Падающая Звезда - Гаррисон Гарри (читать полностью книгу без регистрации TXT) 📗
В отсеке для экипажа вдоль стен были установлены специальные кушетки для перегрузок. Каждая из них была индивидуально разработана для одного из астронавтов, чтобы обеспечить максимальную защиту во время движения с ускорением. Элай сел на свое место, держа в руках какую-то книжонку. Патрик остановился над ним и стал ждать. Наконец физик трагически вздохнул и улегся. Уинтер пристегнул его к кушетке.
Кушетка Коретты находилась по соседству, рядом с приборным пультом. Доктор Сэмюэл уже пристегнулась и внимательно следила за показаниями датчиков. Сюда с биосенсоров поступала вся информация о физическом состоянии космонавтов; одновременно те же сведения передавались в Центр управления полетом. Каждый из членов экипажа был буквально облеплен самыми разнообразными датчиками, постоянно считывавшими кровяное давление, частоту пульса, потоотделение, температуру тела и все прочие биологические параметры, за которыми нужно было внимательно следить, чтобы жизнь астронавтов находилась вне опасности.
Убедившись, что в отсеке экипажа все в порядке, Патрик направился к люку, ведущему в соседний отсек. Понятия «стена», «потолок», «пол» имели смысл лишь до тех пор, пока корабль находился на Земле. На орбите, в состоянии невесомости, эти слова утратят всякое значение. Так вот, стены и потолок следующего отсека были предназначены для хранения инструментов, всевозможного оборудования, продуктовых запасов и так далее. Сейчас с пола до всего этого снаряжения невозможно было дотянуться. Но вскоре положение изменится – любой из предметов сможет свободно парить в воздухе. Последняя ступень «Прометея» – то есть сам корабль, представлявший собой лишь малую часть огромного комплекса, – была разделена на четыре отсека. В носовом находилась полезная нагрузка: генератор весом в тысячу триста тонн, рефлектор, передающая система – одним словом, все то, ради чего и затевался полет. В противоположном конце корабля, на расстоянии в двести футов, располагался ядерный двигатель и запас уранового топлива; этот отсек выведет «Прометей» на окончательную орбиту. Специальный биологический щит весом в 25 тонн отделял ядерный двигатель от остальных отсеков, чтобы при включении системы члены экипажа не получили облучения. За биологическим щитом находилась цистерна с жидким водородным топливом; этот огромный бак длиной в сто футов служил дополнительной защитой от возможной утечки радиации.
Жилая зона корабля, зажатая между полезной нагрузкой спереди и топливной цистерной сзади, была совсем крошечной. Она состояла из двух кают
– большой и маленькой. Большая занимала около двух третей жилого отсека. Здесь размещались гравитационные кушетки четверых членов экипажа (кроме Патрика и Нади), а также хранились запасы пищи, инструменты и оборудование. Внутренняя перегородка с герметически закрывающимся люком отделяла эту каюту от пилотской, в которой находились две остальные кушетки, пульт управления полетом, иллюминаторы, перископы и телекамеры, позволявшие видеть корабль извне и ориентироваться в космосе. Пока эти телеглаза были слепы: специальные футляры защищали их от атмосферного трения, которое многократно усилится в момент старта. Надя лежала на своей кушетке и разговаривала по радиосвязи с Центром управления полетом.
– Он пришел, Флэкс, – сказала она. – Как только подключится к связи, можете с ним говорить.
– Какие результаты? – спросил у нее Патрик, ложась на кушетку и протягивая руку к наушникам.
– Никаких. Ваш президент передумал и говорить с вами не будет.
– А Полярный?
– То же самое. Центр управления стартом связал меня с ним, но он как раз сейчас беседует с вашим президентом.
– Понятно. Они хотят уйти от ответственности за то, что санкционировали взлет. – Патрик щелкнул переключателем приемника. – Ты на месте, Флэкс?
– Роджер. Я хотел тебе сказать насчет президента. Я разговаривал с его первым помощником. Он сказал, что президент как раз сейчас ведет переговоры по телефону с премьером Полярным. Как только закончит, свяжется с вами.
– Флэкс, наш разговор записывается на пленку?
– Ну конечно.
– Тогда я хочу кое-что сказать для протокола.
– Патрик, я понимаю – задержка слишком длинная, ты устал. Не лучше ли тебе…
– Нет, не лучше. Я хочу кое-что сказать для протокола.
– Патрик, я тут разговаривал с медиками. Твой пульс и кардиограмма свидетельствуют о том, что ты находишься в напряжении. Врачи советуют тебе отдохнуть, поспать, в общем, на время передать управление второму пилоту.
– Флэкс, ради Бога, прекрати. Я командир корабля и собираюсь тебе сообщить нечто любопытное. Я все равно сделаю официальное заявление – если не сейчас, то потом.
– Конечно-конечно, Патрик. Я просто пытался…
– Я знаю, что ты пытался сделать. Я же пытаюсь кое-что заявить. Причем именно в качестве командира корабля. Прошло уже два часа, считая с того момента, когда подготовка к старту вступила в «нестабильный период». Кажется, он именно так называется во взлетном плане, который лежит перед тобой?
– Это был просто предварительный прогноз.
– Да заткнись же ты. Я с тобой не дискутирую, а хочу сказать нечто вполне определенное. Согласно всем показаниям, по мере удлинения «нестабильного периода» работа всех систем разлаживается, и в конце концов взлет должен быть отменен. Предварительный прогноз показал, что предельная допустимость «нестабильного периода» – 30 минут. Как командир корабля я спрашиваю тебя: почему взлет до сих пор не отменен?
– Решение принимается сейчас на самом высоком уровне.
– Я не об этом тебя спрашиваю. Я хочу знать, почему нарушен рекомендованный режим. Почему до сих пор речь идет всего лишь о задержке, хотя ранее планировалось, что в подобном случае взлет будет отменен?
– Более поздние исследования показали, что предварительный прогноз был слишком пессимистичным.
– Тогда ознакомь меня с результатами этих исследований, пожалуйста.
В наушниках раздался неясный гул голосов, и потом Флэкс с явным облегчением сказал:
– С вами хочет говорить Центр управления стартом. Задержка окончена. Отсчет предстартовой готовности возобновляется с минус двенадцати минут.
Патрик хотел было возразить, но передумал и отключил микрофон. Он обернулся к Наде:
– Мы все еще можем отменить взлет. Как пилот корабля, я могу принять такое решение в одиночку, но будет весомее, если вы меня поддержите.
– Я понимаю, – тихо ответила Надя. – Вы этого хотите?
– Не знаю. Знаю лишь, что, если мы сейчас взлетим, нас ждут большие проблемы, а может быть, и катастрофа. Однако если отменить старт…
– Может пострадать весь проект «Прометей». Вы об этом подумали, да?
– Да, об этом. Проект стоил чертову уйму денег, люди уже начинают ворчать, а пресса делает на этом недовольстве свою игру. Впрочем, в вашей стране подобных проблем не существует.
– Существует, только на другой манер. У нас есть Политбюро. Оно может собраться как-нибудь ночью на чрезвычайное совещание, и на следующее утро Полярный будет назначен министром свиноводства, а проект «Прометей» прекратит свое существование. Так как же нам быть?
– Если мы согласимся на старт, то рискуем жизнью.
– Мы рисковали уже тогда, когда согласились стать членами экипажа. Мне кажется, игра стоит свеч.
Патрик посмотрел на нее и после продолжительной паузы угрюмо кивнул:
– Да, мне тоже всегда казалось, что эта игра стоит свеч. Но речь идет о другом. Если мы соглашаемся на старт, мы рискуем погибнуть все.
– Но если отказываемся, мы рискуем тем же самым.
– «Прометей» вызывается на связь, – раздался в наушниках голос Клетеника. – 9 минут до старта. Сообщите о вашей готовности.
Патрик посмотрел в глаза Наде, пытаясь найти в них ответ на свой вопрос. Но ведь она уже ответила. Надя была за взлет. А кто он такой, чтобы мешать этому? И его непосредственное начальство, и лидеры обоих государств желали, чтобы полет состоялся. Конечно, Патрик мог воспротивиться и положить делу конец. Это означало бы погубить карьеру, а возможно, навек похоронить и весь проект «Прометей». Какая огромная ответственность! Патрик обернулся к микрофону:
