Машина пробуждения - Эдисон Дэвид (бесплатные онлайн книги читаем полные .TXT) 📗
Невозможность побега из золотой клетки можно было считать доказанной; Пурити в тайне ото всех испробовала любые мыслимые способы, включая исследование таких, прямо скажем, неприятных мест, как канализация. Единственная лазейка оказалась даже хуже бесконечного заточения – Истинная Смерть. Каким-то образом Невоспетым владыкам удалось найти способ отворить Последние Врата даже перед тем, чья душа еще не изъявила готовности к забвению. Это был тот еще сюрприз; доселе Истинная Смерть приходила лишь к Умирающим, кто прожил достаточно, чтобы заслужить ее.
Во имя колоколов, Оружие! То, что прежде было немыслимым, теперь принадлежало владыкам, которые могли использовать его, чтобы Убивать – действительно Убивать – своих соперников. Иллюзия «общества», провозглашенного в Указе, развеялась, подобно утреннему туману при наступлении дня. И, что нисколечко не удивляло Пурити, дети последовали примеру родителей, расчленяя друг дружку под любым, самым глупым предлогом. Если только вскоре князь не возвратится или тем или иным образом не будет отменен Указ, от всех этих собраний знати, с точки зрения Пурити, ничего толкового ожидать нельзя. Впрочем, учитывая все те несчастья, что они принесли людям за минувшие века, связывать с аристократами какие-либо надежды было бы глупо.
Нини и Ноно синхронно отставили чашки и отодвинули от себя тарелки. Лизхен выдержала буквально секундную паузу, а затем подняла два пальца, сигнализируя слуге, что тому пора убрать со стола. Считаные мгновения – и не осталось даже намека на то, что они только закончили полдничать. Пурити размышляла о судьбе Линди Бокс, вычеркнутой из их жизни, о том, что также скоро произойдет и с Рауэллой Эйтцгард. Девушки не могли навсегда избавиться от своих жертв способом, доступным лишь Кругу и Убийце, зато им хватило смекалки захоронить останки Линди в трех разных бочках, и бедная замарашка до сих пор не вернулась. Привязывающее к телу заклятие нельзя было разрушить, зато его можно было… в некотором смысле обойти. Пурити гадала, удастся ли хоть кому-то избежать участи быть Убитым или же разрезанным на кусочки и разбросанным по разным углам. Пока что представители знати периодически то отправлялись в забвение, то на долгий срок выбывали из строя, пока их тела медленно восстанавливались.
По традиции дуэли между привязанными к телам благородными поединщиками заканчивались ритуальным каннибализмом. Поедание противника оказалось лучшим способом гарантированно затянуть возвращение. Клу слышала, что порой процесс занимал целый год.
«Быть может, это лишь эндшпиль князя?» – раздумывала Пурити, катая на языке последний кусочек хладогурца.
Быть может, Указ об обществе только для того и был придуман, чтобы вынудить аристократов начать истреблять друг дружку? Если кто и мог воплотить в жизнь подобный план, так это Ффлэн Честный. Пурити с трудом подавила зевок. Возможно, причина крылась в длительном заточении, но за последнее время она почти забыла, что такое переживание. И все же, хоть ее и переполняло это всепоглощающее уныние, она могла думать лишь об одном: сбежать, сбежать, сбежать. Хотя порой Пурити и сама не понимала, от чего именно она собралась бежать. Была ли всему виной только золотая клетка? Вокруг все сильнее закипало безумие, но никто, казалось, не замечал происходящего. Пурити обуревали безымянные сомнения и страсти, которые она не могла контролировать. Заботил ее сейчас разве что вопрос о природе Оружия и о том, каково это – вдруг перестать быть…
– Леди? – вновь подала голос Лизхен. – Все ли завершили свое послеполуденное вышивание?
– Что ж, выглядит настолько близко к завершению, как только может, – нахмурилась Пурити, рассматривая результаты своего труда.
Черные цветы распустили свои лепестки по капюшону ее накидки. «Чего не можешь избежать, то следует возглавить», – говаривал отец.
– Вот и славно. Тогда, пожалуй, нам следует распределить обязанности? – Лизхен хоть и делала вид, будто ей все это неприятно, но именно ей принадлежала инициатива.
– Угу, – согласилась Ноно.
– Приступим, – добавила Нини.
Все четверо поднялись, расправили подолы платьев и примерили голубые шелковые накидки, помогая друг другу закрепить их шпильками-невидимками на волосах, после чего каждая вытащила остро наточенный серп из-под своей подушки, готовясь жестоко покарать Рауэллу Эйтцгард за нарушение этикета.
Не каждый, кто приходил в город, искал Смерть. Помимо ручейка мечтателей и паломников, стекавшего по туннелю к Апостабищу, существовали, к примеру, и циркачи, и музыканты, выбивавшие из барабанов ритм для лоскутных одеял своих песен, исполняемых на вавилонском смешении языков. На брусчатых площадях диаметром в целую милю кишмя кишели коробейники и лоточники, предлагавшие сотни различных товаров, на которых строилась индустрия Смерти, – индульгенции и сувениры, то есть реликвии весьма сомнительного происхождения. Пальцы усопших святых и мучеников, золотые локоны давно развенчанных и позабытых богинь – украшения для национальных костюмов почти бесчисленных вселенных, поставлявших своих Умирающих Неоглашенграду.
Среди элиты многих миров был популярен телеологический туризм, и проводники выгуливали толпы архимагов и инопланетных богачей, десятками разных путей добиравшихся сюда, чтобы узреть омерзительное великолепие Неоглашенграда: астральные проекции, временную инкарнацию в заимствованные тела; даже физический переход, пусть и был редок, но не казался чем-то немыслимым. Если император двенадцати микрокосмов желал прорубить дверь, выходящую на колоннаду Дальних Троп, его всегда ждала делегация представителей местной знати, готовых оказать дружественный прием своим иноземным сородичам, и целая армия колдунов, готовых за плату сделать подобное путешествие возможным. Теренс-де’Гисы, Братиславы, Блаватские-Дэй-Льюисы, Клу, Фэнь Бэи – эти самые могущественные дома всегда были рады любым новым клиентам.
А еще существовали Восемь сложенных миров – физически сцепленные реальности, образовывавшие то измерение, в котором располагался город. Когда-то, в давно ушедшие времена, они и предоставляли уютное место для жизни, и служили торговым путем, сегодня же являли собой пример городского запустения – брошенные гнить дома и заржавевшие, разрушающиеся без должного ухода двери путей в и через Восемь сложенных миров. Некоторые порталы и вовсе исчезли, а остальные просто приходили в негодность из-за халатности городских властей. Когда-то это были процветающие планеты, чьи врата открывались в Неоглашенград. Лишь три из Восьми сложенных оставались доступны, но поток сырья, поступавшего в город, был все еще достаточно стабильным, чтобы продолжать приносить хорошую прибыль, – Теренс-де’Гисы, никогда не упускавшие свой кусок пирога, торговали рудой и древесиной, а другие купеческие семьи развозили по улицам и каналам города овощи, фрукты, мясо и прочие необходимые товары. Их труд ничем не отличался от того, каким он был раньше, разве что упали объемы поставок, а с ними и выручка, – может, город и не скучал по своим правителям, но крайне нуждался в управлении.
Баржа, спускавшаяся сейчас по каналу, отделявшему захваченные кварталы на севере Расчленения от Лысых Холмов и все уменьшавшихся владений Покабогата, ловко влилась в ночной поток судов; она была нагружена ящиками с товарами, а управлял ею угрюмый экипаж, состоящий из чернобровых мужчин и женщин.
Сумасшедший, стоявший на ее носу, вряд ли мог привлечь к себе чье-либо внимание – к безумию здесь относились просто как к еще одной разновидности товара, и самые суеверные дельцы из местных даже полагали, что привлекут к себе удачу, если наймут на ту или иную службу хотя бы одного умалишенного, – например, чистящий картошку лунатик мог улучшить дела трактирщика, – и на многих судах, что сновали по водным артериям города, в качестве палубных матросов служили такие вот дурачки.
– Первопроходцы! – воскликнул бородач, стоявший на носу баржи; ночной ветерок растрепал его нечесаные космы и откинул край брезента, укрывавшего тело у его ног. Купер спал, не обращая внимания ни на сумасшедшего, ни на расколотое небо, отражавшееся в воде.
