Игра в бессмертие (СИ) - Потёмкин Сергей (читаем книги бесплатно txt) 📗
— И что ты с ним сделаешь? — полюбопытствовал я.
Не то чтобы меня это волновало — просто стало интересно.
— А это зависит от его положения, — рассудил Затворник. — Слышал про социальную иерархию викингов? Ярлы, карлы и рабы. Так вот, если он из ярлов, то я даже не рыпнусь. Если из карлов, подумаю. А если он мелкая сошка — это, конечно, вряд ли, но вдруг? — то я всю его жизнь спущу в унитаз: этот засранец даже пиццу не сможет себе заказать!
Меня передёрнуло. Надо намотать на ус, что злить Затворника опасно…
— Хорошо, — сказал я (кстати, не кривя душой: чутьё подсказывало, что имя Взломщика мне вскоре станет известно). — При следующей нашей встрече ты узнаешь, кто пытался тебя взломать.
И затаил дыхание: как бы Затворник не передумал. Но он кивнул (мол, по рукам) и сообщил:
— В общем, знаю я двух техлидов из «ВИРТУС Корпорэйшн», и оба они любят посплетничать. Ну и много чего интересного болтали о Кнежик.
— Например? — спросил я.
— Что она лесбиянка и баловалась наркотой. Во второе я не верю, но первое похоже на правду. Хотя мне это по барабану.
У меня вырвался вздох разочарования:
— И всё?..
— Ещё говорили, что её завербовали спецслужбы.
— Тоже мне новость… — буркнул я. — Это же секрет Полишинеля…
— Уж чем богат… — парировал Затворник. — Или ты ждал Особой папки с пометкой «Совершенно секретно»?
Но по взгляду Затворника было ясно, что главное он приберёг на потом. Так оно и оказалось:
— А ещё ходят слухи, что у Кнежик есть сын.
Мои брови приподнялись, и Затворник ухмыльнулся:
— Ага. Уже взрослый. Но она его не рожала — воспользовалась услугами суррогатной матери.
— А отец?.. — машинально спросил я.
— Неизвестно. Судя по всему, ЭКО было с донорской спермой.
Затворник умолк, дав мне это обдумать.
— Но зачем Кнежик ребёнок? — проронил я. — В смысле, она ж была помешана на науке… В интервью даже жаловалась, что ей некогда спать.
— Может, как раз из–за бесценного отпрыска? — заметил Затворник. — Судя по всё тем же слухам, она над ним тряслась как наседка: он даже в школу не ходил — был на домашнем обучении.
— Но в Сети о нём ни слова… — с сомнением вставил я.
— А чего ты хотел? Сведения об ЭКО регулируются законами о защите частных данных: право на забвение и всё такое… Они ж за последние лет пятнадцать ужесточились настолько, что ни один поисковик не захочет рисковать — особенно с монстрами уровня Кнежик. Её адвокаты самого чёрта порвали бы в клочья.
Поразмыслив над этим всего пару секунд, я понял, что Затворник прав: порвали бы, и ещё как… Ни от рогов, ни от хвоста бы ничего не осталось.
Заодно мне подумалось, каково это — так дрожать над своим чадом, чтобы скрыть его от всех?.. Видимо, Кнежик была из тех гениев, которые «с прибабахом»; они иногда попадают в историю, но чаще — в дурдом.
— О нём хоть что–нибудь известно? — естественно, я имел в виду её сына.
— Молодой, — пожал плечами Затворник, — лет двадцать, может, чуть больше. Судя по всему, нелюдимый, как и его мать. Говорят, за пару лет до её смерти он съехал и жил отдельно: слинял сразу, как исполнилось восемнадцать. Но даже после этого остался одиночкой: нигде не тусил, в светскую хронику не попадал, — сделав паузу, Затворник признался: — Всё это настолько странно, что выглядит дезой… В общем, не ручаюсь за достоверность.
Я рассеянно кивнул.
Нигде не тусил, в светскую хронику не попадал… Нелюдимый… Не потому ли, что он чем–то болен?..
Мне вспомнился Взломщик — и как он вёл себя в приват–зоне.
— А что касается того, чем занималась Кнежик незадолго до смерти, — продолжил Затворник, — то тут ничем порадовать не могу. Вроде был один проект с рабочим названием «Феникс», но о нём ничего не известно. Если честно, я и в названии не уверен.
Затворник умолк, а я вздрогнул.
Феникс — символ возрождения. Символ воскрешения и вечной жизни.
Символ бессмертия.
А в унисон с этой мыслью прозвучал писк — вроде того, что издаёт микроволновка по окончании разогрева. Передо мной вспыхнул красный восклицательный знак.
Затворник переменился в лице.
— Ларин, у тебя проблемы.
Я глядел на красный знак с тем чувством, какое испытывают на краю пропасти.
— Экстренный выход… — прошептал я.
Потом вспомнил: мы в локации Затворника. Тут экстренный выход не предусмотрен.
Но он сказал:
— Я разрываю твой контакт с ВИРТУСом… Ты будешь в реале через восемь секунд.
Я судорожно кивнул.
Восемь секунд — это мелочь. И целая вечность, когда горит красный восклицательный знак.
Он мог загореться лишь из–за ЧП — например, при пожаре… Или если трубу прорвёт… Или при землетрясении…
Или если кто–то вскрывал мой дверной замок.
Открыв глаза, я сразу понял, что нахожусь в комнате не один.
Я никого пока не видел, но чувство было однозначным: рядом кто–то точно есть. Он пришёл по мою душу, и он уже близко. Его взгляд буравил спинку гейм–кресла.
Он меня видел, а я его — нет.
— Без глупостей, Клим, — сказали сзади — почему–то приглушённо, будто визитёр был в маске. — Посмотри вверх.
Я посмотрел.
Надо мной висел дрон — угрожающе низко, как шмель над цветком. Дрон был чёрный, шестироторный. Под его брюхом поблёскивали баллончики с открытыми распылительными головками.
Сзади вновь заговорили:
— Надеюсь, ты не думаешь, что это дезодорант? Вставай, но без резких движений.
Медленно встав, я развернулся.
Незваный гость был у порога. Им оказался Лоцкий, но узнал я его не сразу: нижнюю часть его лица скрыл резиновый респиратор. По бокам были фильтры, глаза защищали пластиковые очки.
— Второй раз не здороваюсь, — сказал Лоцкий. И сумбурно добавил: — Я же обещал, что ещё с тобой свяжусь.
— Обещал… — растерянно признал я.
И осознал всю нелепость его слов: он что, пришёл поговорить?.. С дроном и в противогазе?.. Взломав для этого мою дверь?!
Но тут до меня запоздало дошло, во что Лоцкий одет: перчатки и комбинезон. Это было очень плохо. Он ведь так вырядился, чтобы следов не оставлять…
— Сядь, Клим, — велел Лоцкий.
— Куда?.. — тупо спросил я.
Лоцкий подумал и решил:
— На диван. Руки держи так, чтобы я их видел. И учти, что гексакоптер определил тебя как цель: дёрнешься — выпустит газ.
Дождавшись, пока я сяду, Лоцкий занял кресло напротив.
— Сейчас мы будем говорить, — мягко сообщил он. — От итогов разговора зависит твоё будущее. Хотя есть вероятность, что его у тебя не будет.
— Я уже догадался… — мрачно сострил я.
Взгляд мой упал сначала на дрон, затем — на плазменный экран, где отражалась прихожая. Заметив это, Лоцкий поморщился:
— Вот только не надо этих глупых предположений: входную дверь я закрыл. Замок не взломан, я использовал отмычку. Кстати, не вздумай орать: звук свыше семидесяти децибел станет для дрона сигналом к атаке.
Осторожно кивнув (мол, всё ясно), я заметил в экране отражение кейса, похожего на ящик для инструментов. Значит, там лежит одежда: Лоцкий сменил её в подъезде, облачившись перед моей дверью в комбинезон. А ещё в этом ящике могло быть много чего интересного — как для допросов, так и для имитации суицида (к слову, второе никого и не удивит: я ведь алкаш, потерявший семью. Могу вены себе вскрыть, могу повеситься… Расследовать это особо не станут).
В общем, мне и правда всё было ясно…
Конечно, я искал выход, но его не было. Всё сводилось к тому, что я влип.
И всё–таки я не мог не спросить:
— Это ты убил Кэсс?
— Нет, — сразу сказал Лоцкий. — И я понятия не имею, кто это сделал.
Мне показалось, он не врёт… Да и зачем ему врать? Все козыри у него.
— Но ты подставил Тарищева? — уточнил я.
— Подставил, — признал Лоцкий.
Я растерянно молчал, ожидая объяснений: почему–то казалось, что он их даст.
И он дал:
