Неизведанные гати судьбы (СИ) - Хиневич Александр Юрьевич (полные книги .TXT) 📗
— Обстановка тяжёлая, Демид Ярославич, бои идут на протяжении всей западной границы. Немецкие самолёты бомбят наши города. Кроме того, против наших войск сражаются армии не только Германии, но и Румынии. Румынские войска вместе с немецкими полчищами вторглись на территорию нашей Украины. А сегодня нам сообщили, что Финляндия объявила войну Советскому Союзу. Финские войска начали наступление в Восточной Карелии, в направлении Ленинграда и Выборга. Так что мы воюем не только с Германией, а с несколькими европейскими государствами.
— Понятно. Значит опять будет долгая война.
— Почему вы так решили?! — удивлённо спросил второй военный. — Враг будет вскоре разбит, и под руководством нашей партии, мы уничтожим его малыми силами на чужой территории.
— Не нужно мне цитировать лозунги, товарищ военный, я их всё равно не воспринимаю. Мне достаточно вспомнить, что прошлая война с Германией длилась целых четыре года. Значит и ента война продлится примерно столько же. Одного желания победить врага мало, ещё надобно уметь оружие в руках держать и метко стрелять. Вот вы нынче молодых в Красную армию набираете, а они винтовку на военных сборах в первый раз увидели, и по три раза из неё выстрелили, притом некоторые даже в мишени не попали. Много такие вот бойцы вам навоюют?
— Вы что не верите в победу Красной армии? — стал злиться второй военный.
— Успокойтесь, товарищ военный. Наша армия обязательно победит. Вот как только научится воевать, так сразу и победит. А пока бойцы не обстрелянные, трудновато нашей армии придётся. И запомните на будущее. Одними лозунгами войны никогда не выигрывались. Считать всех врагов дураками и идиотами последнее дело. За енту несусветную глупость, всегда приходится отдавать самое дорогое на свете, жизни наших сыновей. И вы, как красный командир, обязаны понимать енто в первую очередь.
Дальше мы молча продолжили пить великолепный цейлонский чай. Вполне возможно, что военные обдумывали мои слова. Было бы неплохо, если командиры начнут думать не только о победах, но и о своих бойцах.
Вскоре в моём кабинете появились не только все парни, но и Лукьян Анисимович. Военные допили чай и вручили всем, кроме моего сына и наставника парней, повестки о призыве в ряды Красной армии. После чего, всем призывникам дали час на сборы.
Когда все призывники были собраны, я предложил военным пообедать, а заодно и проводы в армию всем парням устроить. Моё предложение военным понравилось, и вскоре прямо перед Управой были установлены и накрыты столы…
Через полтора часа обе машины уехали из поселения, увозя с собой призывников.
— Отец, а ты случайно не знаешь, почему меня, вместе с остальными парнями, в армию не забрали? — спросил Иван, глядя как девушки и женщины убирают всё со столов.
— За тобой примерно через девять или десять дней приедут. Как сообщили мне военные: «Младший лейтенант запаса Старобогатов Иван Демидович, по спецсписку проходит. На него, как на переводчика, разнарядка из Москвы поступила». Так что, за тобой, Ванечка, совершенно другие товарищи приедут. Можешь считать, что нынче и твои проводы в Красную армию состоялись.
— Значит мне пришла пора потихоньку собирать свой походный мешок? Я правильно понял?
— Правильно, Ванечка.
— Как ты думаешь, отец, мне стоит с собой на войну свой «Кольт» взять?
— Лучше «Наган» свой возьми, сынок. Для него ты патроны всегда найдёшь, хотя тебе их по штату выдать должны, а вот патронов для «Кольта» тебе негде взять будет.
— А ежели я свой «Кольт», и патроны для него приберу, в карман моей особой одежды.
— В таком случае, можешь взять с собой три ящика патронов для «Кольта». Вот только сами деревянные ящики не бери, а помести в карманы только пачки с патронами.
— Я понял, отец. Пойду собираться, да и с рысями надо будет попрощаться. Заодно попрошу их, чтобы они за моей Лизаветой присмотрели, чтобы её никто в лесу не обижал.
Когда Иван ушёл в сторону дому, Лукьян Анисимович меня спросил:
— Что теперь делать будем, Демид Ярославич?
— Для начала перегородим дорогу с двух сторон поселения, чтобы чужие машины и подводы к нам не смогли проехать. Сам наверное помнишь, что когда наступают военные времена, то изо всех щелей разные бандиты, грабители и душегубы вылезают. Теперь таёжное поселение, можно сказать, переводится на военное положение. На территорию Урманного теперь могут только наши подводы въезжать. Все остальные пусть ожидают за околицей.
— А ежели страдальцев в больничку привезут?
— Посмотрим, ежели там действительно неходячие больные будут, то такую подводу мы с тобой пропустим. А если кто сам ножками идти может, то пусть пешком до больнички идёт. И вот ещё что, Лукьян Анисимович. Пойдёмте-ка в Управу, я вам там «Наган» и кавалерийский карабин Мосина выделю, с патронами. С ентого дня, без оружия даже в нужник не ходить. Поняли меня?
— Понял, Демид Ярославич. Нам это дело знакомо, батя с детства к оружию любовь привил. Так что я вас не подведу. А насчёт перегородки улицы за околицей, у меня одна мысль появилась. Давайте я два шлагбаума сделаю, с верёвочкой?
— Я не против, действуйте. Рядом со шлагбаумами можно будет по столбу вкопать и повесить на них по рынде. Их ещё во времена гражданской войны наши артельщики у зелёноармейцев на Торговом подворье нашли. Возле каждой рынды дети могут подежурить, а когда чужие появятся они нас звоном предупредят.
— Неплохая задумка. Так и сделаем.
На следующий день, довольный Лукьян Анисимович пришёл в Управу, и доложил, что они с моим Иваном оба шлагбаума уже установили за околицей поселения, и два столба с рындами вкопали. Дети заступили на дежурство и очень довольны, что им поручили такое ответственное дело. Я лишь удивился, что всё так быстро сделали.
Следующие восемь дней пролетели незаметно. Мы с сыном четыре раза сходили на охоту. Он пообщался с рысями, и передал им свою просьбу начёт Лизаветы. Я ещё раз напомнил сыну про защитную одежду подаренную ему дедом, и напутствовал, чтобы она постоянно на нём была, а заодно сказал, чтобы он при любой возможности писал письма домой.
Когда я из Управы пошёл домой обедать, то увидел, как из калитки нашего дома выскочила довольная Вереслава. Она что-то нежно прижимала к своей детской груди. Увидев меня, девочка первой поздоровалась.
— Здравия, дядя Демид.
— И тебе здравия, Вереславушка, — ответил я девочке, и поудобней перевесил «Винчестер» на плече. — Ты небось опять с Ванечкой в лес ходила без матушкиного разрешения?
— Нет, дядя Демид, Ванюша ходил в лес без меня. Когда я до вас пришла, он уже с ушастыми в мешке из урмана возвернулся.
— А чего ты у себя на груди прячешь?
— То Ванюша мне подарок сделал, — и девочка раскрыв свои ладошки, показала мне фигурку рыси аккуратно вырезанную из дерева. — Он сам енту рыську для меня выстругал, — гордо добавила Вереслава.
— Значит Ванечка хотел, чтобы у тебя о нём память осталась. Его же скоро в армию заберут.
— Я знаю, дядя Демид. Ванюша так и сказал, что енто подарок на долгую память. Я всегда его буду помнить, и ждать когда он назад с войны возвернётся.
— В таком случае, Вереславушка, когда ты подрастёшь, я тебя сосватаю за моего Ивана.
— Правда сосватаете? — обрадовано спросила девочка.
— Конечно, правда. Разве я тебя когда-нибудь обманывал?
— Не было такого, дядя Демид.
— И никогда не будет, Вереславушка. Нам с тобой теперь нужно набраться терпения и ждать, когда война закончится и все наши по домам возвернутся. Поняла меня, малышка?
— Поняла.
— Вот и хорошо. А теперь беги домой и своей сестрёнке покажи Ванечкин подарок.
Девочка вновь нежно прижала к своей детской груди деревянную фигурку рыси и побежала домой, а я прошёл в нашу летнюю трапезную, где меня ждали к обеду супруга и сын.
Едва мы закончили обеденную трапезу, как над Урманным разнёсся звон рынды с околицы. Мы с Иваном сразу похватали с лавок свои «Винчестеры», а Яринка поправила поясной ремень, на котором находилась кобура с «Кольтом». Когда мы вышли на улицу, то увидели в какой стороне находились наши девушки и женщины с «Арисаками» в руках. Мы не останавливаясь направились к ним. Подойдя поближе я увидел два чёрных легковых автомобиля, которые остановились перед нашим закрытым шлагбаумом. Возле машин Лукьян Анисимович о чём-то разговаривал с тремя военными. Заметив меня, военные направились в мою сторону.
