Путь волшебника - Адамс Джон Джозеф (полная версия книги txt) 📗

Взору Хуан Фа явилась Янь. Она сидела у ширмы, рисуя на черном шелке феникса. Вдруг подняла голову, посмотрела в залитое солнцем окно.

Купец ринулся к пологу шатра, выскочил наружу, в напитанный пылью воздух. Звериные инстинкты влекли на волю, звали мчаться под открытым небом. Еще не успел покинуть шатер, а на ногах уже лопнул шелк одежды, ступни сделались копытами. Растущие рога зацепили полог, запутались, грозя сломать шею.

Но Хуан Фа вырвался, освободился — и ступил под озаренное жутким красным заревом небо, словно подожженное богом Солнца.

Янь. Осталась лишь она.

Хуан Фа фыркнул, развернулся, взбив клубы пыли, посмотрел на высокую траву у лагеря — и различил там крошечные фигурки изголодавшихся детей, залегших в засаде, оскаливших зубы, заточенные острее любого кинжала.

Ставший диковинным зверем купец поскакал, вздыбив хвост, словно подавая сигнал опасности, и в копытах, что вонзались в землю и отталкивались от нее, посылая мощное тело в воздух, кипела дикая сила.

Однажды среди зимы Янь проснулась в тревоге. Лишь недавно начался новый год по лунному календарю, и на эту ночь пришелся Юаньсяоцзе, Праздник фонарей. С балки над крыльцом свисал огромный красный фонарь, от него в комнату лился зыбкий свет.

Янь опять приснился Хуан Фа. Горечь потери лишила праздник радости. Возлюбленный так и не вернулся домой. Может, он остался в засыпанных снегами горах или не выдержал перехода через пустыню?

Но сердце во сне узнало: он жив! Янь представила, как Хуан Фа подходит к ее постели…

Вдохнула глубоко, пытаясь уловить его запах. Хотела вспомнить свет его глаз, добродушную, такую милую улыбку — но память поблекла, не смогла оживить образ.

Янь осторожно высвободилась из объятий сестры — если та проснется, немедленно попросит есть — и встала с постели. Подошла к двери. Над головой игриво светился красный фонарь.

Девушка посмотрела на бамбуковую рощу за мостом, что вел к дому. Листья слабо шелестели на ветру.

Там стоял восхитительный белый зверь. Такой огромный! Сперва Янь приняла его за коня, но тут же поняла: самый большой жеребец рядом с ним — карлик. Широкие рога похожи на лосиные, но с белой паутиной меж отростками, словно для ловли света, струившегося от полного месяца.

Зверь осторожно подошел к ней, ступил в круг света у двери, и Янь поняла: это единорог се чжи.

Он потянулся мордой, стараясь уловить ее запах, и девушка протянула руку, надеясь, что аромат розовой воды понравится единорогу. Ведь он способен различать, какое у человека сердце.

Янь очень хотелось, чтобы единорог признал ее сердце добродетельным, — но в нем жила такая безрассудная, слепая любовь к Хуан Фа…

Единорог подошел ближе. Какой же он огромный! Глаза блестят в свете фонаря и полны невнятного, странного желания. Чего же хочет исполинский зверь?

И вдруг уловила его запах — резкий, сильный запах юноши, не раз бередивший ее сны. Узнала сразу — а затем распознала и чистое свежее дыхание, стройность ног…

— Хуан Фа? — спросила робко.

Зверь встрепенулся, мышцы на плечах напряглись — словно приготовился бежать.

Янь поняла наконец: любимый превратился в сказочного зверя, но, желая и любя, все-таки вернулся к ней.

Как же такое могло случиться?

— Янь?! — капризно закричала проснувшаяся сестра. — Янь, я кушать хочу!

Се чжи вздрогнул. В его глазах пропал разум, остался только животный страх.

Величавый единорог отпрянул, перескочил через ручей.

— Хуан Фа! — закричала Янь, выбегая на крыльцо.

Над землей стелился туман. Единорог мчался сквозь него, словно плыл среди облаков.

Затем исчез в сливовом саду, растворился в лунном свете.

Вилар Каштан

АПЕЛЬСИНОВОЕ ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ

Обнаженная юная крестьянка покачивалась на ржавых крюках в центре тронного зала. Ее руки и ноги были связаны кожаными ремнями, кровь стекала с истерзанной спины. Она была едва жива и почти ничего не соображала от боли.

Одиннадцать королей сидели на одиннадцати железных тронах, обгрызали ножки индейки, а хрящи сплевывали на пол. Под девушкой уже высилась груда окровавленных костей с остатками мяса. Все они были чужеземные колдуны с золотыми кольцами в носу и пробитыми гвоздями скулами. Каждому в нагую грудь забили колья — по одному за украденное столетие. Кто-то помешал угли в жаровне, и сгустился едкий дым. В комнате было жарко, как в сердце костра.

— Она уже мертва? — спросил владыка потравленного пастбища.

— Еще нет, она борется с магией, — ответил хозяин проклятого моря.

— Но разве эта девица не сама выбрала себе путь?

Они помолчали. Девушка висела мешком, ее кожа блестела от собственного пота и от жира индейки. Крестьянка добровольно пошла на страдания, никто ее не понуждал. Ей казалось, будто она медленно плывет сквозь туман и боль. Крючья жгли огнем, дым заползал в раны, чернил магией кровь, и та, густая как смола, медленно истекала, капала и запекалась на костях индейки.

— Скоро ее сердце перестанет биться, — сказал господин гниющих джунглей. — Когда кровь чернеет, почитай, конец близок. Больше одной песни после этого еще никто не выдерживал.

— Скорее бы все закончилось, — вздохнул хозяин ядовитого кратера, оглаживая посеребренную годами бороду. — В спине так стреляет, что спасу нет.

Он вскинул руку и толкнул девушку. Крючья рванули плоть. Она застонала, разбрызгивая черную жижу. Темная волшба наполняла ее вены, из спины словно проросли крылья боли. Какая мука! О смерть, приди же наконец!

Но она дала клятву, о которой не знали эти демоны. На ее губах все еще ощущался вкус апельсина, сладкого и пряного плода богини. Чародеи считали богиню мертвой. Но страж апельсинового дерева знал, где она прячется.

Колдун снова толкнул висящую девушку, словно люстру. Боль молнией пронзила все тело до кончиков пальцев, несчастная едва не лишилась чувств.

Нельзя терять сознание. Она должна продержаться, пока магия не доберется до цели — до того места, где в жертве пульсирует жизнь.

— Нужно делать это чаще, — сказал владетель солончаков. — Разве у нас мало крестьян? Они плодятся, точно свиньи.

— Важна добровольность, — возразил собственник отравленного острова. — Иначе ничего не получится.

— Натяните ремни, — приказал начальник пенящейся выгребной ямы. — Заставьте ее кричать.

Девушка знала, что магии это не нужно. Просто враги хотят причинить ей побольше страданий. Крестьянка с силой прикусила язык, когда мучители дружно потянули за привязанные к крючьям ремни. Плоть на спине продолжала рваться. Черная кровь просачивалась к сердцу. Богиня апельсинового дерева предупреждала об этом… говорила, что жертва будет умирать, точно земля, которой сейчас правят эти изверги. Девушка вспомнила, как воздушные руки богини поглаживали ее по волосам. Там, в апельсиновой роще, выбор казался очень простым.