Нейромантик - Гибсон Уильям (читаем бесплатно книги полностью TXT) 📗
– Мертв, – ответил Кейс, прекрасно понимая, что Молли его не слышит.
И прервал связь с симстимом.
Китайская программа вплотную подобралась к айсу цели. Радужный оттенок тканей вируса в большинстве мест сменился зеленым цветом, идентичным цвету прямоугольника, обозначающего ядро "Т-А". Изумрудные дуги над бесцветием бесконечности.
– Как идут дела, Котелок?
– Отлично. Очень ловко работает. Потрясающая штуковина... Была бы у меня такая тогда в Сингапуре... Я расколол тогда старый добрый "Новый азиатский банк" на половину всего, что у него было за душой. Но это старая история. Эта детка берет всю нудную рутину на себя. Теперь могу себе представить, какой будет следующая война...
– Если такие вирусы появятся на рынке, мы останемся без работы, – сказал Кейс.
– Сомневаюсь. Подожди, посмотрим, что будет, когда эта хреновина попрет наверх и начнет смешиваться с черным айсом...
– Лады.
На окончании одной из изумрудных дуг внезапно появилось что-то маленькое и определенно не геометрическое.
– Котелок...
– Да. Я вижу. Не знаю, верить своим глазам или нет.
На фоне зеленой стены ядра "Т-А" четко выделилась темно– коричневатая запятая. Она начала приближаться по мосту, выстроенному "Куанем одиннадцатой степени", постепенно становясь все больше. Кейс заметил, что запятая идет на крошечных ножках. Фигурка подходила все ближе и ближе, изумрудная дуга под ее ногами просядала, полихромные плоскости вируса боязливо пятились, спасаясь от скрипучих черных ботинок.
– Разбирайся с этим сам, босс, – сказал Котелок, когда, словно бы в нескольких метрах от них, помятая фигура Финна наконец остановилась. – Ни разу в жизни – когда я был жив, конечно, – не видел ничего более забавного.
Однако жизнерадостного приступа смеха не последовало.
– Я еще не пробовал этот способ, – сказал Финн, скаля зубы и копаясь в карманах потрепанного пиджака.
– Ты убил Армитажа, – сказал Кейс.
– Корто. Да. А Армитаж свою функцию уже выполнил. Так уж получилось. Знаю, знаю, ты хочешь спросить меня насчет фермента. Все в порядке. Без проблем. Как раз я-то и дал его Армитажу. То есть, я подсказал ему, как все это организовать. Сам принцип. Пока же, думаю, нам лучше оставить все как есть. У тебя еще достаточно времени. Потом ты получишь все, что тебе причитается. Еще пара– тройка часов, идет?
Финн закурил "Портагас", и Кейс с удивлением проследил за голубыми клубами сигаретного дыма, расплывающимися в инфопространстве.
– С вами, ребята, – сказал Финн, – одна головная боль. Вот Котелок – если бы вы все были такими, как он, было бы куда проще. Он конструкт, просто блок ПЗУ, и всегда поступает так, как я ожидаю. Я, точнее, одна из моих проекций, предупреждал Молли, что ей не стоит проявлять излишней самостоятельности, находясь внутри виллы. К чему это привело, ты, Кейс, знаешь сам, – Финн вздохнул.
– Почему Ашпул хотел покончить с собой? – спросил Кейс.
– А почему люди вообще кончают с собой? – фигура в Матрице пожала плечами. – Впрочем, в данном случае я знаю ответ, но изложение этого ответа, с ссылками на различные аспекты жизни Ашпула и их взаимосвязь, займет двадцать часов. Он был давно готов к этому акту, но постоянно погружал себя в холодный сон. Господи, каким он был скучным старым засранцем!
Лицо Финна исказила гримаса отвращения.
– В двух словах – главным образом все это связано с тем, почему Ашпул убил свою жену. Но непосредственной причиной того, что ускорило развязку, было вот что: маленькая Три-Джейн придумала способ воздействовать на программу, контролирующую семейную криогенную установку. Очень остроумный способ. Так что на самом-то деле убила его она. При том, что сам Ашпул полагал, будто покончил жизнь самоубийством, а твоя подруга – ангел мести – всадила ему в глаз заряд яда моллюска. – Финн щелчком послал окурок вниз, в переплетения Матрицы. – Ну, а я... я всего лишь намекнул Три-Джейн, по-дружески подсказал ей, что и как, понимаешь?
– Зимнее Безмолвие, – начал Кейс, тщательно взвешивая каждое слово, – ты говорил мне, что ты – часть чего-то большего. Затем, ты говорил, что в том случае, если операция завершится успешно и Молли произнесет слово над ухом головы, ты перестанешь существовать.
Финн кивнул головой обтекаемой формы.
– Вопрос: с кем, в таком случае, мне иметь дело? Поскольку Армитаж мертв, а мне в ближайшем будущем предстоит спешно уносить ноги, кто тогда скажет мне, как избавиться от этих чертовых капсул с токсином в кровеносной системе? Кто вытащит из виллы Молли? Я имею в виду, куда, к кому или чему мы должны будем обратиться, когда освободим тебя от механического сдерживателя?
Финн выудил из кармана деревянную зубочистку и придирчиво осмотрел ее, как хирург осматривает скальпель перед тем, как им воспользоваться.
– Хороший вопрос, – сказал он наконец. – Ты слышал о лососе? Это такая рыба. Лосось, видишь ли, он вынужденплыть против течения. Понял?
– Нет, – ответил Кейс.
– Ну так вот, я сейчас тоже нахожусь под давлением принуждения. Я не знаю, почему. Если я сейчас начну посвящать тебя в свои рассуждения по этому поводу, то лишь краткий их обзор займет пару твоих жизней. Потому что я очень много думал на эту тему. Но не придумал ничего. Но в том случае, если все начатое закончится, и закончится так, как нужно, я стану частью чего-то большего. Значительно большего.
Финн окинул взглядом окружающее не-пространство Матрицы.
– Но то, чем я являюсь сейчас, никуда не исчезнет. И ты получишь, что тебе причитается.
Кейс подавил безумный порыв броситься вперед и сдавить пальцами горло Финна где-нибудь чуть выше небрежного узла старого засаленного шарфа. Так, чтобы большие пальцы глубоко ушли под адамово яблоко.
– Ну что ж, удачи, – сказал Финн.
Он повернулся, сунул руки в карманы и зашагал по изумрудной дуге обратно.
– Эй ты, задница, – сказал вдруг Котелок, после того как Финн отдалился на десяток шагов. – А что будет со мной? Как ты расплатишься со мной?
– Ты получишь то, чего хочешь, – ответил Финн.
– Что это означает? – спросил Кейс, глядя, как узкая спина, затянутая в твид, уменьшается с каждым шагом.
– Я хочу, чтобы меня стерли, – ответил конструкт. – Я говорил тебе об этом, помнишь?
Атмосфера виллы "Блуждающие огни" напомнила Кейсу утренние часы в пустынных торговых центрах городка его детства, малонаселенного местечка, где с рассветом наступало состояние некоего наэлектризованного покоя, оцепенелого ожидания, напряжения, застающего тебя тупо рассматривающим насекомых, кружащихся подле забранных в сетку лампочек над входами в пока еще темные магазинчики. Провинциальный городок в приграничье Мурашовника, далекий от вечного всенощного гама и гула пылающего сердца страны. На вилле царило то же самое ощущение соседства со спящими обитателями бодрствующего мира, о которых Кейс знать не хотел и видеть их не желал; вялотекущего бизнеса, отложенного до срока, близости момента пробуждения, тщеты и повторений.
Молли шла теперь медленней, что объяснялось и тем, что цель путешествия была уже близка, и тем, что нога снова стала ее беспокоить. Иголки боли пробивались сквозь эндорфинную завесу, и Кейс боялся даже думать о том, к чему это приведет. Молли, стиснув зубы, молчала и тщательно следила за дыханием. По дороге ей попадалось множество непонятных вещей, но любопытство Кейса уже угасло. Молли прошла через комнату, полную книг – миллионы листов пожелтевшей бумаги, зажатых между матерчатыми или кожаными переплетами; из полок через определенные интервалы торчали закладки с кодовыми буквами и цифрами; затем через тускло освещенную галерею, в которой Кейс, через посредство равнодушных глаз Молли, приметил пыльные осколки разбитой стеклянной двери – медная табличка над дверью гласила: "La mariee mise a nu par ses celibataires, meme" [ 22]. Молли протянула руку и прикоснулась к первому слою сэндвича – пуленепробиваемому покрытию "лексан", защищающему теперь разбитое стекло. Ее искусственные ногти сухо стукнули о гладкую поверхность. Без всякого сомнения, это был вход в криогенные покои Ашпула – чуть дальше, за лексаном, виднелись помпезные двери из темного полупрозрачного хромированного материала.
