Неизведанные гати судьбы (СИ) - Хиневич Александр Юрьевич (полные книги .TXT) 📗
Едва я закончил заваривать чай в заварнике, как в кабинет зашёл прихрамывая Яр. Он был в командирской шинели с двумя лейтенантскими кубарями в петлицах. Вот только в левом рукаве шинели, вместо кисти руки, виднелась забинтованная культя.
— Здравия, Демид Ярославич, — первым поздоровался Ярик, и снял шапку. Я сразу увидел, что он стал совсем седой. — Вот вернулся домой, ибо списали меня военврачи подчистую.
— Здравия, Яр. С возвращением, — сказал я, и обнял своего поседевшего помощника. — Давай я помогу тебе снять шинель. У меня в Управе тепло. Печь хорошо всё прогревает.
— Не нужно, мне помогать, Демид Ярославич. Я уже сам научился, снимать и одевать её, — Яр быстро снял шинель и повесил её на вешалку.
— Присаживайся за стол. Сейчас я тебя хорошенько накормлю, напою свежезаваренным чаем, а ты мне потом всё подробно расскажешь. Начиная от твоего призыва в Красную армию, до самого возвращения в наше поселение. Ты даже не представляешь, как же я рад, что ты пришёл домой!
— За то что я пришёл домой на своих двоих, надобно благодарить вашу дочку Младославу Демидовну. Енто она не позволила хирургам в госпитале оттяпать мне ногу по колено, — сказал Яр, присаживаясь за стол, — а то бы я был сейчас однорукий и одноногий. Младослава сама у меня из ноги осколок и все мелкие частицы удалила, всю рану от гноя очистила, а затем выходила и в строй возвратила. Пусть я, после операции, и охромел немножко, зато с обеими целыми ногами остался. Я вашей дочери теперь всю жизнь благодарен буду.
В этот момент в мой кабинет заглянула Вереслава.
— Дядя Демид, мамочка послала узнать, вам надобно чего-нибудь?
— Ты вовремя появилась, красавица. Принеси с кухни котелки с обедом. Надо Яра накормить.
— Поняла. Я щас быстро всё принесу.
После того, как мы с Яриком хорошо покушали, малышка Вереслава быстро убрала со стола всю пустую посуду, и унесла её на кухню. Двери в мой кабинет остались открытыми, скорее всего, любопытная Вереслава решила послушать рассказ, о боевых подвигах нашего поселянина.
Когда мы выпили по стакану цейлонского чая, я услышал рассказ Яра:
«Когда мы приехали в Барнаул на какой-то сборный пункт, один из командиров отвёл меня к небольшой группе таких же как мы призывников, численностью в два десятка человек, и сказал, что назначает меня старшим данной группы. Мне было приказано смотреть за порядком, и чтобы призывники не напились. Потом он добавил, что вскоре должен подойти командир, прибывший за пополнением.
Я сразу решил познакомиться с парнями и мужиками нашей группы, вполне возможно, мне с ними потом в бой идти придётся. Они все оказались городскими и очень сильно удивились, что старшим группы назначили „деревню“, как выразился один из них.
— Послушайте, Яр Яросветич, а почему вас назначили старшим? — спросил меня мужчина лет тридцати, который представился как Антон Павлович. Его тогда ещё другие призывники с улыбкой спрашивали, а не „Чехов“ ли у него фамилия? Как оказалось нет. Иванов у него была фамилия.
— Возможно потому, Антон Павлович, что я сержант запаса, а может быть из-за того, что любое оружие мне привычно.
— Ты что „Ворошиловский стрелок“? — бесцеремонно влез в наш разговор парень, который назвался Никитой Столяровым. — Сколько очков из ста выбиваешь?
— Не понимаю, о чём ты спрашиваешь, Никита.
— Как это не понимаешь?! — очень удивился парень. — Ты что, никогда не сдавал нормативы на значок и не стрелял из винтовки Мосина в тире по мишени?!
— Почему? На военных сборах мне приходилось стрелять из винтовки Мосина, но нам там выделили только по пять патронов для данного вида оружия. Все пять мишеней я поразил точно в центр.
— Значит ты всего пять раз в жизни из винтовки Мосина выстрелил? — не унимался Никита.
— Никита, я уже больше десяти лет занимаюсь промысловой охотой в артели. Сначала у меня был японский карабин „Арисака“. У нас в артели им все дети и женщины владели, а последние лет шесть я охотился с американским „Винчестером“. Так что у меня времени стрелять по мишеням в тире вообще не было. Пока вы в городе учились стрелять по мишеням в тире, я охотился в урмане на кабанов и маралов.
— Так бы сразу и сказал, что ты охотник, — почему-то грустно сказал парень.
— Странный ты человек, Никита. Когда бы я вам про енто сказал? Мы же только сейчас друг друга в первый раз увидели и познакомились.
Наш разговор прервался, так как к группе подошёл командир с сопровождающим бойцом.
— Кто старший группы? — спросил командир.
— Я старший, сержант запаса Тарусов, — чётко по-военному ответил я командиру.
— Всё верно. Именно вашу группу мне отдали. Так, товарищи призывники, я ваш командир, лейтенант Светлов. Зовут меня Сан Саныч. Всем понятно? — увидел наши кивки, он сказал своему сопровождающему: — Так, Курочкин, оформляй старшего сержанта Тарусова командиром первого отделения первого взвода. Он сам потом отберёт из группы десять человек в своё отделение, а остальных во второе отделение оформишь.
— Товарищ командир, разрешите обратиться? — спросил я нашего командира, так как он не верно услышал моё воинское звание.
— Некогда, Тарусов, некогда. Все вопросы и разговоры потом. Нас уже состав на путях ждёт. Командуйте группе погрузку на автомашину. Вон та, самая ближняя к нам, — он рукой указал на полуторку стоящую у ворот сборного пункта. — А мне ещё у военкома надо все бумаги забрать и за вас расписаться.
Пришлось выполнять приказ командира. Вся наша группа и Курочкин, погрузились в кузов полуторки. Курочкин быстро записал в свою тетрадь все данные призывников, а затем напомнил мне, чтобы я не забыл набрать себе бойцов в отделение. После чего, он привалился к кабине, и сразу же заснул. Видать боец не высыпался последнее время.
Когда Курочкин записывал данные призывников, то я всё внимательно слушал и запоминал, чтобы понять, что из себя представляют люди из нашей группы. А когда мы поехали к вокзалу, то я сделал вид, что тоже уснул, а сам прислушался к разговорам в нашей группе. Для себя я отметил Ивана Степного, который работал поваром в заводской столовой, Степана Перовского, слесаря из мастерских, и двух братьев, Николая и Мирона Соболевых, которые работали в тире Осовиахима, где городская молодежь сдавала зачёты по стрельбе из винтовки, а ещё Антона Павловича. Не знаю, чем-то он мне понравился. Наверное своим спокойствием и рассудительностью. Больше всех мне не понравились Никита и Савелий Болотный. Именно Болотный при знакомстве обозвал меня „деревня“. Слишком болтливые они оказались. Спорили со всеми по любому вопросу, будто всё на свете знают, а политическими лозунгами сыпали, словно передовицы из газет читали.
Разговоры прекратились, когда наша машина остановилась возле вагона-теплушки в конце состава. Прозвучала команда покинуть машину и грузиться в вагон. В вагоне были установлены деревянные двухъярусные лежаки, сбитые из досок. Я выбрал себе нижнюю лежанку и положил на неё свой заплечный мешок, а верхнюю лежанку надо мной занял Антон Павлович. Остальные почему-то стояли у входа и не знали что выбрать.
— Вы почему в проходе стоите и не занимаете места? — спросил я у парней из нашей группы.
— Так Никита сказал, что сейчас придёт командир и всем покажет их места.
— Я не понял, у вас разве Никита стал командиром? Мы с Антоном Палычем места заняли, а боец Курочкин занял места для себя и нашего командира. Я прав, товарищ Курочкин?
— Совершенно верно, товарищ старший сержант.
— Вот видите. Занимайте побыстрее места, а то вскоре машины еще призывников привезут, и тогда вам точно мест не достанется.
Мои слова подействовали и вскоре вся наша группа разместилась. Боец Курочкин мне вновь напомнил про приказ нашего командира.
— Я уже отобрал пятерых, товарищ Курочкин. Можете их записать в моё отделение. Антон Павлович Иванов, Иван Степной, Степан Перовский и два брата, Николай и Мирон Соболевы.
— Нужно срочно ещё пятерых выбрать, так как мне засветло надо все документы оформить.
