Бракованная жена. Я украла дочь ярла (СИ) - Миллюр Анастасия (читать книги онлайн бесплатно полностью без .txt, .fb2) 📗
Губы Катарины задрожали, она всхлипнула и повторила:
— Госпожа Абигайль и юная госпожа Лейла… Мертвы.
Я кивнул, потому что понятия не имел, что говорить или делать, а затем разжал руки, из-за чего Катрина упала на пол, и медленно сделал шаг назад.
Уставившись на почерневшие от копоти камни, я мысленно повторил ее слова: «Абигайль и Лейла мертвы». Но это какая-то глупость. В этой фразе не было смысла.
Абигайль подожгла северную башню и сгорела в ней заживо вместе с дочерью. Нашей дочерью. Моей дочерью.
«Когда она стала «твоей»? Ты всегда ненавидел Лейлу, — прошептал голос Дафны. — Это из-за нее ты женился на Абигайль, а я выбросилась из окна. Твоя жена все правильно сделала. Теперь я отомщена. Так возликуй же, Келленвайн».
Ликовать?
Верно, я должен ликовать. Каких-то несколько жалких мгновений назад я сам хотел убить Абигайль, и мое желание исполнилось молниеносно.
Да, я должен ощущать удовлетворение свершившейся местью. С мрачным торжеством я должен приветствовать их смерти, представляя, как сломавшая мою жизнь колдунья кричала в предсмертной агонии, пока пламя пожирало ее плоть.
Только ни ликования, ни удовлетворения, ни торжества не было. Вместо этого, откуда-то из глубины души на меня неумолимо и безжалостно шло непередаваемое чувство пустоты.
Все равно, как если бы я с воинственным кличем шел на врагов, а перед самой атакой обнаружил, что у меня отняли руки, державшие меч. И вот уже мой противник набрасывался на меня, а я не мог даже увернуться, потому что ноги мои тоже отказали.
— Мне нужно увидеть тела, — собственный голос показался мне незнакомым, он звучал как-то хрипло и задушено.
— Я проведу вас, мой ярл, — торопливо пробормотала Катарина, пытаясь отдышаться.
Растирая горло, она поднялась на ноги и выскользнула за дверь, и я пошел за ней, но вместо узкой спины, покрытой золотыми волосами, я видел лишь глядящие на меня с ненавистью синие глаза.
«Вы были бы довольны, мой ярл, не так ли? Были бы довольны, если бы Лейла погибла, а я вместе с ней».
Тяжесть опустилась на мою грудь, сдавливая ее тисками.
Абигайль решилась на самоубийство еще тогда? Мог ли я предотвратить это? Если бы я выслушал свою жену, а не обвинял, если бы нашел время поговорить, а не избегал ее, злясь на то, что желал обладать ей, мог ли я это предотвратить?
Пальцы сжались в кулаки, а дыхание вставало поперек горла, душа меня.
Мы спустились в большой зал, в котором уже столпились люди, и по их встревоженным лицам я понял — они знали, что произошло. Вперед вышел Микул, глядя на меня с беспокойством.
— Кел…
— Не сейчас, — мой голос звучал бесцветно и отстраненно.
Кадык на его горле дернулся, а взгляд метался по моему лицу, словно он вдруг нашел в нем то, что не ожидал обнаружить.
Оттеснив его, я миновал ворота, уже видя алтарь на самой вершине скалы. И мой мир сузился до этой каменной плиты, которая с каждым моим шагом становилась все ближе и ближе.
Никогда еще мой путь не был так тяжел. К ногам и рукам будто привязали стопудовые камни, которые клонили к земле и мешали двигаться. Я шел медленно, храня в душе странную надежду на то, что алтарь окажется пуст.
Но пустым он не был.
В окружении первых полевых цветов и золота, как и положено хозяйке и наследнице Туманных Островов, лежали обугленные кости. И словно издеваясь надо мной, каждый мощный порыв ветра уносил в воды Иильги лепестки цветов, но останки жены и дочери не трогал, будто говоря: «Вот. Полюбуйся. Посмотри, до чего ты довел их. Смотри. Смотри внимательнее и не смей отрывать взгляда».
И я смотрел. Смотрел и вспоминал, как Абигайль бросилась на стаю бешеных псов, и как разъяренной волчицей размахивала палкой и рычала на собак, жертвуя своей жизнью, чтобы уберечь Лейлу. Вспоминал, как она с гордо поднятой головой входила в зал под руку с дочерью в Красный день, и как неистово и горячо она целовала меня, прижимаясь всем телом. Вспоминал, как она вся заплаканная, мокрая, в одной лишь нижней рубашке, отчаянно прижимала к себе Лейлу и дикой кошкой шипела на Катарину и на меня.
«Ты никогда не хотел, что бы она рождалась! Вот, и отлично! Вали на свою войну! Уходи! Вперед! Больше ты нас не увидишь!» — звенели в голове ее слова.
Ничто в ней не напоминало ту помешанную на мне ведьму, на которой я женился. Эта Абигайль была полна ярости и страсти, гнева и огня. Она была достойной женой ярла, готовой до последней капли крови защищать то, что принадлежало ей. Она была странной, непохожей ни на одну из женщин, что мне доводилось встречать. И она была… Прекрасна.
А я был слишком зол и глуп, что бы это признать.
С тяжелым сердцем я оперся руками о каменный алтарь и невидящим взором прошелся по обгоревшим до черноты костям. Хотелось выть, хотелось кричать и найти виновных в том, что произошло, хотелось выметить на ком-то ту бурю, что рождалась в душе при виде останков Абигайль и Лейлы.
Где стража, что должна была охранять мою жену и дочь? Зачем я оставил их в замке и не взял на битву с тритонами, если они не смогли исполнить свою прямую обязанность? Где Катарина, которой я лично доверил сохранность Лейлы? Где они?! Я сожгу их тела и положу под этим алтарем.
Только вот в глубине души я знал, что в том, что произошло, не виноват никто, кроме меня. Я виноват. Лишь я.
И это чувство… Эта вина кислотой изъела мое тело и заставила рухнуть на колени перед алтарем, прижимаясь лбом к холодному и безжизненному камню.
— М-мой ярл… — услышал я тихий женский голос.
Подняв голову, я увидел застывшую рядом девушку. Ее тело было напряжено, она до жути боялась меня, но все равно приблизилась. Ее лицо показалось мне смутно знакомым, и я вспомнил, что это она прислуживала Абигайль в последние дни. Ее звали Риика.
— Что? — глухо спросил я.
Вместо ответа, вся дрожа, служанка протянула мне куклу. Я посмотрел на нарисованное улыбчивое лицо и что-то с силой ударило мне в грудь, пробивая ребра.
— Это кукла-оберег юной госпожи Лейлы, — прошептала Риика.
Сглотнув ком в горле, я медленно взял игрушку из ее рук, проходясь большим пальцем по волосам игрушки, по волосам дочери. Каждой девочке острова состригали волосы и пришивали их кукле, считая, что это убережет младенца от ранней гибели. Зажмурившись, я стиснул ее, чувствуя, как тяжесть разрастается в груди и рвет ее на части.
Я был отвратительным отцом. У меня нет ни одного воспоминания о дочери. Она всегда была для меня призраком, который обитал в стенах замка и изредка попадался мне на глаза. Мне было тошно от того, что в ней текла кровь женщины, которую я ненавидел, забывая о том, что половина крови в ней была моей.
«Она ведь твоя дочь! Твоя дочь, мерзкий ты ублюдок! Она не виновата в нашей свадьбе! Она вообще не просила рождаться на свет!» — услышал я крик Абигайль, как наяву.
Верно.
Мои губы растянулись в болезненной усмешке.
Ты оказалась права. А я был слепым глупцом, который гнался за прошлым и не ценил настоящего, пока и оно не стало лишь бесплотным воспоминанием. И эта мысль мучительным осознанием прошлась по моему телу и прибила к земле.
Вот, что теперь мне осталось. Несколько обугленный костей и волосы на кукле-обереге дочери. Вот, мое настоящее.
Злость на себя и вина уничтожали меня. Небо над моей головой почернело и прогремело, а затем обрушилось ливнем. И я врылся пальцами в землю и заорал, срывая горло, и мой вопль тонул в громе, словно Туманные Острова говорили мне: «Ты не имеешь права скорбеть. Не имеешь».
Катарина
Стоя рядом с Ульвом, ошеломленная и напуганная Катарина смотрела на то, как Келленвайн рухнул на колени перед алтарем. И такие чувства завладели не ей одной. Все обитатели замка столпились перед воротами и в священном ужасе наблюдали за скорбью своего господина.
Никто и подумать не мог, что гибель ненавистной жены и нелюбимой дочери могли поставить гордого ярла на колени. Келленвайн никогда преклонял колен. Никогда. Какая бы напасть не настигала его, он всегда твердо стоял на ногах. Ярл стойко вынес вести о гибели отца при битве за северо-восточные острова, не пошатнувшись, он принял смерть своей возлюбленной Дафны, так почему же тогда эта, как ожидалось, незначительная потеря, сбила его с ног?
