Боятся ли компьютеры адского пламени? - Тюрин Александр Владимирович "Trund" (читать книги .txt) 📗

Катер сел на лед Европы в районе кратера Атон и сразу провалился в трещину, которая не была заметна даже с высоты в пятьдесят метров. Их бесконечно долго трясло и бросало, хотя они почти сразу отдали якоря и надули швартовные тормозные подушки. Полет окончился на глубине четыреста метров. Для катера навсегда.

— Кац, ты там не врезала дуба, надеюсь? — спросил Фитингоф.

— Я всегда в твоем распоряжении, Ахмед.

— И это правильно. Если мы не выберемся из этого ледяного колодца, я разорву тебя от промежности до головы. — напомнил о своей лютости уголовник.

— А если ты мне сильно осточертеешь, то я отпилю тебе яички ржавой пилкой для ногтей. А затем вставлю их вместо глаз Марамою, уж больно у него зенки противные.

Судя по тому, как вздрогнули оба мужчины, стало ясно, что они адекватно отреагировали на слова дамы. На этом обмен любезностями закончился и началось знакомство с окрестностями.

Катер находился в своего рода погребе, от которого уходили в разные стороны расщелины, проделанные как будто потоками воды или пара. Температура здесь была каких-нибудь минус сто двадцать, потому что снизу проникало тепло подледного океана.

Открылся люк и навьючившаяся экспедиция вошла в ледяной мир.

Двое головастиков, напоминающие в скафандрах спелые груши, потянулись вслед за основной группой, состоящей из «барона», его трех бандитов, Кац и Данилова.

Едва они прошествовали пятьдесят метров по расщелине, как путь им пересек стремительный поток кипятка, пара, огня и ветра, который отбросил их назад как пинг-понговые шарики. Это сквозь лед пролетела машина, называемая в народе «бобер». По форме — капля, бока мятые поцарапанные, двигатель прямоточный, нос и хвост плазменные.

Путешественники пересчитали друг друга и стало ясно, что Сизый утрачен навсегда вместе со всеми его соплями. И вместе с капсулой Фрая, которую недосуг было искать.

— Он был достоин лучшей жизни, — сказала в виде эпитафии Кац, — удовлетворять старых комсомольцев где-нибудь на Крыме-4. И чихал он, пожалуй, довольно музыкально.

Путь наверх был наполнен неприятными ожиданиями, но обошлось без дополнительных потерь. В конце концов искатели лучшей доли выбрались на поверхность. Бесконечную и весьма гладкую ледяную поверхность Европы. Царь Юпитер, по пояс высунувшийся из-за горизонта, заливал бесконечную равнину своим сиянием, напоминающим томатный соус. Иной раз казалось, что по ней скользят призрачные лиловые тени , отчего непроизвольно образовывались мысли об обители мертвых.

Километрах в пятнадцати от группы полутоварищей виднелось сооружение, чьи размеры не скрадывались расстоянием. Смахивало оно на стол. В кетчупных сумерках Юпитера «стол», казалось, был готов для справления тризны.

Четыре мощные башни-пилона, уходящие на неизвестную глубину в лед. На них платформа, где видны при небольшом увеличении и мачты взлетно-посадочной площадки, и полусфера противокосмической обороны, и похожие на шишки антенны суперсвязи.

— Знаешь, что это такое, Данилов? — спросила Кац.

— Я не знаю, мне скажи, — вклинился Фитингоф.

— Это узловой сервер Чужого, двенадцатого гиперкомпьютера, изучающего и осваивающего околосолнечное пространство, в основном от Пояса и дальше.

— Так зачем он разместил свой узел на этой куче льда, он что, такой принципиальный Дед Мороз? — удивился Фитингоф. — Куда надежнее было бы вывести узловой сервер на орбиту.

— Ошибаешься, этот лед — начало всех начал. У Чужого здесь самые большие накопители, то бишь устройства массовой памяти, на свете. За это ему почетное место в Книге Рекордов.

— Так что, он закапывает накопители в лед?

— Лед и есть хранилище информации, догадливый ты мой. — отозвалась сведущая во всем женщина. — Лед на Европе, хоть и замороженное аш-два-о, но электропроводный за счет примесей железа и некоторых легких металлов. Энергии на Европе, если подумать, тоже предостаточно, соедини термопарой ледяную поверхность и довольно теплый океан, будет тебе силушки, хоть отливай. Так что лед можно плавить и кристаллизовывать как угодно, тем самым превращая его в накопитель. Этим в аккурат занимаются специальные аппараты-рекордеры.

— Но бобер-то без всякой аккуратности шуровал сквозь лед, или мне показалось? — спросил Данилов.

— Это не работа Чужого. Зачем ему кромсать собственное имущество? Он что, олигофрен вроде Марамоя? Шурует тот, кто не имеет нормального терминального доступа к накопителям информации. Или этого терминального доступа кому-то не хватает.

— Что ты там мелешь? — снова возник Фитингоф. — Эй, кошка, где твои друзья, которые помогут мне начать новую жизнь в Поясе, где мои полсотни соларов за то, что я доставил тебя на Европу, угробив лучшего своего кореша ради этого дела. Я законно желаю прокушать и прокакать эти денежки. Кстати, с тебя еще полсотни, чтобы я купил на них фрукты-овощи для родных и близких покойника.

— Пока я не знаю, Ахмед, где здесь мои друзья, вернее один граф Монтекристо, который может быть мне другом. — несколько рассеяно произнесла Кац, как будто вслушивалась попутно в «музыку сфер». — Сам понимаешь, у него нет ни хижины дяди Тома, ни избушки на курьих ножках. Я должна подключиться к устройствам массовой памяти в этом льду, чтобы найти его следы.

— Подключайся, включайся, выключайся, — охотно одобрил Фитингоф, — только если результата не будет, я тебя в этом льду заморожу. Так что извини, пупсик.

— И ты меня извини, Ахмед. Ты ведь тоже превратишься в эскимо из замороженных мочи и кала. Запасов кислорода у нас всего на пять часов.

— Если прикончим мозговиков, то на восемь, если твоего дружка Данилова и моего лучшего кореша Марамоя, то на целых двенадцать. — напомнил Фитингоф.

— Если еще и тебя, то на все четырнадцать…— заметила Кац и обернулась с подначкой к рептильному Чипсу. — А ты что думаешь, крокодил? Может решим этот вопрос голосованием? Кто за то, чтобы перекрыть кислород вот этому господину с двумя большими сопелками? Ладно, шучу.

Ахмед Фитингоф возмущенно раздул ноздри, но смирился. А Кац сунула свой коннектор в разъем на шлеме Данилова — она включалась напрямую в его джин, минуя блок обработки запросов и беря под контроль его сенсорное поле.