Степень превосходства (СИ) - Соколов Юрий Юрьевич (список книг .TXT) 📗
— Пора устраиваться на новом месте жительства, — сказал Герман. — Как у тебя с энергией?
— Остаток ресурса — восемнадцать процентов, — ответил Сапсан. — Почаще бывай на солнце. Отключи усилитель мышц, ты достаточно окреп. Найди ручей с холодной водой возле деревни и периодически забирайся в него в самую жару, чтобы я мог вести подкачку за счет разницы температур. Тогда я сумею зарастить дыры в комбезе — зверь ничего важного не повредил.
Агизекар возник рядом абсолютно бесшумно.
— Могу я остаться с лесными людьми? — спросил Герман. — Жить в вашем поселке вместе с вами?
— Герман из рода Левицких желанный гость в моем доме, — улыбнулся Агизекар. — Идем обратно. Флиенти уже готовит тебе ужин.
Глава 16
Наземный наблюдательный пункт СОЗ в секторе восемнадцать готовили к повторной консервации. Экспедиция ККВЦ завершила свою работу в Восточном массиве — ученых уже вывезли с планеты, оставалось перебросить на орбиту специалистов группы технической поддержки и их оборудование.
Аркадий Бабурин и Кэй Шентао стояли в ангаре, наблюдая, как роботы перетаскивают контейнеры в трюм большегрузного катера.
— Чувствую, нам еще предстоит вернуться сюда в недалеком будущем, — сказал Бабурин. — Экспедиция всех поставленных задач не решила.
— А с чем мы не справились? — спросил Шентао. — Только с отловом горилл. Так ведь с самого начала было ясно, что это дело профессионалов. Стоило обратиться к ним сразу, а не мучиться самим.
— «Обратиться сразу», — повторил Бабурин. — А ты в курсе, что Координационный Совет до сих пор рассматривает кандидатуры? И неизвестно еще, кого утвердит.
— Да брось, Аркадий, там и выбирать-то не из кого. Сам знаешь, что после всех бюрократических священнодействий и проволочек все равно утвердят Шарпа. Бывший военный, дисциплинирован. И в команду к себе собрал таких же ребят. Хотя лично я не понимаю, почему нельзя обратиться в ту фирму, что уже получила заказ от Джайпурского института. Профессиональные звероловы высокого класса, и ведь все равно будут ловить тех же самых горилл. Достаточно дать дополнительный заказ на нужное число особей.
— Ты имеешь в виду фирму Дугласа? Их слишком мало — всего четверо.
— Тогда стоило бы не пускать их сюда совсем.
— А под каким предлогом? Это раньше Комитет мог закрыть доступ на Тихую на сто лет, никому ничего толком не объясняя. Сейчас не те времена — объяснять придется, и скрыть заинтересованность правительства не удастся. А любая утечка информации на данном этапе крайне нежелательна. С одной стороны, шумиха в СМИ посеет панику, с другой — привлечет на Тихую сотни авантюристов и просто праздных зевак. Ты знаешь нынешнее положение в Службе охраны заповедников. После таких сокращений смотрители окажутся не в состоянии перекрыть доступ на планету толпам любопытных и тысячам контактеров-любителей. И ведь все они будут стремиться подобраться как можно ближе к гориллам. Несчастных случаев не получится избежать никак. Эти существа чудовищно опасны.
— В том-то и дело, — сказал Шентао. — Поэтому лично я все же закрыл бы планету для всех посторонних. Причем не с помощью смотрителей, а кораблями ВКС.
— Я бы тоже поступил именно так, — согласился Бабурин. — Но Совет считает, что вводить боевые корабли в систему Эос неразумно. И, прямо скажем, не без оснований. А контролировать подходы к Тихой из соседних систем ВКС не в состоянии. Но что толку рассуждать? Решения принимаем не мы с тобой, и не Совет даже, а…
— …Сиднейский институт, — закончил Шентао, и оба невесело рассмеялись.
— Именно так, — сказал Бабурин. — Великий и могучий Сиднейский институт.
***
Маркус Мендель сидел в своем кабинете на сто восьмом этаже здания, в котором располагались штаб-квартиры научно-исследовательского центра «Евгеника» и одноименного общественно-политического движения. Сотрудники в повседневных разговорах обычно именовали сто восьмой «последним», хотя выше находился еще один этаж. Однако там была резиденция главы «Евгеники» Герхарда Снельмана, а это все равно что Господа Бога. Лифты туда не ходили, и единственным человеком, который имел свободный доступ на сто девятый, вот уже много лет оставался Мендель, официально занимающий в иерархии организации всего-навсего должность пресс-секретаря.
Внизу жил своей жизнью Новый Буэнос-Айрес, когда-то заложенный неподалеку от старого. Небоскреб «Евгеники» одиноко возвышался посреди обширного сквера на окраине города, занимая в южноамериканском мегаполисе такое же обособленное место, как сама «Евгеника» — в науке и политике Земной Федерации. Мендель сидел в небрежно-расслабленной позе человека, обладающего огромной властью и возможностями, к ним давно привыкшего и переставшего думать, насколько велика эта власть и насколько далеко простираются возможности тайного — и единственного настоящего заместителя Снельмана. Он просто работал в паре со своим киб-секретарем, работал сосредоточенно, большей частью молча, экономя каждое слово. Мендель вообще не любил говорить — он терпеть не мог звуки собственного голоса, который навсегда изувечили опыты по расширению сознания с неумеренным употреблением гипномина. Он не раз просил Снельмана навсегда освободить его от необходимости выступать публично и предоставить возможность быть тем, кем он на самом деле был, — но Снельман так и не сделал этого. Мендель подозревал, что дело тут не столько в конспирации, сколько в изощренном садизме, присущем президенту «Евгеники». Пришлось смириться и удовольствоваться тем, что Снельман, неизменно верный склонности к мрачному юмору, пообещал уволить его с официальной должности в качестве подарка к семидесятилетию. До юбилея Менделю оставалось четыре года, и ему оставалось лишь надеяться, что Снельман сдержит слово.
Завершив просмотр отчетов начальников научных отделов, которые касались официальной, достаточно безобидной деятельности «Евгеники», Мендель приступил к главному — анализу информации, поступившей по внутренним и внешним, строго секретным каналам. Организация, подобно айсбергу, имела скрытую от посторонних глаз часть, и лишь немногие знали, насколько она велика.
Иначе было не выжить. Идеи кардинального улучшения рода человеческого до сих пор вызывали страх и неприятие у большей части граждан, и эти настроения умело подогревались и властями, и религиями всех мастей. Сколько раз с момента создания «Евгеника» находилась под запретом или его угрозой — не сосчитать. Однако ее окончательные похороны всякий раз откладывались. Слишком многие ученые интересовались только своей работой и хотели продолжать ее несмотря ни на что, в том числе и на закон. Слишком много богатых и влиятельных людей желали сверхспособностей немедленно и лично для себя. Именно от них «Евгеника» получала средства на исследования. Именно они блокировали опасные для нее законопроекты в парламенте, проводили нужные, и помогали держаться на плаву. Именно они определяли в конечном счете ее политику и главные направления научной деятельности. Официальная медицина добилась продления человеческой жизни до ста пятидесяти лет, но тем, у кого хватало средств на омоложение, хотелось бессмертия. «Быть образом и подобием Божиим лишь по названию в наши дни совершенно недостаточно, — любил говаривать Снельман. — Заполучить реальные божественные качества куда более заманчиво».
Основу подводной части айсберга «Евгеники» заложил еще в двадцать первом веке Андрес де Олива — именно он создал разветвленную сеть подпольных лабораторий, в которых запрещенные исследования велись запрещенными способами. Он не брезговал ни промышленным шпионажем, ни шантажом видных ученых, ни связями с группировками типа союза «Новая раса», прибегая к помощи экстремистов по любым вопросам, вплоть до физического устранения неугодных политиков. Неизвестно, чего он больше принес «Евгенике» в целом, — вреда или пользы, но система, созданная им, благополучно существовала и поныне.
Иногда Мендель прерывал работу, вставал, подходил к окну, потягивался и тут же возвращался обратно. Уставало тело, но не мозг. Его личные эксперименты, которые он, будучи молодым ученым, проводил на себе самом, увенчались полным успехом, несмотря на мелкие неприятные нюансы, вроде потери голоса. Расширенная до предела память оказалась способна вмещать неправдоподобные объемы информации и оперировать ими со скоростью киб-разума класса «абсолют».
