Машина пробуждения - Эдисон Дэвид (бесплатные онлайн книги читаем полные .TXT) 📗
– Говорю вам, придурки, я тут ни при чем. Какого хрена я, уже получив побои от них, должен терпеть их теперь еще и от вас? – Он сверлил серого человека полным ярости взглядом. – Я всего-то и хотел что новую футболку.
– Не думаю, что он к этому причастен, хотя вовсе не из-за его внутреннего благородства. – Сесстри отошла к подоконнику, все еще заляпанному кровью Купера, подняла руки и сцепила пальцы на затылке в замок. – Лица их разглядел? – поинтересовалась она у выбитого окна.
– Да.
Эшер не мог не заметить в глазах нападавших безумие, проступавшее сквозь жажду крови. Он чаще и чаще сталкивался с этой формой сумасшествия на улицах Неоглашенграда.
– Зачем нападать именно здесь? Почему им было не похитить Купера, пока он плутал по городу целый день в одиночестве? – Сесстри бросила на Эшера обвиняющий взгляд.
– Без понятия.
Собеседники, словно падальщики на труп, набросились на вставшие перед ними загадки.
– И кто стоит за всем этим? – Эшер обвел взглядом окна, выбитые людьми, врывавшимися в дом. Украшенные каллиграфическими письменами обои были изодраны и забрызганы кровью. Вот вам и сила колдовских печатей. – Кто бы ни сделал это, он знал, когда и где нанести удар, что серьезно сокращает список ублюдков.
– Должно быть, они просто не ожидали, что Купера отведут в Неподобие и там бросят. – Еще один взгляд.
– Я выслежу их и вырву у них сердца! – Эшер вышвырнул в окно осколок стекла, и тот вонзился в клумбу.
– А тебе не приходит в голову мысль, что именно подобной реакции и ждут от тебя наши недруги? – Дикий пес расправится с добычей столь же быстро, как и обученная борзая, но охотнику ничего не оставит.
– Какая разница? Разве это повлияет на наши дальнейшие планы?
– Возможно, если ты собираешься устроить бездумную резню. Так что мы будем делать?
– Послушайте, – встрял Никсон. – Если скажете, в чем ваша проблема, то я знаю пару ребят…
– Определенно нет, – заставила его заткнуться ладонь Сесстри.
– Что произойдет, – спросил Эшер, – если я потерял нашу единственную путеводную нить? Что если мы проиграем, Сесстри? Ты хоть знаешь? Я – нет.
– Приближается сварнинг, – произнесла Сесстри, и на лице ее вдруг возникла печать понимания. – Мы все утонем.
Секунда молчания. Затем другая. Сесстри сидела абсолютно неподвижно, парализованная страхом.
Эшер медлил, не зная, как ему поступить. Спросить, все ли с ней в порядке? Попытается ли она его пырнуть, если дотронуться до ее плеча? Не будет ли для него эта цена даже слишком низкой? Эта женщина… Скоро их ждала участь в прямом смысле худшая, нежели просто небытие, и одного только факта присутствия Сесстри рядом хватало, чтобы наполнить мысли серого великана образами цветов и рассыпавшихся по подушкам розовых волос.
Умирающие более не могли Умереть, а Эшер зациклился на предмете своих вожделений. Он был уже слишком стар – число прожитых им лет, пожалуй, уже перевалило за миллиард – и все же не чувствовал в том своей вины. «Что привлечет ее внимание? Могу ли это быть я?»
Из погруженности в собственные мысли их вырвало смачное ругательство Никсона:
– Простите мой трахнутый в зад французский, но Маленький Токио, мать его, горит.
Сесстри бросилась к окну. Красно-дымное зарево поднималось из-за желтых холмов. Впрочем, она не была уверена, что речь идет именно об огне. Там располагался Бонсеки-сай, район, которому Никсон дал столь странное, ничего не значащее для нее название. Именно там проснулась Сесстри, когда попала в Неоглашенград; там и нашла ее домовладелица Алуэтт. И сколь бы ни казалась абсурдной эта мысль, Сесстри не думала, что это простое совпадение.
Тэм выглядел ровно настолько уставшим, насколько себя ощущал. Некогда ухоженную униформу запятнали грязь и кровь, и он стоял, изможденно привалившись к дверному косяку, пока госпожа продумывала свой следующий ход. Лицо его раскраснелось от непрерывной беготни.
– Тэм, сгоняй за моими инструментами. Ежедневная рутина уже так надоела, но, может, хоть это утро будет чем-то отличаться от других.
Лалловё Тьюи подошла к дверям своего кабинета, задумчиво оглядывая облицованную дубом комнату. Голова маркизы была практически не видна за высоким накрахмаленным воротником и накладными плечами вычурного платья, пошитого из розового шелка; она разглядывала овальную библиотеку, принадлежавшую ее мужу, в поисках чего-то выбивающегося из общего ряда, недостающего или же снабженного тайной пометкой – лицо ее имело такое выражение, словно при первом же намеке на подобное оскорбление она сожгла бы всю эту комнату и заставила потом строить ее с нуля. Может быть, всему виной черная отделка из чапараля – цвета Теренс-де’Гисов, украшенная резьбой в виде персиков и гранатов. А может быть, дело в нефритовой и агатовой плитке, устилавшей пол.
– Инструменты? – растерянно спросил Тэм, надеясь, что ослышался от усталости, поскольку прекрасно знал, что под «инструментами» Лалловё может подразумевать только одно – лежавший в небольшом шкафчике ее кабинета чемодан, наполненный приспособлениями для пыток и убийств. Обтянутый бледно-зеленым дамастом[15], разрисованным крошечными желтыми цветочками, излучающий сильный аромат лаванды и иссопа, хотя, впрочем, и не оглушающий. Тэму частенько приходилось счищать засохшую кровь, экскременты и лохмотья внутренностей с хранившихся в чемодане приспособлений, но никогда прежде госпожа не брала их в руки в его присутствии. В такие дни Тэм всегда запирался в выделенном ему для отдыха закутке и как можно громче играл на лютне, только бы заглушить доносившиеся до него вопли.
– Делай что велено и тащи их во вторую гардеробную. – Каменные бирюзовые ногти выбили угрожающее стаккато на обитой кожей столешнице.
У всех соплеменников Лалловё ногти состояли вместо кератина из того или иного элемента земли – камней или древесины, металлических руд или шипов терна. Семейная легенда гласила, что данную традицию (для протеанских фей подобные традиции означали примерно то же, что наследуемые генетические черты для людей) ввела досточтимая мать и королева Лалловё – Цикатрикс. Последний раз, когда Тэм видел древнюю королеву, ее некогда грациозное тело составляли графен и эбеновый поликарбонат, и только лицо оставалось относительно органическим. Руки же, укрытые льняными одеяниями, завершались длинными скальпелями когтей из обсидиана.
Тот день выдался сложным для всех.
– Сию минуту, мисс.
Тэм заставил себя собраться с остатками сил и направился ко второй гардеробной.
Когда он поспешил исполнять поручение, маркиза возвратилась к созерцанию ярко освещенного кабинета; черные люстры с золочеными внутренними панелями излучали желтое сияние, практически подавляли голубой рассвет, обещавший сделать этот день хоть капельку счастливее. Лалловё ощущала, что что-то не так. Если быть точным, то вроде не совсем плохо, но и не очень-то хорошо. Она чувствовала себя опустошенной, голова болела; что поделаешь, ее и в самом деле ранило несокрушимое высокомерие отца. Она просто не выспалась, только и всего, – целую ночь маркиза подбивала бабки и теперь была готова сорваться в любую минуту.
Тэм дожидался появления своей госпожи во второй гардеробной, изо всех сил стараясь не смотреть на небольшую дверку напротив входа. В оформленном в желто-коричневых тонах помещении пахло теми же лавандой и иссопом, что и от чемоданчика агонии, регулярно навещавшей эту комнату; гардеробная была обставлена многочисленными мягкими диванами, а дверца, та, что старательно пытался не замечать Тэм, вела в очаровательную, небольшую уборную, которая пугала его до дрожи в коленях.
По правде сказать, Тэм страшился не самой комнаты. Не было ничего такого ни в украшенном серебряными листьями потолке, ни в бело-розовых цветах, нарисованных на стенах, ни в деревянном стульчаке унитаза, ни даже в выложенной черной плиткой купальне посреди пола из темного стекла. Нет, что пугало Тэма, так это вид прикованного к стене мужчины, вымазанного кровью и собственными испражнениями. Человек был старым и дряхлым, с вислыми седыми усами и глазами самой Лалловё; когда-то давно, когда Тэм впервые увидел эти глаза, ему представились далекие восточные земли родного мира, но нет, отец маркизы не был рожден на Земле.
