Римская карусель (СИ) - Дельта Марк (бесплатные серии книг TXT) 📗
Кассия с любопытством взглянула на собеседника, и Лонгин покраснел. Ему показалось, что последние вопросы выдали его как человека, уже допускающего, что гостья говорит правду, и что она это поняла и отметила как еще одну свою маленькую победу.
- Идти глубже этой границы нельзя, - пояснила Кассия. - Я не люблю даже приближаться к ней, поскольку изменения, сделанные на такой глубине, бывают неустойчивыми. Вообрази: я только что прожила заново, миг за мигом, много часов, наконец снова достигла точки, где смыкаются две линии времени, только собралась отдохнуть от своих трудов, и вдруг все вокруг становится таким, каким было до моего вмешательства! И тогда мне приходится повторять все заново, а это, поверь мне, весьма изматывающее занятие, если не сказать больше. К тому же, вблизи границы я ощущаю всем своим существом, что там, под ней - лишь безумие и гибель. Объяснить я это не могу. Возможно, там правит Крипта, а не разум.
- Крипта? - не понял Лонгин.
Кассия не ответила. Она подошла к балюстраде и, глядя на раскинувшееся внизу многообразие арок, сводов, башен и бьющие то здесь, то там струи воды, заметила:
- Как много фонтанов в этом городе посреди пустыни.
Она была права. Расположенная в оазисе Пальмира бросала вызов наступающему со всех сторон розовато-белому облаку пустыни.
Вдали, на западе, из марева выступали в этот час почти призрачные груженные скарбом верблюды. Рядом с ними шагали погонщики, кажущиеся крошечными глиняными фигурками. Люди и животные двигались к городским воротам по огороженному двумя рядами колонн длинному караванному пути.
- Ты говорила что-то о Крипте, моя Кассия, - мягко, но настойчиво напомнил философ.
- Долго живу на свете, а до сих пор никогда ни с кем об этом не говорила, - призналась женщина. - Оттого трудно подбирать слова. Криптой я называю загадочное пространство по другую сторону этих волокон. Начиная с какой-то глубины, я вдруг его чувствую. Как чье-то живое присутствие. Проникнуть туда невозможно. Порой я подозреваю, что именно там обитает до сих пор не найденное мною Тайное Божество.
- То есть пучок волокон, - сказал Лонгин, - тянется сверху, из настоящего, вниз - в прошлое. Ниже какой-то границы - запрет, туда двигаться нельзя. А где-то, по ту сторону волокон, расположена Крипта. Я правильно все это понял?
- Похоже, ты, как и я, любишь геометрию и присущую ей гармонию. Да, ты правильно все понял. Только я не знаю, как лучше сказать: расположена Крипта или живет Крипта.
Как обычно в это полуденное время начал подниматься ветер. Но воздух все еще был прогрет. Впрочем, если бы пошел дождь, похолодало бы в мгновение ока. Зима даже в Сирии оставалась зимой.
- Где ты научилась так владеть оружием? - поинтересовался Лонгин. - Я не слышал, чтобы воинское искусство было обязательной дисциплиной при воспитании будущих матрон.
Кассия рассмеялась.
- Меня учила моя дикарка Олуэн. Во многих племенах бриттов женщины сражаются наравне с мужчинами. Конечно, благодаря своему мудрому, нестареющему телу, я вскоре оставила ее далеко позади.
Поигрывая небольшой медной ложкой, Кассия добавила:
- После смерти дикарки я скучала по ней ...
***
...В дни правления Марка Аврелия, когда Кассия достигла 150-летия, не было в живых ни одного человека из числа тех, кого она знала в ранней юности. Давно ушли в царство мертвых родители, брат, двоюродные братья и сестра, няня, наставники, учителя, не было в живых друзей и врагов времен Калигулы, Клавдия и Нерона, умерла верная, невозмутимая, иногда строптивая Олуэн.
Это был совсем другой мир, и Кассия с особой остротой понимала, насколько она, неподвластная разрушительной силе времени, отличается от всех живущих.
Привязываться к кому-либо или чему-либо было бессмысленно. Скорость смены десятилетий переживалась почти так же, как в раннюю пору жизни девочка воспринимала смену лет. Люди вокруг слишком быстро старели и угасали. Презрение к их недолговечности и суетности смешивался у Кассии с некоторой жалостью, удивлявшей ее самое.
Все, к чему люди стремились, исчезало в одночасье. Все их усилия в один миг лишались какого-либо содержания и обоснования. Каждый раз узнавая о кончине того или иного человека, Кассия наблюдала, как в ее сознании возникают ненужные, раздражающие своей очевидностью слова: "Это был предсказуемый конец". Предсказуемость конца - всегда воспринимаемого, как очень скорый, - была пропастью, лежащей между нею и любым другим живым существом. Кассия допускала, что и она может умереть, но ее смерть не была предсказуемой.
И все же некоторые люди, при всей недолговечности и несущественности их помыслов, вызывали у вечно юной аристократки уважение.
Особенно это касалось тех, кто осознавал всю эфемерность человеческих устремлений и не тратил годы на погоню за пустыми, мимолетными увлечениями, вместо этого учась различать чудо жизни за событиями жизни и радуясь ей во всех ее проявлениях. Такими были некоторые философы. Независимо от теоретических взглядов той или иной школы, они встречались и среди стоиков, и среди эпикурейцев, и среди последователей Платона, и среди практикующих высшую магию - теургию.
Таким был император-философ Марк Аврелий.
Обстоятельства сложились так, что Кассия через посредничество родственников стала вхожа в круг императора и его супруги Фаустины. Нередко она встречала в обществе избранных на Палатине удивительного человека, старого врача Галена, некогда лечившего гладиаторов, а затем ставшего личным лекарем августа и его семьи.
Гален рассказывал о важности соблюдения чистоты - тела, пищи, воздуха, мыслей, чувств. Он разрабатывал физические упражнения, направленные не на атлетические достижения, а на защиту здоровья. Великий врач объяснял, что причиной страшных эпидемий в Риме является просачивание нечистот из Большой Клоаки в воды Тибра, а оттуда - в водопроводную систему города. Он записывал свои бесценные знания и опыт, создавая книгу за книгой.
Гален и его ученики со страстной одержимостью боролись с болезнями, пытаясь спасти очередного, совершенно никчемного, с точки зрения Кассии, человека, чьим уделом все равно была скорая смерть. Если не сейчас, то через год, десять, тридцать лет. Для Кассии все эти кратковременные промежутки времени не особенно отличались друг от друга. Точно так же, казалось, можно было бороться за жизнь бабочки-однодневки.
Кассии усилия этих врачей казались бессмысленными, но почему-то вызывали в ней невольное уважение.
***
- Итак, ты не всем рассказываешь о своих способностях? - поинтересовался Лонгин.
- Всем?! - вопрос философа развеселил Кассию. - Да яникомуоб этом не рассказываю. Ты - первый. О моих способностях никто не должен знать. Иначе обязательно найдутся люди, которые попытаются заставить меня служить им. Конечно, они не смогут этого сделать. Но, если я все-таки не бессмертна, то они вполне способны меня убить. При значительном количестве нападающих я не смогу замечать действия всех и каждого, чтобы стирать их с помощью своего дара.
- Что ты имеешь в виду под стиранием? - спросил Лонгин.
- Я имею в виду, - ответила Кассия, - что если ты сейчас меня ударишь, но не настолько сильно, чтобы я потеряла сознание, то я тут же вернусь на несколько мгновений назад в прошлое и найду такой вариант развития событий, где я ударю тебя раньше, чем ты меня. Однако, если тебе будут помогать сотни воинов, я просто не успею следить за всеми одновременно.
- Но почему, в таком случае, ты рассказываешь мне о себе столько подробностей? - удивился Лонгин. - Разве ты можешь быть уверена в том, что я никому об этом не скажу?
- Конечно, ты никому не скажешь, ведь я намерена стереть весь этот разговор, - Кассия насмешливо глядела прямо в глаза старого философа, наслаждаясь его замешательством. - Ты просто ничего не будешь помнить о моих откровениях. В новом витке я, конечно, приду к тебе в гости, ибо ты меня приглашал. Но мы поздороваемся и после короткого вежливого обмена любезностями, я попрошу тебя объяснить мне кое-что о культе Митры. А вскоре я поблагодарю за интересную беседу и удалюсь.
