Ветер странствий (СИ) - Ружникова Ольга (хорошие книги бесплатные полностью .TXT, .FB2) 📗
— Ты шутишь? — без надежды на удачу вздохнул мидантиец.
Девушка раздраженно мотнула головой — как породистая кобылица.
— У тебя нет времени на сомнения. Всё, смотри мне в глаза.
Ну, это — почему бы и нет? Глаза красивые, а сестренка Лицинии — уж точно не банджарон. И не лишит его воли даже на считанные минуты…
Зеленые омуты. Нет, стены. Зеркальная, полупрозрачная гладь. Полный, равнодушный покой. Лишь на миг содрогнется, пропуская зачарованного собственным отражением странника.
Миг — и безуспешно пытающийся выбраться утонет. Гладь сомкнется над его головой. Навеки.
Тихо колыхнутся равнодушные воды, стирая следы чужой гибели…
Алексис бешено рванулся назад!
Только зеркальная гладь — не выпустила. Зеленая и уже непрозрачная.
2
Барабаны, свирель… и, кажется, гитара. Или что-то очень похожее. И еще три или четыре музыкальных… то есть пыточных инструмента.
То, что Элгэ видела в катакомбах древнего города, было реальным, хоть и потусторонним. А вот здесь — не магия. Просто бьет по ушам какофония взбесившихся звуков, ритмов и аккордов. Люди не должны это слышать — если хотят выжить. Только кто же их спрашивает?
Восторженный визг зрителей, желтый песок арены, сонные лица шестнадцати юношей и девушек. И распроклятый золотой помост плывет над всем этим приютом сумасшедших. Под открытым небом.
А рядом с Элгэ — Поппей Август. Чтобы жизнь совсем уж малиной не казалась. Или хоть ежевикой. Даже собранной давным-давно и уже прокисшей.
Виктор пил малиновый компот кружками. Еще и подслащивал. И никогда не понимал любви Элгэ к горькому кемету.
Сейчас лучше забыть о Викторе. Не стоит думать о нормальных мужчинах, если рядом — сорвавшиеся с цепи Кровавые Псы. Одни на помосте, другие — на зрительских трибунах.
Мерно шагают преторианцы, плавно качаются золотые доски. Наверное, кадровым воякам противно выполнять работу носильщиков.
Если еще не привыкли. Таковы ведь обычаи Сантэи.
Но от того, что обычаи Эвитана предписывают корсет, сама Элгэ тюрьму из китового уса отнюдь не возлюбила. И страшно представить, что когда-то в особо религиозных семьях корсет был вообще из железа. И уродовал грудь. Превращал в плоскую. Чтобы не вызывала греховных позывов.
А еще — горели костры, где жгли еретиков и язычников. Увы, люди ничего не умеют делать наполовину. Даже сходить с ума.
А уж как в те времена обращали в истинную веру покоренных… В общем, Элгэ, читая хроники некоторых лет, искренне радовалась, что родилась годов на двести с лишним позже. И не в той стране.
Ничего, жизнь всё исправила.
Замедлили шаг. И стало еще хуже. Словно качка усилилась.
По-прежнему болтается помост, трясется небо, кружится голова. То ли от благовоний Поппея — столь близко, что можно локтем коснуться. То ли от перекошенных лиц вокруг. И от тягучего аромата незнакомых курений.
Что за дрянь здесь жгут? И, главное, где — за кулисами? Ни следа дыма, а тянет всё ощутимее — чем-то восточным. Востоком, что ненавистнее Ритэйны. Лучше уж честные дикари в медвежьих шкурах, чем квиринско-мидантийские иглы в бархате. Или еще более утонченные игры Шахистана. Зверь, что охотится ради пищи и инстинкта убивать, всегда понятнее утонченного садиста с вином, виноградом и пыточными орудиями.
Впереди — всё ближе лицо одного из зрителей. Маска похоти и исступления. Лет сорока, жиреющее тело, мелкие свинячьи глазки. Липнут к голове реденькие волосенки, капает из отверстого рта слюна.
Где-то на холме высятся башни Арганди, цветут вишни и гранаты… Цел ли еще хоть сам холм?
Нельзя об этом думать. Арганди — далеко… жива ли она еще? Или там хозяйничает солдатня Эрика? Или наемники. Или замок стерли с лица подлунного мира?
Теперь если Элгэ и сможет где-то жить свободной, то в каких-нибудь Вольных Городах. Или в далекой Идалии, где не только ползают гюрзы, но и много солнца и моря. А кто помнит лишь о змеях — не понимает, что самые ядовитые — это люди.
Ровно через полчаса Поппею придет долгожданный конец. Но думать об этом получасе — невозможно. И о том, что случится завтра с этими девочками. Дурман зелья пройдет. А для них случайные партнеры станут первыми.
Лица ближе, небо — дальше. Приехали. Снижаемся.
Избавившись от груза, преторианцы чинно отошли подальше. Выстроились в стороне, почти картинно изображают достоинство. Всё, что им остается. Не поголовно же там служат одни плевавшие на всё бесчестные негодяи. Вдобавок безразличные к собственному унижению. Тут никакая квиринская военная дисциплина не спасет.
Шестнадцать невинных жертв уже построились парами. Кто стоя, а кто — уже и сидя. Двое целуются взасос, не дожидаясь обряда. Тоже зелье? Нет, вряд ли. Остальные-то едва не спят на ходу. И сумасшедшая музыка им вместо колыбельной.
Как жрецы заставят их что-то в таком состоянии делать? Аза, что ли, с зельем подшутила? Не пострадали бы, бедолаги! А заодно и их семьи.
Поппей тянет к Элгэ переднюю лапу. То бишь галантно подает. И его глаза — тоже осоловели. И он нахлебался зелья⁈
— Не надейтесь… герцогиня, — усмехнулся Кровавый Пес. — Я выпил два… лекарства. Ваше и еще одно. Видите ли, я пожелал остаться в своем уме.
Жаль, не выхлебал еще и предотвращающее беременность. Было бы хоть забавно.
А вообще — чудесно! Значит, Элгэ сейчас смотрится так же. Второе зелье (точнее — третье) выпила и она. Личный рецепт Азы. Противоядие от состояния, в коем ныне пребывают все шестнадцать юных патрициев и патрицианок.
— Остальные тоже сейчас очнутся, — еще гадостнее усмехнулся Поппей.
Ну что ж — палочки вам в руки и барабан на шею. Дико хочется напиться. Но даже если бы кто и подал — поверх двух зелий еще и вино?
Нет уж — заливать за воротник будем не раньше Вольных Городов. И уж точно — не раньше убийства Кровавого Пса.
Виктор говорил — нужно уметь превращаться в стрелу, летящую в цель. Вот стрела и летит. В две цели. Уничтожить Поппея и убраться живой и здоровой. Всё. Прощай, Квирина. Да здравствует Священный поход против тебя. К тому времени Элгэ здесь уже не будет. В любом случае.
Она порадуется издали.
И жаль, в обряде не пожелал поучаствовать лично император. Случай убрать Поппея представится и так. А вот приблизить гибель того, кто устроил в Сантэе весь этот безумный бардак…
Кроме того, у Аврелиана были причины для его деяний. И вполне веские. В отличие от природного садиста Кровавого Пса. Разделить с нынешним императором постель… то есть песок — не настолько отвратительно.
Ага, а еще лучше бы остаться в Аравинте.
Где бы Элгэ ни могла сейчас очутиться — там всяко лучше, чем здесь и сейчас. Кроме разве что гарема.
Ладно, Аврелиан, живи пока. До Священного похода.
3
Ало-золотые туники, золотая арена, ало-золотое яростное солнце. Всё никак не закатится. Одно на небе, десяток — на стенах. Аж в глазах рябит!
Повеяло холодом. Даже здесь. Это что, знак того, что сейчас начнется? Уже?
Нет, жрецы появились. Из-за кулис. В количестве двух штук. С кривыми ножами наперевес.
Так Элгэ ошиблась, и сейчас здесь все-таки будет убийство? Шпильки не хватит на двоих! Точнее на троих — не будем забывать о Поппее. И о преторианцах. Из трезвых здесь, кроме этой шайки, только зрители, а они никого спасать не будут. Просто пожалеют, что взяли мало мяса и вина. Зрелище оказалось интереснее, чем думали!
Первая шпилька пойдет-таки в Поппея. А дальше — хорошо, если успеет умереть еще хоть кто-то, кроме Элгэ. То есть безродной банджаронской ведьмы, не оценившей оказанной чести. «Вползла, подобно змее» — как принято говорить в таких случаях. В родню к принцу Гуго и в дом дяди Элгэ тоже вползала…
Ну и змеи с ней. Всё равно живой отсюда никто не выпустит.
Жрец с кривым ножом направился к ближайшей девушке. Походкой, претендующей на величавость. В другой ситуации илладийка бы смеялась. Вместе с Виктором.
