Слеза Рода (СИ) - Васильев Андрей (библиотека книг .TXT, .FB2) 📗
— Там банкомат стоял, где он обналичивался, — понял меня с полуслова тот. — Вряд ли совпадение. Очень хорошо.
— Сфоткали его два часа назад, — продолжила Марина. — Ну, уже с копейками. Что делал — не скажу, сама не знаю. Не везде там внутри камеры стоят, увы. Известно только, что провел он внутри не больше десяти минут, вход-выход отследили.
— Спасибо тебе! — поблагодарил я Белозерову, показав Славе два пальца и дав понять, что это время, когда все случилось. — Очень выручила. И охранникам мою благодарность передай.
— Для любезного дружка и сережку из ушка, — хихикнула Марина. — Так вторая жена папки иногда говорит. Она много пословиц-поговорок знает и постоянно их в ход пускает. Раньше меня это почему-то бесило, а сейчас привыкла. Некоторые даже запомнила. Макс, может, заскочишь сегодня в гости? Посидим в беседке, поболтаем, на небо посмотрим. Меня почему-то после возвращения часто тянет на ночное небо поглядеть. Наверное, осознала в горах, как мне его не хватало. Еще у нас пирог рыбный сегодня, со стерлядью, очень вкусный. А потом я тебя в гостевом домике устрою, там уютно. И сама, если захочешь, останусь.
Если честно, мне очень хотелось ответить согласием. Прямо жутко. Потому что поехать в гости к юной красивой девушке, поесть очень вкусного пирога, после поглядеть на звезды, попутно шепча в розовое ушко разные слова, находящиеся на грани приличия, и под конец лечь с ней в постель куда приятнее, чем таскаться по задворкам ночной Москвы в поисках уродливого мерзавца, который даже в стадии полуразложения все равно очень хорошо стреляет.
Вот только мои желания ничегошеньки не стоят, ибо в данном случае я себе в полной мере не принадлежу. Есть заказ, есть обязательства, потому ни пирога, ни юного трепетного девичьего тела нынче мне не видать. Одно небо из Маринкиного списка мне перепадет, да и на том тучи.
— Приехал бы, — ответил я, — и пирога откушал, и на небо поглядел, и тебя бы не отпустил, вот только не могу. Знаю, что прозвучит немного пафосно, но у меня есть долг, его в сторону не отставишь. Не в смысле, что я кому-то что-то должен, а…
— Все я понимаю, — перебила меня девушка. — У меня папа такой же. Мог бы дома сидеть, потому что денег на пять поколений вперед уже заработано, а он никак не желает успокоиться. Тоже долг у него, желает одному конкуренту финансовый хребет перебить. У них спор уже лет тридцать длится, все никак ни тот, ни другой не угомонятся. Потому, Макс, делай что должен, а я тебя ждать стану. Только осторожнее, пожалуйста.
— Постараюсь, — пообещал я.
— Да, по поводу нового офиса, — встрепенувшись, уже другим тоном произнесла Марина. — Я твою проблему вроде как решила, но точнее завтра скажу. И при личной встрече!
— Неожиданно, но приятно, — признался я. — Что до встречи — как насчет завтрака? Думаю, этой ночью мне вряд ли удастся поспать, потому утром большая чашка кофе точно не помешает.
— Звони, я жду! — И моя собеседница первой повесила трубку.
Баженов глянул на меня, усмехнулся и поинтересовался:
— Хорошая барышня?
— Юная, симпатичная, взбалмошная, но вроде не стервозная, — ответил я. — А. Еще богатая.
— Последнее можно считать если не определяющим, то как минимум стимулирующим фактором, — без тени иронии заметил мой напарник. — Обрюхать и женись, чего тут думать? Тем более если она не против. Или ты так и хочешь бегать по темным переулкам, свалкам и коллекторам с пистолетом до той поры, пока тебя какой-нибудь гуль не схарчит или волкодлак не задерет?
— Если честно, с цинизмом сейчас перебор.
— Потому что правда. Она не бывает по шерстке, она всегда против. И потом — ладно бы речь о старушке шла, к которой ты в альфонсы набиваешься, тогда да, пакостно и аморально. Понять можно, одобрить — нет. А тут — молодая, красивая, богатая, тебя, дурака, похоже, любит. Какого еще надо? Мне бы такую лет пятнадцать назад, хрен бы мы с тобой вообще познакомились. Жил бы сейчас на юге Франции, виноград выращивал, вино делал. Всегда о чем-то таком мечтал, только, похоже, не судьба.
Вроде все он правильно говорит, по делу, но у меня на душе все равно какой-то осадок от его слов остался. Наверное, никогда я из себя остатки чистоплюйства, оставшиеся от прошлой, почти забытой жизни, не выбью.
Может, потому что этого сам не хочу?
— Тут твой Даня обитает? — Слава остановил машину у высотного дома-башни. — Так понимаю, здесь один подъезд?
— Ну да, — кивнул я. — Паркуйся, и пошли.
— Все же молодец твоя подружка, — заявил Баженов, сдавая назад. — Такой якорек нам дала. Перово район большой, но это лучше, чем весь город копытить. А если мы сейчас еще и приятеля твоего разговорим…
— Он мне не приятель. Просто знакомый. — Я глянул на распахнувшуюся подъездную дверь, из которой сначала выскочил куда-то спешащий подросток, потом взъерошенный мужичок с пакетом в руках, а следом… — Слав, так вот же он! Смотри!
— Вот этот сутулый? — уточнил напарник, уставившись на нескладно длинного человека, который глянул на небо, поежился, накинул на голову капюшон худи и направился в нашу сторону. — Да, точно не боец ММА. Но как мы вовремя, а? Минутой позже, и все, ищи его. Что сидишь? Берем красавца.
Разумовский в этот момент как раз поравнялся с нашей машиной, потому я поспешно выскочил из салона и окликнул его:
— Даня, привет.
Тот медленно повернул голову, глянул на меня, причем в его глазах я приметил страх, а после ускорил шаг, причем крайне резко.
— Да стой ты! — чуть громче произнес я, а после бросился следом. — Дань, не дури. Все равно же догоню!
— Не факт! — донеслись до меня его слова, а после них Разумовский перешел на бег.
Похоже, снова мы вышли в цвет, раз бежит — значит что-то знает. Да и испуг на сто процентов неслучаен, потому упускать этого спринтера никак нельзя, он теперь источник бесценной информации. И очень хотелось бы, что он нам ее сам изложил, полностью и доброй волей. Не желаю я его бить и уж тем более отдавать Баженову, который в вопросах работы вообще никаких сантиментов не признает.
— Догоню-догоню-догоню! — поравнявшись через минуту с ним, весело протараторил я. — Вот, уже догнал. Слушай, тормози по-хорошему.
— Нет, — задыхаясь, ответил тот и секундой позже покатился по асфальту, марая светлое худи грязью, в которую превратил городскую пыль недавний дождь. — Ай!
— Что «ай»? — назидательно произнес я. — Сам виноват. Предупреждал же.
— Мужики, вы там чего это? — осведомился у нас рослый гражданин, гуляющий неподалеку с четвероногим другом, который как раз, подняв ногу, орошал невысокое деревце. — Давайте заканчивайте! Только драк нам во дворе не хватало.
— Все нормально, — успокоил я его. — Приятель просто упал, так случается. Сам ведь упал, Даня?
— Сам, — проскрипел тот, вставая с асфальта. — Изгваздался весь.
— Ты давай, снимай свои шмотки, — посоветовал ему Баженов из приоткрытого окна, останавливая машину рядом с нами. — Еще сиденья мне перепачкаешь. Снимай и залезай. И не чуди, приятель. Я не Макс, уламывать тебя не стану, у меня другие средства убеждения имеются.
— Понял, — тяжко вздохнул Разумовский, стянул с себя худи, а после забрался в автомобиль.
Глава 17
Мы отъехали от дома, где за нами неотрывно наблюдал чересчур социально активный собаковод на пару с лениво подгавкивающим рассел-терьером, завернули за угол и остановились.
— Макс, ты не лезь, я сам, — попросил меня Слава, повернулся к ерзавшему по сиденью Дане и поинтересовался у него: — Что, страшненько?
В голосе его прозвучала уже знакомая мне задушевность, знаменовавшая только одно — легкой жизни моему знакомцу, если он не проявит сговорчивость и покладистость, не светит.
— Есть немного, — признался Разумовский.
— Плохо.
— Страх — естественный спутник человека, — пояснил торговец артефактами. — Его невозможно изжить. Если только контролировать, но у меня и это получается не очень. И не всегда.