Редкий гость (СИ) - Дерягин Анатолий (читать лучшие читаемые книги TXT) 📗
…Каюта пассажира на МТ разделена жилую часть и капсулу безопасности. За сутки до старта Стюарт потребовал от каждой каюты отчёта о готовности: это значит, что в жилой зоне всё должно быть разложено по местам, а пассажиры занять ложементы в капсуле безопасности и выходить по своим делам только с разрешения Старшего. Сидеть так пришлось двадцать часов, пока шли крайние проверки, бесконечные отчёты — рутина, понятная и интересная только для посвящённых.
Объявили готовность.
— Внимание, — автоинформатора здесь не было, все объявления делал заместитель пассажирского Помощника, вживую, — приготовиться к включению привода деформации.
Разогнать такую махину до скорости света не хватило бы целой Вселенной, поэтому привод включался, едва только МТ «Поллукс Виктори» ложился на курс.
— Стюарту провести перекличку, — на плазменном экране, вмонтированном в стену каюты, появилось лицо Стюарта.
— Ребята, готовы? — спросил Иванов.
— Готовы, Александр Валерьевич, — отозвался Прошин.
— Готовы, — сказала Светлана.
— Молодцы, — Александр улыбнулся, — всё, ждём, сидите, не вставайте.
Изображение погасло. Потянулись минуты ожидания.
— Начинаю отсчёт, приготовится… Три. Два. Один. Реактор: работа устойчивая, температура в норме, запуск установки привода деформации… Есть запуск, начинаем разгон. Работа привода устойчивая, пассажирам оставаться на своих местах, команде приступить к выполнению обязанностей согласно расписанию…
— И всё? — Светлана недоверчиво посмотрела на Прошина.
— А чего ты хотела?
— Ни перегрузок, ни… ничего?
— Ну да, — Прошин пожал плечами. — Мы висим в пузыре неподвижного пространства, а мимо нас уже, наверное, Плутон летит. Хотя где он там…
— Так быстро?
— Да скорее медленно. Даже на такой скорости год до Холта переть, а до Мурома так и все полтора — два.
— То есть, мы можем хоть в соседнюю Галактику податься?
— Ну… был такой проект, — замялся Иван, — у нас кто-то диплом по нему писал. Топлива не хватит, вот в чём дело.
Межзвёздный транспорт «Поллукс Виктори» летел в пространстве со скоростью намного превышающей скорость света. Энергия, выделенная при этом, свет человеческих сердец, заставляла объект размером с небольшую комету светиться подобно звезде и, как знать, может, этот свет, чистое пламя, отразившись от поверхности планеты через миллиарды и миллиарды лет, вновь позовёт людей к иным мирам под свет новых звёзд.
Всё прах — дело твоё живёт в Вечности.
Поначалу Прошин и Светлана вообще не выходили из каюты. Занятые друг другом, молодые люди не обращали внимание больше ни на что и иногда подносы с пищей отправлялись на раздатку нетронутыми, а иногда автоповар получал двойной заказ. Нельзя сказать, что отсутствие двух пассажиров в кают-компании прошло незамеченным, но, в общем, прочие пассажиры и руководство транспорта отнеслись к происходящему с юмором и пониманием, перебросившись только парой фраз навроде: «Эх, молодо-зелено…» — или: «Да, были и мы молодыми…» — да таких парочек, уединившихся в каютах, нашлось не две и не три даже, а сколько — то был секрет, охраняемый сторожевым комплексом МТ и репутацией Капитана. Звонил Стюарт. Спрашивал самочувствие, сообщал самые последние новости — Иван и Светлана делали вид, будто их интересует красивый вид на Альфу Центавра или успехи сборной на Олимпиаде.
Впрочем, долго так продолжаться, конечно же, не могло.
«Виктория» везла множество полезных вещей. На пилонах между жилой секцией и реактором под многослойной бронёй контейнеров покоился целый производственный комплекс для Ляонина и флотилия орбитальных самолётов туда же; на Океан везли три транспортно-энергетических модуля и реактор для орбитальной станции; целый контейнер занимала всякая мелочь вроде компьютерных сетей со всей периферией, медицинских комплексов, полевых и стационарных, но самое главное и самое ценное находилось в жилом отсеке МТ: люди. Ни у одного человека на Земле не было таких денег, чтобы оплатить место в каюте межзвёздного транспорта; человек, отправившийся к звёздам, обладал уникальными знаниями и способностью, а значит мог улучшить жизнь миллионов людей руководя целой отраслью медицины, как Светлана Деревягина, наладив энергоснабжение орбитальных сооружений, как Александр Иванов или принеся новое знание о внеземной цивилизации, как Иван Прошин. Пассажиры МТ не сидели без дела. Кают-компанию постоянно занимали под симпозиумы, проводимые светилами медицины или уникальными специалистами в области астротехники, сама собой сложилась рок-группа и квартет, игравший классические произведения, ставил пьесы любительский театр. Приятным дополнением к этому служила библиотека МТ, хранившая миллионы томов специальной и художественной литературы да бездонная бочка аудио и видеофайлов.
Прошин учил английский. Один из языков межпланетного общения в обязательном порядке входил в курс лекций Института, но на Холте сложился собственный диалект — боль сердечная для человека, способного чисто воспроизводить кокни. Тягал железо под руководством видео тренера. Проходил медицинские процедуры: адаптация к условиям планеты, диета (после обжираловки первых дней кашки да компотики принимались как манна небесная) и массаж — ну просто захотелось. Прослушал пару лекций Иванова и Фридкина, главы дипломатического корпуса федерального образования Океан. Впрочем, всяким там умностям Иван предпочитал компанию Светланы, имея на свой счёт вполне понятные карьерные перспективы, за-ради которых надо только смотаться в приполярные районы обжитой людьми планеты да составить отписку поумнее о найденной дырке от бублика, в чём Иван не сомневался ни капли.
Ещё был Сокэ Адзума. Господин Адзума, первый старший советник посольства федерального образования Океан, маленький сухонькой японец, приближавшийся к возрасту, когда в космос уже не пускают, редко посещал лекции, часто — концерты классики, сам лекций не читал, а тренировал желающих в переоборудованном под додзё уголке тренажёрного зала и при пониженной силе тяжести творил такие чудеса, что собиравшиеся ценители восточных мордобойств дружно ахали. Прошин заинтересовался. В Институте он занимался рукопашным боем, регалий не приобрёл, посещая занятия эпизодически — подобное времяпрепровождение начальство не приветствовало, ибо приобретённая по собственной горячности травма могла навсегда закрыть студенту дорогу в космос. Здесь же — пожалуйста. Нашёлся спарринг-партнёр: Никита Зайчиков, студент Института на год старше Прошина, они даже пересекались на занятиях, любитель помахать руками-ногами, увешанный регалиями с соревнований, чёрным поясом подпоясанный (ещё и везучий — ни одной серьёзной травмы). Сэнсей Адзума преподавал, Никита с Иваном старательно пинали друг друга…
После одной из тренировок молодые люди вышли в кают-компанию. Светился потолок, оттеняя белый глянец стен и мебели. Музыкальный автомат наигрывал мелодию, специально сочинённую, чтобы ненавязчиво звучать из невидимых динамиков, другой автомат выдал витаминные коктейли по индивидуальному рецепту для каждого.
— На дежурство? — спросил Прошин.
— Нет, отдыхаю, — Никита направился к компании, следившей за шахматной партией.
Играли первый секретарь посольства Мурома Илья Чен и Александр Иванов, Стюарт. Сэнсей Адзума уже сидел подле них, благожелательно разглядывая окружающее из-под полуопущенных век; здесь же были Толик, Рута, Костя Синяев (тот самый чубарый) и Раб Агнихотри, физик-ядерщик, летевший на Океан.
— Вот они, гвардейцы, — сказал Костя, с удовольствием разглядывая ладных парней, приглядывавших себе кресла поближе к игрокам.
— Красавчики, — улыбнулась Рута. — А где Света?
— А… ну… лекцию, наверное, читает, — замялся Иван. — Нас вот, господин Адзума только отпустил.
Первый старший советник тонко улыбнулся девушке.
— Понятно. А я уж думала, вы поссорились, — сказала Рута.
— Как поссорятся, так и помирятся — дело молодое, — сказал Агнихотри.
— Молодое, молодое, молодо-зелёное, — пробормотал Илья Чен, увлечённый партией.
