Архив - Шваб Виктория (хороший книги онлайн бесплатно TXT) 📗

— Он?

Нож опускается ниже.

У меня в голове становится отвратительно пусто. Я делаю осторожный вдох.

— Ладно. — Я тянусь к ключу. Шнурок трижды обмотан вокруг моего запястья, и я надеюсь, что, разматывая его, смогу придумать, как избавиться от ножа.

Я снимаю первую петлю.

И тут краем глаза замечаю какое-то движение. Дальше в проходе, за массивной тушей Хупера, маячит какая-то тень. Размытая во тьме фигура. Она быстро и бесшумно движется вперед, и я не вижу лица, только очертания и корону светлых серебристых волос. Фигура возникает прямо за спиной Истории, а я снимаю вторую петлю.

Я снимаю последнюю, третью петлю, Хупер хватает ключ и убирает нож от моего горла. И тут кто-то обхватывает его шею сзади.

В следующее мгновение Хупер валится на землю, нож вылетает из его руки. Движение было стремительным и безупречным. Незнакомец перехватывает нож и направляет его в грудь Хуперу, но ему не хватает скорости, и Хупер успевает схватить его и швырнуть в ближайшую стену. Кажется, я слышу хруст костей.

И вижу тусклый блеск на каменном полу между нами.

Мой ключ.

Я ничком бросаюсь вперед, и Хупер делает то же самое. Он успевает первым, но в мгновение ока белокурый парень аккуратно хватает его за челюсть и сворачивает ему шею. До того как Хупер валится вперед, незнакомец ловит его и ударяет о ближайшую дверь, вогнав нож ему в грудь по самую рукоятку. Широко раскрыв глаза, я смотрю на обмякшее тело Истории: интересно, сколько у меня времени до того, как он придет в себя?

Парень тоже наблюдает за ним. В том месте, где нож пронзил грудь Хупера, нет ни капли крови. Он сжимает и разжимает пальцы на рукояти.

— Долго он так не простоит, — говорю я, стараясь унять дрожь в голосе, и наматываю шнурок на запястье.

У него приятный низкий голос:

— Сомневаюсь в этом.

Он выпускает нож, и Хупер остается пригвожденным к двери. Я чувствую, что у меня по шее стекает капелька крови. Я торопливо стираю ее. Руки все еще трясутся. Мой Архивный листок белеет на темном каменном полу. Бормоча про себя ругательства, я его поднимаю.

Прямо под строчкой Мелани Аллен аккуратно написано:

Поздновато. Я поднимаю глаза от листка и смотрю на незнакомца. Он проводит рукой по шее и морщится.

— Тебе очень больно? — спрашиваю я, вспомнив тошнотворный звук, с которым его впечатали в стену.

Он привычным движением поводит плечом вперед, затем назад, проверяя сустав.

— Вроде нет.

Он очень молод, но уже и не подросток. Белые волосы мягкими прядями спускаются к глазам и скулам. Он одет в черное — не какой-нибудь гот или панк, просто удобная, неприметная одежда. В ней он легко может раствориться во тьме.

Происходит что-то невообразимое. Кажется, будто я его уже где-то видела, но никак не могу вспомнить где. А я бы обязательно вспомнила. Мы стоим вдвоем посреди Коридоров, тело Истории свисает с двери, как старое пальто, а парня это совершенно не смущает. Если его бойцовские качества еще не свидетельствуют о том, что он — Хранитель, то это невозмутимое поведение — точно.

— Кто ты? — Я стараюсь звучать как можно внушительнее.

— Меня зовут Оуэн, — мягко говорит он. — Оуэн Крис Кларк.

Он смотрит мне прямо в глаза, говоря это, и что-то происходит у меня в груди. От него исходит неземное спокойствие. Его движения легки и стремительны, как течение воды, смертоносны и в то же время почти элегантны. Но волчий взгляд колет, как кинжал. Мне вспомнились глаза фантастических чудовищ с рисунков Бена — яркие синие линии, острые углы.

Я ошеломлена и ослеплена нападением Хупера и своим нежданным спасением. У меня нет времени собраться с мыслями — тело Истории начинают сотрясать судороги.

— Как тебя зовут? — спрашивает Оуэн. И мне почему-то хочется сказать ему правду.

— Маккензи.

Он улыбается. Улыбка у него тоже необыкновенная — едва изгибаются уголки рта, но при этом будто освещается все лицо и глаза.

— Откуда ты взялся? — спрашиваю я, но в этот момент у Хупера начинают трепетать веки.

Дверь, к которой он пришпилен, помечена белым: край белого кружка виднеется из-за его спины, и это все, что я успеваю заметить, прежде чем он откроет глаза.

Я бросаюсь вперед, вонзаю ключ в скважину и отпираю дверь, в то же время выдергивая нож из груди Хупера. Дверь раскрывается, нож выходит из раны, и я со всех сил ногой толкаю Историю, отправляя его на несколько шагов вперед — ровно настолько, насколько нужно, чтобы он коснулся белизны Возврата. Я рывком хватаю дверь и захлопываю ее между нами. Раздается один удар, и наступает мертвая тишина. Я поворачиваюсь к Коридорам — прошло всего несколько секунд — но Оуэн пропал.

Я опускаюсь прямо на ступеньки лестницы Коронадо и надеваю кольцо, бросив нож и лист на пол. Имя Хупера с него исчезло. Получается, в списке вообще не было никакого смысла — оно так и не показалось до самой драки. Я должна обо всем рассказать, но кому? Библиотекари истолкуют происшествие как необходимый этап подготовки к вступлению в Отряд. Страшно даже подумать, как именно меня могли приготовить.

Глаза горят, когда я начинаю вспоминать детали схватки. Я была неуклюжей и слабой. Меня застали врасплох. Я не должна была так расслабляться. Я понимаю, что дед отругал бы меня и прочел мне нотацию. Но впервые за эти годы мне недостаточно простых воспоминаний. Я поняла, что мне необходимо поговорить с ним.

— Я почти проиграла.

Я шепотом произнесла свое признание пустому Коридору, чувствуя, как последние силы покидают меня. У меня в голове Оуэн снова и снова ломал шею Хуперу.

— Я не знала, как бороться с ним, дедушка. Я чувствовала себя совершенно беспомощной.

Слова больно царапают мне горло.

— Я занимаюсь этим годами и никогда еще не оказывалась в подобной ситуации.

У меня слегка подрагивают руки.

Я беру в руки нож и думаю о Хупере и Оуэне. О его уверенных движениях и о том, как легко и привычно он обращался с этим жутким тесаком и разобрался с Историей. Уэсли сказал, эта территория раньше была ничейной. Может, Хупер значился в списке у Оуэна? А может, Оуэну было нечем заняться, и он оказался в нужном месте в нужное время.

Я рассеянно верчу нож в руках, и вдруг замираю, пораженная. Прямо над ручкой на металле вытравлены знаки. Три линии, метка Архива. У меня сжимается сердце. Раньше это оружие принадлежало человеку из Архива — Хранителю, члену Отряда или Библиотекарю. Как оно, в таком случае, оказалось в руках Истории? Или Джексон украл его, когда бежал?

Я устало потираю глаза. Уже поздно. Я крепче перехватываю нож — может, теперь он послужит и мне. С трудом встав на ноги, я собираюсь пойти домой, как вдруг слышу музыку.

Похоже, она играла все это время. Я кручу головой во все стороны, пытаясь понять, откуда она звучит, и вижу, что над вывеской «КАФЕ» прикреплена бумажка с надписью «Скоро открытие!», нацарапанной старательным, но неаккуратным маминым почерком. Я иду к ней, но вовремя спохватываюсь, что держу в руке огромный, страшный и очень подозрительный нож. Заметив в углу кадку для пальмы, аккуратно прячу оружие. Музыка звучит громче. Я шагаю через холл, в правую дверь, спускаюсь на пару ступеней и открываю еще одну дверь. Ноты ведут меня, как хлебные крошки Мальчика-с-пальчика.

В островке света я вижу маму, согнувшуюся над полом.

И понимаю, что это не островок света. Это чистый белый камень. Мама, склонив голову, намывает пол, и я понимаю, что плитка — не блеклого серого оттенка. Это потрясающий перламутрово-белый мрамор. А одна из секций прилавка теперь сверкает белым гранитом с прожилками золота и угольно-черного. Они искрятся, как самородки в каменной породе. Радио надрывается, выплевывая нотки попсовых песенок, перемежаемые рекламой, но мама не обращает внимания ни на что, кроме губки и все разрастающейся белизны вокруг. В центре пола постепенно проступает изъеденный ржавчиной рисунок. Роза, инкрустированная камнем, лепесток за лепестком, насыщенного темно-красного цвета.