Звезда Надежды (СИ) - Багров Вячеслав (книга жизни TXT) 📗
Ему становилось душно.
Воздух внутри скафандра был тяжелым, влажным, тягучим, и сам Ос казался себе в нем немым и беспомощным идиотом.
— Я не бездарь. Просто этот воздух, эта жизнь внутри скорлупы… Да, скорлупы.
Он различил маленькие, розовые точки — светлячки, крошечные и пугливые, они наполняли пространство вокруг Оса, роились, вспыхивали и гасли, и через них светили звезды — ослепительные, большие. И он с озарением понял, что так и должно быть, что они часть мироздания, никем не видимые, не узнанные, но пронизывающие все, несущие смысл и легкость.
Это открытие буквально захватило его сознание и Ос, затаив дыхание, смотрел на эти розовые звездочки, боялся их спугнуть своим вниманием, своим любопытством.
Розовая, живая пыль…
Это, это…
Это будущие звезды!
Ос все понял. Он видел еще не родившиеся, но ожидающие своего рождения, звезды.
И они несли для него вдохновение и смысл. Он хотел выразить возникшие чувства — смешанные, новые, непонятные, наполненные новым смыслом — неуловимым, ускользающем. Ос как бы услышал слова, аналогов которым не было в его языке, не существовало самих этих слов, а лишь звук несущий гармонию и рифму.
— О-о-о-а-а-и-и-и…
Голос его зазвучал высоко и звонко, застыл на одной высокой, пронзительной ноте:
— И-и-и-и… Я-я-а-а-а!…
Он задыхался.
Искры, розовые искры теснились у стекла гермошлема.
Руки его поднялись к фиксаторам гермошлема, голос — захлебывающийся, уже надрывный, кричал, кричал, кричал…
Фиксаторы отскочили.
Фигура Оса, застыла на месте с поднятыми вверх руками, ближний зеленый фонарь, освещал его левый бок ровным, мягким светом, играл изумрудом на локтевых ремнях, стальных носах ботинок, покрытом инеем, на поднятом стекле гермошлема…
Глава четвертая. Трое
Джил вернулся в свою каюту и, не снимая пахнущего потом комбинезона, упал на кровать, смотрел в белый потолок.
Прошла неделя, как погиб Ос.
О Диски, Джил почти не думал. Диски не был другом, не был буксировщиком, Диски — военный инженер, который так и остался «не своим».
Ос погиб.
И Джил его отпустил.
Он закрыл глаза, и постарался расслабиться.
Кровь с силой билась в висках, грудь отяжелела, словно на нее положили мешок с песком.
Сегодня он проверял челноки — два спасательных, скоростных космолета, стоявших в ангарах на семнадцатом ярусе крейсера. Все с ними было в порядке. Остроносые, с треугольными закрылками в хвостовой части и раздутыми боками, С — челноки могли в любую минуту унести экипаж отсюда, спасти его или погубить. Заправленные топливом, с полным запасом продовольствия, надежные машины — они ждали приказ к старту.
Домой.
К Заре.
Джил недолго думал об этом. Объект должен быть уничтожен. Других вариантов нет. И потом. Как показала недавняя вылазка за пределы крейсера, эвакуация на С — челноках может стать фатальной для экипажа.
Вчера в кают — компании, его помощник высказался в том духе, что внутри челноков должно быть также надежно, как внутри «Стрелы». Он уже думает об этом.
— Если на челноках установить все имеющиеся в наличии нейтрализаторы…
Он видите ли, хочет что — то, где — то устанавливать.
Джил понимал, что его должность капитана крейсера, уже не имеет для военных никакого значения.
— Это вопрос времени, — пробормотал он в слух и закрыл глаза.
После обеда Джил шел на лифтовую площадку четвертого яруса, и там буквально столкнулся со стоявшими в коридоре офицерами — Чжум Оу, Слог Тревоном, Камнем Грозой, Ветром Скатом и Глаком Ноу. Когда он вывернул в коридор из — за угла, они уже молча ждали его появления — заряне и флориане смотрели на приближение своего капитана молча. Они расступились, когда Джил проходил мимо них — угрюмо и почтительно.
Сдержанно.
Джил уходил прочь и спиной, каждой своей клеткой, чувствовал на себе их взгляды.
Тяжелые взгляды.
Они там о чем — то разговаривали.
Что — то обсуждали.
Между собой.
После гибели Оса и Диски, Джил ложился спать не раздеваясь — кобура с пистолетом теперь всегда висела на его поясе.
Не открывая глаз, он полез в нагрудный карман комбинезона, нащупал в нем пластину с таблетками, и вынув ее, выдавил одну таблетку и положил в рот. С недавних пор, свет стал причинять ему боль в глазах. Не всегда. А как теперь, когда усталость и нервозность валили его с ног и лишали сил.
Во рту Джила таяла таблетка и ее мятный, терпкий вкус был приятен и свеж.
«Надо встать и выключить свет», — он лежал не двигаясь, правая нога свисала до пола: «Осталось недолго. Больше половины пути, пройдено».
Ос — задумчивый и словно живой, как призрак памяти, появился перед его внутренним взором, стоял и смотрел, куда — то в сторону, как обычно он любил смотреть.
Джилу стало трудно дышать, горло сдавил спазм.
«Я виноват, Осенний».
Ему очень, отчаянно захотелось покинуть это место, каюту, корабль, и оказаться дома, хоть не надолго.
На час.
На минуту…
Он не заметил, как уснул.
И ему приснился сон.
Тресса Ига только что ушла. Она заходила к Гуэну по какому — то вопросу о «аппаратной рухляди» — Джил не понял и половины того, что обсуждали врачи, потом, устроив им обоим разнос по всем пунктам, в выражениях она не стеснялась, помянула «последствия алкоголизма командного состава» — при этом женщина в упор смотрела Джилу в глаза, махнула рукой и вышла из медицинского отсека.
Джил сидел за рабочим столом Гуэна Кха и наблюдал за эволюцией чувств на мохнатом лице врача — флорианина, от смущенного возмущения эмоции Гуэна быстро сменились досадой, а потом приняли ироничные оттенки.
Врач обошел стол и тяжело опустился в свое кресло, напротив Джила.
— Доставай. Чего уж теперь.
Джил наклонился и вытащил из под стола две пузатые склянки со спиртом и два стакана. Поставил все это на стол.
— В запой не уйдешь?
— Не уйду. — Джил аккуратно разливал спирт по стаканам, пролил немного на глянец стола.
— Может она все — таки, огорчить застолье, — Гуэн усмехнулся в свои тонкие проволоки — усы, его кошачьи глаза расширились: — Но прекрасный человек.
— Да, — Джил поставил перед Гуэном его стакан: — На прошлой неделе Трессу очень хвалил Слог. Она ему зуб лечила.
— Только не про зубы. Я тебя прошу. — Гуэн счастливо и громко рассмеялся, так словно освобождался от чего — то тягостного — легко и свободно.
Джил тоже смеялся, но не понимая причины смеха Гуэна — смеялся просто, чтобы поддержать его хорошее настроение. Последние дни врач — флорианин был неразговорчив и мрачен, а сегодня вот — ожил, стал веселым, шутил, рассказывал о своей молодости, как учился, женился, попал во флот… Джил слушал его внимательно и с интересом, иногда начинал говорить о событиях из своей жизни, но Гуэн перебивал его словами — «это не то», смеялся и продолжал говорить сам.
Вчера Джил, едва державшись на ногах, ушел от Гуэна далеко за полночь.
Врач неожиданно притих — смех мгновенно улетучился, сменившись настороженностью в голосе, спросил Джила:
— Сны снятся?
Джил перестал улыбаться, сухо ответил:
— Снятся.
Гуэн откинулся на спинку своего кресла, опустил голову.
— Мне мои снятся. Дети. Но такими, какие они были в детстве. Играют на поляне, а я смотрю. И все. Больше ничего. — Он тяжело вздохнул, продолжил: — Дочка старшая уже четвертый год врачом работает, на Ор улетела, а младший… Увязался, понимаешь, за какой — то поэтессой. Ладно бы талант у нее был, образование. А то ведь… — Гуэн посмотрел Джилу в глаза: — Я ему говорю, сынок, это просто гормоны — забудешь. Иди учись!… Разругались. Так и улетел я на «Стрелу», не попрощавшись. И ведь не глупый флор растет, способный. А!
