Сердце меча - Чигиринская Ольга Александровна (читать книги онлайн бесплатно серию книг .txt) 📗
Моро дал сигнал выключить запись и несколько раз хлопнул в ладоши.
— Браво. Железная леди и в слезах остается железной. Вы и в самом деле уверены в том, что сможете вынести зрелище смерти малыша?
— Послушайте, Лесан, Морита или как вас там, — голос леди Констанс звучал отдаленно и глухо, словно из выгоревшего дупла. — Конечно, вы сможете, если постараетесь, заставить меня делать то, что вам нужно. У вас бездна времени и средств, а я — всего лишь женщина, чья плоть и душа слабы. Есть предел терзаниям, которые я могла бы вынести. Но сегодня я поняла, что если я не сойду с ума и не умру при виде страданий тех, кто мне дорог — я буду сопротивляться вам, сколько смогу. Это ваше победное шествие по миру с хрустом костей под ногами должно встречать хоть какие-то препятствия. Я не в силах вам помешать растоптать и нас — но хотя бы наши кости вопьются вам в ногу.
— Победное шествие… — Моро хохотнул, словно всхлипнул. — Беготня крысы, загнанной в самый темный подпол, видится вам победным шествием, боги мои… Ладно, не буду вас разубеждать, но постараюсь успокоить. Моя угроза была чистым блефом. Если мне все-таки придется убить вас и лорда Гуса с малышом — я клянусь, что никакой боли вы не успеете испытать и постараюсь, чтобы вы даже не успели понять, что умерли.
— Великодушие Вавилона я уже оценила в полной мере, — скривила губы леди Констанс. — Но я попросила бы вас не проявлять такой заботы о нашем душевном комфорте. Напротив, мне хотелось бы знать час нашей смерти.
— Чтобы помолиться?
— Чтобы сказать всем, кому должно, «простите», «спасибо» и «до свидания».
Шнайдер просмотрел запись с каменным лицом. У него перед глазами еще стоял огненный столб из-под дюз, а в ушах не умолкал отзвук песни, которую Бет исполнила над могилой матери. «А что ты будешь петь»? — «Арию Амнерис». Но в последний момент она подала музыкантам знак умолкнуть и запела под свой мультивокс.
Усни. Есть время отдохнуть.
Ночь уходит,
Здесь кончается наш путь.
Узри
Дальний берег и прибой.
Услышь зов тех,
Кто пришел до нас с тобой.
Насколько же это было в духе Лорел — публичный демарш, которого не заметил никто, кроме двух-трех человек, кому он был адресован. Нужно было хорошо знать старинную музыку, чтобы понять, какой упрек был высказан при всем честном народе, какую оплеуху дочь отвесила родичам матери, да так, что все приняли это за жест скорби.
Слезы утри,
И ты увидишь тогда:
Страхи твои
Скоро уйдут в никуда,
Сон твой хранить
Я буду верно.
Что видишь ты
На горизонте?
Плеск белых крыл над водой.
Над океаном
Месяц восходит,
Этот корабль пришел за тобой!
Голос, певший поначалу серебряным бубенцом, вдруг обрел мощь бронзового колокола. Толпа рыдала — все думали, что песню Бет поет для матери. Шнайдер думал, что это гены Лорел, нашей бедной великолепной Лорел… Но сейчас, просмотрев запись Моро, понял, что — не совсем. Воспитание, данное этой женщиной, принесло плоды.
— И ее Лорел хотела иметь посредницей в переговорах? — спросил он, когда образ над панелью погас.
— Да, — ответил Моро.
— Это был бы честный посредник…
— Но не такой, каким можно манипулировать, удерживая кого-то в заложниках.
— А нам непременно нужно манипулировать посредником?
— Кто знает, что нам будет нужно через полгода… Даже через ближайшие две недели.
Они переглянулись, делясь молчанием — тем самым, когда двое молчат об одном.
— Безнадежная была затея, — наконец сказал Шнайдер.
Затея принадлежала Лорел и состояла в том, чтобы вступить наконец в переговоры с отдельными доминионами Империи, используя леди Констанс как посредницу. Со смертью Лорел в зародыше умерла и идея. Бывает.
— Что мне делать с пленниками? — спросил Моро.
— Ничего…
Моро опустил глаза с облегчением. Если бы Рихард сказал «делай, что хочешь» — это был бы фактически приказ убить их тайно. Но Рихарду на сегодня, похоже, хватило убийств.
— Теперь о тебе… — тяжело проговорил Шнайдер. — Твой капитанский доступ я аннулирую. Завтра официально объявлю о твоей отставке. Постарайся не появляться в Пещерах Диса хотя бы полгода. Мать требует твоей головы. И, боюсь, что племянница в этом ее поддержит.
— Почему бы тебе в таком случае не порадовать женщин? — пожал плечами Моро.
Шнайдер глянул на него исподлобья и сказал:
— Не зли меня.
Моро развел руками: как хочешь.
— У тебя кровь.
Рихард осмотрел себя и увидел на рукаве белой накидки красное пятнышко. Потом он посмотрел на Моро и сказал:
— У тебя тоже.
— Это её.
Шнайдер снова долго молчал, глядя ему в лицо. Потом спросил:
— Долго ли призрак Экхарта будет преследовать нас?
— До самой смерти.
Шнайдер сплел пальцы в замок и опустил на них голову. На душе у него было погано как никогда — кроме, пожалуй, того дня, когда Вавилон проголосовал за уничтожение Сунасаки. Какой демон гонит их с тех пор? Почему мальчик в точности повторил слова Бона — «вы изолгались…». Только Бон говорил «мы». «Мы изолгались». Боги, боги, небо вечное, как мы изолгались! Ложь погубила Вавилон, Рива начали эту войну, чтобы остановить ложь, и что? Каким крахом обернулась победа, какой недолговечной она была. Все из-за одной планетки на перекрестке космических дорог. Камешек на обочине, который Рива походя решили подобрать. Переговоры вели Сонг Юхэй и Лорел, станционные правители стлались ковриками. Только один человек из делегации Сунасаки высказал возражения — в весьма резких выражениях, сразу выдававших не политика, а бывшего спортсмена. Райан Маэда. Йокодзуна. Абсолютный чемпион по сумо. Единственный уроженец захолустной Сунасаки, широко известный за пределами своей планеты. Единственный, кто был прав.
— Ты под домашним арестом, — сказал Шнайдер. — Уезжай в манор сегодня же и не появляйся в городе.
— Хорошо, — покорно сказал Моро.
— Этого недостаточно. Дай мне слово, что не покинешь манор, пока я не вызову тебя.
— Даю слово, Рихард.
— Это серьезно, Морихэй. Я отдал приказ стрелять на поражение, если тебя заметят в городе.
— Я учту.
— Иди, — Шнайдер вздохнул и снова отдался горестным мыслям.
Видимо, так уж покарала их судьба — заставив второй раз ступить в то же дерьмо. И все идиоты Пещер Диса хвалили сейчас его великодушие — а где тут великодушие, в чем оно состоит? В том, чтобы дважды отобрать у человека всех близких, а потом все равно примучить и убить? Трижды предложить жизнь — это был долг. Но мальчик выбрал смерть, и это было такое же добровольное жертвоприношение, как и смерть Бона. Убедительная кровавая точка в конце предложения. Только Бон немного лукавил, убивая себя в церемониальном зале в знак того, что не знает за собой вины — он действительно послал человека убить Дормкирка. А молоденький сохэй не лукавил нисколько, и от этого было еще тошнее, и никак не могло отвязаться то же ощущение, что преследовало Рихарда после смерти Бона — теперь уже ничего не будет как прежде…
Конечно, дело тут в том, что Лорел умерла, а не в том, что ее смерть от руки выжившего на Сунасаки показалась чуть ли не знамением. Она была его половинкой, и, улетая, он был спокоен за планету, потому что она оставалась. Он не женился: не находил возможным делить свою любовь и власть между Лорел и какой-то другой женщиной. С раннего детства он знал, что мать любит его больше, чем сестру — но сам он любил сестру чуть больше, чем мать. Она стала поверенной его военных тайн так же, как была когда-то поверенной тайн мальчишеских… ведь говорят, что мужчины — это мальчишки с дорогими и опасными игрушками…
Они понимали друг о друге то, что никто из них не говорил вслух. Он понимал, почему она спустилась с галереи. Она поняла бы, почему он решил пощадить мальчика. В этом мире осталось много хороших людей и прекрасных кораблей — но нет того, кто понимал бы его без слов. Даже для объяснения с Эльзой понадобятся слова.
