Звезда Надежды (СИ) - Багров Вячеслав (книга жизни TXT) 📗
— А в чем вы вообще уверенны? — Рассмеялся ей в лицо капитан — энергетик Ветер Скат: — В чем? Я вот сомневаюсь, что Объект способен как — то влиять на нас! И вся эта затея… Летит где — то кусок камня, а истерику подняли! Не ваш ли «Барьер» сводит экипаж с ума? Молли! Не его ли не изученному излучению мы все обязаны этим кошмарам? Где доказательства разумности «Объекта»?
— Почитайте отчеты лаборатории…
— Читал я ваши отчеты, Лория. Притянутая за уши белиберда! Существуют объективные данные радио телескопов, отчеты центра «Звезда». И там пишется совсем другое, Лория. Совсем.
— Я не буду с вами спорить, Ветер. Вы не понимаете, о чем говорите.
— Ну, конечно. Все мы здесь конченные тупицы. — Черные глаза Ветра, смеялись: — Вы сами писали, о воздействии «Барьера» на психику разумных существ. Наши доктора. — Ветер кивнул сидевшим рядом друг с другом врачам — Гуэн Кха и зарянке Трессе Иге: — Они пичкают нас пилюлями от кровотечений, и с каждой неделей, все больше и больше. А это не Объект виноват. Виновато излучение «Барьера». Возникли вопросы? Много вопросов, Лория. И нам всем нужны на них ответы. Разумеется, последнее слово за капитаном, — он с улыбкой посмотрел в сторону Джила: — Но ответы нам необходимы. Сейчас! Я закончил.
Потом говорил флорианин Чжум Оу — ничего нового он не сказал, но повторил почти дословно Скат Ветра.
Сол Дин попытался было с ним спорить, но «не до инженера» — сразу заткнули.
Ааоли хранила молчание.
Майор Суни также не вмешивался в спор. Только один раз он произнес коротко и громко:
— Глупо. Глупо рисковать из — за снов.
Спустя час, они решили проголосовать.
С перевесом в один голос, было решено выйти из корабля и вывести зонд связи.
Ос — облаченный в скафандр «Окунь», стоял в ярко освещенной шлюзовой камере кормового комплекса, рядом с Диски. Продолговатый, округлой формы зонд связи, ощетинившись антеннами, гладкий и блестящий, покоился на высокой транспортировочной тележке по правую сторону Оса.
Ждали.
Молча.
Ос повернул голову внутри гермошлема, взглянул на молодого напарника. Сквозь светлые блики на лицевом стекле гермошлема, он увидел лицо Диски — спокойное, даже какое — то мечтательное. Он разглядел конопушки на носу лейтенанта — инженера, вздернутый, курносый нос и пухлые губы.
Сопляк.
Ос отвернулся, стал смотреть перед собой.
Здесь все было белое.
Перед ним белела матовая стена и выходной, пузатый люк — большой и квадратный, с круглым иллюминатором в верхней части.
В иллюминаторе царила тьма.
В наушниках было тихо. Голос Лории исчез — дав ему последние инструкции, зарянка замолчала, и теперь он ждал приказ на выход. Там, за этим люком, находилась площадка для зондов — небольшая, Ос видел ее только на экранах обзора, пустая, со светящейся разметкой для модулей обслуживания и надстройкой слева, на которую вела короткая, стальная лестница.
В принципе ничего сложного в выводе зонда не было — выкатить тележку с зондом из шлюзовой камеры, докатить ее до стартовой площадки, где находится распределительный щит управления, подключить зонд экранированным кабелем к щиту, и спокойно вернуться обратно.
Тридцать метров в одну сторону, тридцать в другую.
А потом Джил отключит ходовые двигатели и антиграв, и Лория, сидя в командном отсеке, активирует зонд и поведет его прочь от корабля…
Ос устал от скуки и безделия. Недели и месяцы проведенные им на крейсере, с редкими днями, когда он был занят делом, утомили его. Он хотел прогуляться, пусть недалеко, пусть ненадолго. Но это было лучше, чем торчать в своей каюте или сидеть в навигаторской рубке, разглядывая однообразие показаний приборов.
Ос усмехнулся, вспомнив лицо Джила — встревоженное, рассерженное.
Джил не хотел отпускать Оса выводить этот зонд.
Джил был против.
Ос захотел придумать по этому поводу короткий стишок, но мысли были, как деревянные — рифма не шла.
— Ос, мы готовы. — Прозвучал в наушниках голос Джила — напряженный, резкий.
— Ясно. Давай нам выход.
Из шлюзовой камеры начал быстро откачиваться воздух — Ос слышал легкий свист, потом стало совсем тихо, звуки снаружи скафандра умерли.
— Мы будем держать вас под наблюдением, Ос. — Снова голос Джила: — Если ты заподозришь хоть малейшее отклонение в своем самочувствии, даже если тебе покажется что — то подозрительным…
— Знаю, знаю. Все бросаем и убираемся обратно на крейсер, — закончил за него Ос.
Он опять посмотрел на напарника, теперь уже повернувшись всем корпусом в его сторону.
— Я готов, Ос. — Диски положил руку в белой перчатке скафандра на никелированную ручку тележки, выглядел спокойным.
— Открываю люк. — Голос Джила.
Белый люк перед ними плавно и медленно открылся, уйдя в левую сторону, блеснули в свете световых панелей его мощные петли.
— Покатили, — сказал Ос Диски: — Медленно.
Они тронулись в путь — не спеша, толкали тележку перед собой по стальной поверхности пола, и их магнитные ботинки при каждом шаге, с глухим звуком, передававшимся через ноги, ударялись, прилеплялись к полу.
Тум, ту — тум, тум, ту…
Выкатили тележку из шлюзовой камеры — черное небо вокруг и яркие точки звезд, пространство стартовой площадки погружено в полумрак, лишь горят впереди посадочные огни разметки для модулей, и редкие, матовые плафоны фонарей слева на надстройке.
Катится тележка, гудит, потемнела, ее поручень отражает свет позади — яркие, тонкие блики.
Тум, тум…
Прошли три метра по очерченной красной линией разметке.
Пять метров.
Инструментальный ящик справа — в тени крейсерской обшивки, черный прямоугольник, торчащий вверх на фоне звезд и размытой туманности Овал.
Стоп.
— Все, — произносит Ос.
— Я за кабелем, — Диски убирает руку с поручни тележки, смотрит в стекло гермошлема Оса: — Семь минут.
— Семь минут.
Ос наблюдает, как Диски спокойно отвернулся, разворачиваясь к инструментальному ящику, туда, где во мраке тени, тускло горит габаритный фонарь и зеленая цифра «3».
— Как у вас? — Голос Джила.
— Порядок у нас, — Ос перевел взгляд с Диски вверх, на звезды.
Они горели холодно и спокойно — далекие, недосягаемые, но непостижимым образом близкие — родные.
Белые, голубые, розовые…
Он всегда удивлялся этому — красоте звезд. Казалось бы ничего интересного, просто светлые точки на черном фоне. Но если присмотреться, если представить…
Странная красота.
Красиво…
Это красиво.
Диски приблизился к инструментальному ящику.
Обычный стальной ящик, больше человеческого роста, с гладкой, глянцевой поверхностью — отсвечивал темно — серым.
Такие стояли и на его «Упрямом», где он служил почти два года. Зная, что там увидит — три широких, вместительных отделения, с белыми лампами подсветки в каждом, Диски протянул руку, взялся за кривую рукоять на дверце и повернул ее вниз.
Он почувствовал под ладонью щелчок — тонкий, едва уловимый, и потянул рукоять на себя, открывая дверцу. Вспыхнули лампы подсветки — белые, матовые, и сразу стало светло. Он увидел в ящике три отделения. В верхнем в специальных пазах зеленого пластика, покоились блестящие инструменты — большие и поменьше — кусачки, плазменные паяльники, пассатижи, зажимы и мелочь, вроде отверток и ключей, но приспособленных под руку в перчатке скафандра. В центральной ячейке, прижатый красным зажимом к стенке ящика, висел экранированный кабель связи, скрученный в плотный, черный моток.
Это случилось, когда Диски протянул руку к мотку кабеля — едва заметный, мягкий толчок снизу, под ноги, словно палуба крейсера, слегка дернулась вверх.
На какую — то долю секунды Диски стало дурно — ящик со всем его содержимым, поплыл перед глазами, искривился, свет светильников померк. А потом все опять вернулось в норму — Диски смотрел на свою руку, протянутую к мотку кабеля, застыл, прислушиваясь к своим чувствам.
