю.
Джок Суни — старый алкоголик, упирался изо всех сил — спорил, доказывал, что с ним «все будет в порядке», даже когда Гуэн и Тресса единодушно заявили, что майор не перенесет полный перелет.
Джок Суни.
Тресса Ига.
Гуэн Кха.
Ос.
Ему не хватало их. Джил ловил себя на том, что думая о майоре, двух врачах экипажа и об Осеннем, его посещает грусть, словно они не улетели на челноке, а умерли здесь. Давно…
На какое — то мгновение ему почудился призрак памяти — лежащий на полу, в большей багровой луже, мертвый Гуэн, он лежал лицом вниз, а в его обтянутой белым комбинезоном спине, виднелись пять маленьких отверстий из которых кровь залила спину и бедра флорианина, растеклась по полу — уродливая, безобразная. И словно уснувшая Тресса Ига, положив голову на стол, сидела в кресле, и ее черные с сединой волосы, скомкала загустевшая кровь…
Джил вздрогнул и внутренним усилием отогнал это видение и, помня как провожал их к челноку — живых и озабоченных этим своим отбытием, устыдился самого себя.
Подумать о живых, как о мертвых!
После возвращения на Зарю, надо бы как следует отдохнуть. Никаких полетов. Только семья и дом. Он будет проводить все время с женой и сыном. И никаких дел, никаких тревог и забот. Хотя, конечно — же, Сол припрется со своим, как обычно, внезапным визитом. Да и Дождь вряд ли будет долго пропадать на Оре…
