Гражданин Галактики - Хайнлайн Роберт Энсон (читать книги полные .TXT) 📗
До последнего момента Торби вводил бесконечно малые поправки, потом рассеянно тронул клавишу, которая приказала компьютеру отправить снаряд по заданной кривой. Еще два удара сердца – и атомный снаряд пустился в путь.
Джери потянулся к рубильнику – остановился, когда увидел, что Торби бешено нажимает на клавиши, приказывая снова выстрелить, пока рейдер не послал парализующий луч. Затем все исчезло, корабль ослеп. Его охватил паралич.
Последующий анализ показал, что парализующий луч действовал на них семьдесят одну секунду. Джери очнулся, когда луч погас. Он увидел, что Торби изумленно смотрит на щиток… потом он пришел в неистовую активность, пытаясь выработать новое решение. Джери положил руку ему на плечо.
– Бой окончен, Торби.
– А?
– Ты попал. Отличный бой. Мата гордилась бы тобою.
«Сизу» был слепым целый день, пока чинили пространственные видеоскопы. Капитан продолжал подниматься, больше ничего не оставалось. Но вскоре корабль снова видел, и еще через два дня он погрузился в спокойную тьму мультикосмоса. В тот вечер устроили обед в честь Торби.
Бабушка произнесла обычную речь, вознося благодарности, что Семья вновь спасена, и отметила, что сын «Сизу», который находится рядом с ней, явился орудием этого счастливого, хотя несомненно заслуженного избавления. Потом она откинулась назад и начала поглощать пищу, а ее невестка склонилась над ней.
Торби не радовался почестям. Он мало что помнил о бое; ему казалось, будто его чествуют по ошибке. После боя он был в полушоке, потом заработало его воображение.
Они были всего-навсего пираты, он это знал. Пираты и рабы, они пытались захватить «Сизу», намеревались обратить в рабство Семью. Торби ненавидел рабовладельцев с тех пор, как себя помнил, ничто так не безлико, как институт рабства, он ненавидел рабовладельцев с младых ногтей, до того, как узнал это слово.
Он был уверен, что папа одобрил бы его, он знал, что папа, будучи мягким человеком, без единой слезинки уничтожил бы всех рабовладельцев в Галактике.
И все-таки Торби не чувствовал себя счастливым. Он все думал о живом корабле, внезапно умершем, ушедшем навсегда в сияющий взрыв. Посмотрел на свой указательный палец и удивился. Он попался в старую ловушку, как человек, у которого противоположные устремления, который ест мясо, но предпочел бы, чтобы мясником был другой.
Это был обед в его честь; уже три ночи Торби плохо спал и выглядел очень утомленным. Он клевал носом над едой
Посреди обеда он вдруг понял, что Бабушка смотрит на него, он в спешке пролил что-то на куртку.
– Ну? – угрожающе сказала она. – Хорошо вздремнул?
– Ой, извините, Бабушка. Вы мне?
Он поймал предостерегающий взгляд матери, но было поздно: Бабушка уже распалилась:
– Я жду, что ты скажешь что-нибудь мне.
– Ой… прекрасный день!
– Я уже заметила, что он необычный. В космосе редко идет дождь.
– То есть, прекрасный обед. Да, замечательный праздник. Спасибо, Бабушка, что его устроили.
– Уже лучше. Молодой человек, есть обычай: когда джентльмен обедает с леди, он занимает ее вежливым разговором. Возможно, такого обычая нет у фраки, но он обязателен для Народа.
– Да, Бабушка. Спасибо, Бабушка.
– Начнем с начала. Хороший праздник, да. Мы стараемся, чтобы все чувствовали себя равными, и признаем достоинства каждого. Так замечательно иметь шанс – наконец войти в нашу Семью, не имея никаких достоинств… похвально, если не исключительно. Поздравляю. Теперь твоя очередь.
Торби покраснел. Она фыркнула и сказала:
– Как ты готовишься к Слету?
– Ой, не знаю, Бабушка. Понимаете, я не умею петь или танцевать, или играть, разве только в шахматы, и в мяч, и… ну, я же никогда не видел Слета, не знаю, что это такое
– Гм-м… Значит, не видел.
Торби почувствовал себя виноватым и попросил:
– Бабушка… вы, наверное, видели так много Слетов, Может, вы мне о них расскажете?
Это сделало свое дело. Она успокоилась и тихо сказала:
– Теперь не бывает таких Слетов, как в те времена, когда я была девочкой. – Торби не пришлось больше говорить ничего, достаточно было заинтересованных восклицаний. Прошло много времени, и все ждали разрешения встать из-за стола, а она все рассказывала: -…и я могла выбрать из ста кораблей, если хочешь знать. Я была дерзкая девчонка, с маленькими ножками и со вздернутым носиком, и все просили у Бабушки моей руки. Но я знала, что для меня – «Сизу», и стояла за него. О, я была такая живая. Бывало, всю ночь протанцуешь, а наутро, как огурчик, еще играешь в разные игры…
Ее рассказ не был таким уж веселым, но Торби выкрутился.
Так как у Торби не было особых талантов, он стал актером.
Тетушка Атена Крауза-Фогарт, Главная Хозяйка и Главный Кок, болела литературной болезнью в острой форме: она написала пьесу из жизни первого капитана Краузы, утверждающую подлинное благородство фамилии. Первый Крауза был святым со стальным сердцем. В негодовании от злых деяний фраки он построил «Сизу» (в одиночку), погрузил свою жену (в черновике стояла фамилия Фогарт, но ее заменили на бабушкину девичью фамилию еще до того, как текст дошел до Бабушки) – с их замечательными детьми. В конце пьесы они взлетают в космос, чтобы распространить по всей Галактике культуру и изобилие.
Торби играл первого Краузу. Он был ошеломлен этим: он согласился попробовать только потому, что ему приказали. Тетушка Атена удивилась почти так же: у нее даже голос дрогнул, когда она объявляла его имя. Но Бабушка казалась довольной. Она появлялась на репетициях и делала много предложений, которые, конечно, принимались.
Партнершей Торби была Лоэн Гарсиа, с «Эль Нидо». Он мало общался с той, которую выменяли на Мату, он ничего не имел против нее, однако разговаривать с ней ему не хотелось. Но он считал, что с Лоэн легко. Она была красивая темноволосая девушка, живая и милая. Когда у Торби потребовали нарушить табу и поцеловать ее на глазах у Бабушки и у всех, он никак не мог это сделать. Он попытался. Бабушка в ужасе проворчала:
– Ты что собираешься сделать? Укусить ее? И не подходи к ней так, будто она радиоактивная. Это твоя жена, дурень. Ты только что внес ее на корабль. Вы с ней вдвоем, ты ее любишь. Ну еще раз… нет, нет, не так… Атена!
Торби в ужасе оглянулся. Не очень-то ему помогло, что он увидел Фрица с выскочившими из орбит глазами, с блаженной улыбкой на устах.
– Атена! Поди сюда, дочь, и покажи этому сосунку, как надо целовать женщину. Поцелуй его сама, а потом пусть он попробует. Все, по местам!
Тетушка Атена, вдвое старше Торби, меньше его смущала. Он неуклюже выполнил ее инструкции, потом ему удалось поцеловать Лоэн без того, чтобы упасть к ее ногам.
Наверное, пьеса была хорошая: ведь она понравилась Бабушке. Она предвкушала, как увидит ее на Слете.
Но она умерла на Вуламурре.
13
Вуламурра – цветущая планета пионеров, внутри Земной Галактики. Это последняя остановка «Сизу» перед тем, как нырнуть глубже, на Слет. Пища и сырье были здесь в изобилии, поэтому фраки стремились купить готовые изделия. «Сизу» продавал лозианские изделия и финестрийские драгоценности. Но Вуламурра скудно предлагала товары, которые могли принести прибыль, а Денег было мало, если считать за них уран: вуламуррцы добывали его немного и берегли радиоактивные вещества для своей зарождающейся промышленности. Так что «Сизу» приобрел немного урана и высококачественное мясо и деликатесы. Покупки были оплачены тритием и дейтерием. Водородные изотопные заводы держат там для кораблей Гегемонии, но это продадут другим. «Сизу» в последний раз заправился на Джаббале; лозианские корабли используют другой тип атомной реакции.
Несколько раз отец Торби брал его погулять в порт – Новый Мельбурн. Местный язык там – системный английский, который Крауза немного понимал, но фраки говорили на нем с ужасающей быстротой, искажая гласные; капитан Крауза находил этот язык испорченным. Для Торби же это не звучало странно, он слыхал такое произношение раньше. Так что Крауза брал его как переводчика.
