Оберон - 24. Трилогия (СИ) - Машков Александр Иванович "Baboon" (книги онлайн полностью txt) 📗
— Ну да, всё торжественно, ты же не уговорил Василису.
Честно говоря, я и не пытался. Может, поговорить? Опять будет говорить о дисциплине. Может, наоборот, ребята сняли бы напряжение?
В своей каюте я принял душ, отметив, насколько все эти чудеса стали для меня привычными. Захотел, трансформировал душ в подобие тропического ливня, с картинками тропиков вокруг, или можно сделать обычный рожок наверху, со старым кафелем, в потёках ржавчины, если замучила ностальгия. Можно попросить душ, чтобы струи били со всех сторон, приятно массируя тело.
Привычно надев свежее бельё, я достал свой комбинезон, который сам чистится в шкафчике, оделся в него, и отправился в кают-компанию.
Так как нас двенадцать пар, дежурить выпадало раза два-три в месяц.
Стол уже был накрыт, ждали Василису. Когда она появилась, все встали. Заняв место во главе стола, в капитанском мундире, она разрешила нам сесть, и мы приступили к чаепитию.
Через пять минут обязательного молчания, Василиса разрешила нам разговаривать.
— Вася! — спросил один мальчик, я не знаю его имени, — Можно, Тонька в следующее своё дежурство опять переделает кают-компанию?
— А что, кроме Тоника никто не может переделать, по своему усмотрению? Или не хочет?
— У него получается лучше всех! — загалдели ребята.
— Как хотите, — пожала плечами Василиса, — Его дежурство будет через две недели.
— Мы можем уступить ему! — засмеялись девочки.
— Подумаем. Сегодня получила сообщение. Скоро прибывают взрослые.
— А мы? — в наступившей тишине спросил Мишка.
— Взрослые будут исследовать Город, мы заниматься раскопками. Наверное, — добавила Вася.
Больше вопросов не было, вечерний чай закончился, ребята расходились в тишине.
— Что случилось? — спросил я у Ростика, когда мы зашли в каюту, переодеться.
— Не знаю. Что-то случилось, раз взрослые прибывают раньше графика. По графику должен прибыть борт с почтой для нас, но его задержали из-за тебя. Что теперь, я не знаю, может, опять из-за тебя?
— Кто я такой, чтобы из-за меня срывать графики? — спросил я, пытаясь унять внутреннюю дрожь.
После недавней своей самооценки, я мог представить себе всё, то угодно, вплоть до лоботомии. Живьём. Я передёрнул плечами, отгоняя от себя эту жуть, и начал переодеваться. Оказывается, в моём маленьком шкафчике можно было найти любую одежду. Я надел светло-серые маечку и шортики, приготовился ждать Катю.
Катя явилась в розовой блузке и сиреневой коротенькой юбочке, светло-розовых гольфиках и белых босоножках. Выглядела она так чудесно, что мы с Ростиком одновременно сглотнули.
— Что стоишь? Пошли, — потянула она меня за руку.
Комната отдыха представляла из себя уютное место с мягкими диванами, возле которых стояли столики с шахматами, вдоль стен тянулись книжные полки, здесь можно было смотреть кинофильмы. Кино можно было смотреть и в кают-компании.
Всё это напомнило мне рейс в открытом океане. Не зря Василиса сделала настоящую, морскую кают-компанию. Осталось только иллюминаторы сделать, как на фрегате, и показывать там море.
— Тонь, давай, сыграем в шахматы, — предложила Катя, расставляя фигуры. Я согласился.
С удивлением я понял, что готов сделать всё, лишь бы быть с Катей. Какое счастье, подумал я, что я её напарник, а то получал бы ещё больше неприятностей, если бы она мне понравилась, будучи чужой парой.
— Катя, Кать, — попросил я. — Расскажи, кого как звать. Я забыл…
— Забыл, так забыл, — легко согласилась Катя, — вон, смотри, с книгой сидит Фёдор, за шахматами Костя со своей Светой, Лена с Наташей. Остальные, кто где. Кто-то опять пошёл в спортзал, наверно, в волейбол играют, кто-то спать завалился. Ты не хочешь спать?
— Не, не хочу, — покраснел я, скрывая причину, по которой мне не хотелось уходить.
В шахматы я продул. И не один раз.
— Ты мне поддаёшься? — с досадой спросила Катя, в очередной раз расставляя фигуры.
— Что ты, Катюш, ты замечательно играешь! — оправдывался я, пытаясь унять сердечко.
— Раньше ты всегда меня обыгрывал, и сразу уходил.
— Я же говорю, что изменился.
— Я вижу. Прости, что обижала тебя.
— Кать, если захочешь, обижай, сколько угодно! — сказал я от чистого сердца.
Катя внимательно посмотрела на меня, но ничего не сказала.
Так я наслаждался обществом Кати весь вечер, пока не пробили склянки, после которых полагалось готовиться ко сну.
Почистив зубы и умывшись, я лёг на своё место. Пришёл Ростик, залез на свою кровать, поворочался там, потом слез вниз, и забрался ко мне под одеяло. Подышав там, он спросил:
— Можно, я буду спать с тобой? Мне одному неуютно.
— Спи, а то я один могу здесь потеряться, такой худой.
Ростик хихикнул и спросил:
— Ты правда, жил на Земле?
— Жил, — согласился я.
— Расскажи?
— Ростик, я жил там двести пятьдесят лет назад.
— Ну и что! — настаивал мальчик.
— В то время для нас ваша станция была фантастикой.
— Я знаю, мы же учили историю.
— Многие ребята, которые жили в то время, с удовольствием поменялись бы с вами местами.
— Ну и менялись бы! Мы бы тоже… с удовольствием! Так ты поменялся с Тоником?! Тебя как зовут?
— Алекс… Саша.
— Саша?! Вот здорово! Как ты там жил? Учился в школе? Расскажи!
— Ростик, я уже не хотел ни с кем меняться. Я уже был дедом, у меня внуки…
— Врёшь! — подскочил Ростик, — Чтобы у тебя были внуки, значит, должны быть дети?!
— Ну да, у меня были девочки. Конечно, теперь можно сказать, что были.
— И каково это?
— Что?
— Быть папой.
— По-всякому, — пожал я плечами, — и тяжело, и радостно. Но, прежде, чем быть папой, я был сыном.
— Правда?! — задохнулся Ростик, не в силах спокойно лежать, он крутился на месте, садился, внимательно заглядывая мне в глаза.
Я рассказал немножко. Обычная жизнь обычного мальчика показалась Ростику сказкой.
— Ростик, — спросил я, — Тебе на самом деле интересно, или завтра будете надо мной смеяться?
Ростик замер под одеялом, потом сказал:
— Если честно, мы хотели узнать, врёшь ты всё, или правду говоришь.
— И что?
— Н-не знаю… ты так запросто рассказываешь, как будто взаправду жил на Земле. Но так не бывает! — снова привстал он на локте, глядя мне в глаза.
— Не бывает, — согласился я, — не бывает искусственных мальчиков и девочек, не бывает детских археологических экспедиций на заброшенных планетах. Я сплю, и мне снится сон. Давай спать, я завтра проснусь, и пойду на работу! — Я повернулся к стене и закрыл глаза. Ростик тоже замолчал, думая, наверно, где я придумал, где сказал правду.
Я же говорю, что Ростика для меня нет, что я для него тоже не существую.
Всё получилось так, как я и говорил вечером Ростику: утром я проснулся, и пошёл на работу. На раскопки, встав, спросонья чуть не полетел на пол через спящего рядом мальчика.
Но прежде Василиса устроила нам утреннюю зарядку. Заспанные и ленивые, выстроились мы в спортзале, мальчики в трусиках, девочки в трусиках и маечках. Девочки в передней шеренге, мы в задней. Василиса, тоже в футболке и шортах, показывала, какие упражнения надо делать, под бодрую музыку, и мы потихоньку проснулись, глазки заблестели, мы уже с удовольствием махали руками и ногами, сгибались и разгибались. Я смотрел на спину стоящей передо мной Кати, и внутри у меня разливалось тепло, в предвкушении дня, который я проведу вместе с ней.
Я уже начал свыкаться со своим новым положением практиканта. Возможно, так бы и остался Тоником, если бы… Но всё по порядку.
Ребята начали привыкать ко мне, одно их раздражало: каждый вечер я старался сбежать, чтобы посмотреть на закат за стеклянным городом. Никто не садился за стол, пока не соберутся все.
Как я уже говорил, связь со станцией у меня не всегда срабатывала.
— Вася, я вернусь, как только отгорит закат, ужинайте без меня!
— Ты совершенно невозможный ребёнок! — сердилась Вася, иногда чувствительно меня шлёпая по заднему месту, — Ты подрываешь дисциплину! Сегодня ты ходишь смотреть на закат, завтра кто-нибудь захочет поковыряться в дюнах, послезавтра кто-то найдёт что-нибудь интересное на посадочной площадке во время прибытия очередного борта, или кому-нибудь, скажем, тебе, надоест смотреть на закат из-за изгороди, и ты пойдёшь поближе к Городу. Думаешь, законы пишут, чтобы вам навредить, притеснить? Законы пишутся кровью!
