Дар волка. Дилогия (ЛП) - Райс Энн (читать книги онлайн бесплатно регистрация TXT) 📗
– Модранехт, – улыбнувшись, повторил Ройбен. – Никогда не слышал, чтобы так называли Йоль. Во всяком случае вслух.
– Но само слово ты знаешь, да?
– Ночь Матери, – с расстановкой произнес Ройбен. – Из истории англосаксов Беды Достопочтенного.
Феликс негромко рассмеялся.
– Ты не устаешь радовать меня, мой дорогой книгочей.
– Ночь Матери-Земли, – добавил Ройбен, смакуя эти слова, свои мысли и радость Феликса.
Феликс немного помолчал, а потом продолжил:
– В старину – в старину даже с точки зрения Маргона – Йоль, праздник Солнцеворота, был поводом для встреч, для заверений в верности, в мирных намерениях, для признаний в любви, для учебы, для служения. Вот что много-много лет назад я узнал от учителя. Тому же самому он учил и Фрэнка, и Сергея, и Тибо. Именно это Йоль до сих пор значит для нас – для нас, – повторил он с подчеркнутым ударением, – время обновления и возрождения, и наплевать, что об этом думают Хелена и все остальные.
– Для любви, для учебы, для служения… – повторил Ройбен.
– Так что все не так ужасно, как ты можешь подумать, – вновь успокоил его Феликс. – Мы не произносим речей, не возносим молитв. Ничего подобного.
– Мне это вовсе не кажется ужасным. Это скорее похоже на некую всеобъемлющую формулу из тех, которые я ищу всю жизнь. И сегодня я это видел – видел в празднике, видел, как гости заражались этим ощущением, словно вдыхали какую-то чудесную отраву. Я видел, как очень многие вели себя совсем не так, как обычно. Сомневаюсь, чтобы моя родня так уж почитала всякие церемонии, праздники и торжества по случаю обновления. Можно подумать, что мир давно уже бесследно миновал все это.
– Э-э, в мире никогда ничего не проходит бесследно, – возразил Феликс. – А тем из нас, кто не способен стареть, необходимо отыскать какой-то способ отмечать течение лет, знаменовать наши стремления к обновлению духа и идеалов. Время не действует на нас, но мы вшиты в него. И если мы не будем следить за этим, то если будем жить так, будто времени не существует, тогда… тогда время может и убить нас. Черт возьми, именно во время Йоля мы укрепляемся в решимости попытаться стать лучше, чем были прежде, только и всего.
– Новогоднее очищение души, – сказал Ройбен.
– Аминь. А теперь давай забудем обо всех остальных и прогуляемся в дубраву. Дождь перестал. Пока здесь кипел праздник, у меня совершенно не было такой возможности.
– У меня тоже, и мне тоже хочется побывать там, – сказал Ройбен.
Быстро надев пальто, они вышли в чудесный сияющий лес..
Каким же спокойным и тихим предстал он в прекрасном мягком освещении; он очень походил на то заколдованное место, которое явилось Ройбену в тот вечер, когда он отправился сюда один.
Он вглядывался в теневые переплетения серых ветвей и думал, есть ли сейчас рядом с ними Лесные джентри, а если есть, то где они – на земле или высоко в кронах.
Они шли все дальше и дальше, мимо неубранных столов, оставшихся от приема, и все глубже погружались в сказочное сияние.
Феликс молчал, погруженный в собственные размышления. Ройбену очень не хотелось нарушать его сосредоточенность, портить его удовлетворенное и откровенно счастливое настроение.
Однако он чувствовал, что это нужно сделать. У него просто не было выбора. И так он слишком долго оттягивал. Да и вообще новость должна порадовать Феликса, так почему же он жмется? Почему тревожится?
– Сегодня я видел Марчент, – сознался он. – Причем видел не единожды и совсем не такой, как прежде.
– Неужели?! – Феликса его слова явно потрясли. – Где? Расскажи. Расскажи все, в подробностях. – В его голосе вновь прорезалась так несвойственная ему боль. Даже разговоры о других морфенкиндерах не вызывали у него столь заметного страдания.
Ройбен рассказал о том, как в первый раз увидел ее в деревне в обществе Элтрама, где она передвигалась так, будто была совершенно, полностью материальной, и о тех секундах в темном углу оранжереи, куда она явилась как будто в ответ на его призывы.
– Простите, что я не рассказал вам об этом сразу. Сам не могу объяснить, почему так получилось. Но я так переживал!..
– О, я все понимаю, – ответил Феликс. – Не вини себя ни в чем. Ты видел ее – вот что важно. Я-то все равно не смог бы ее увидеть, даже если бы ты сразу предупредил меня.
Он тяжело вздохнул, скрестил руки и обхватил себя за плечи, точно так же, как в первый раз, когда Ройбен заговорил с ним о призраке Марчент.
– Они прорвались к ней, – печально сказал он. – Именно так, как я и надеялся. И теперь могут увести ее прочь, когда на то будет ее воля. Они могут проложить свой путь, дать свой ответ.
– Но, Феликс, куда они уходят? Где они находились, когда вы воззвали к ним?
– Не знаю. Некоторые из них всегда находятся здесь. Некоторые постоянно скитаются. Они там, где лес гуще и темнее, где тише и спокойней. Я собрал их вместе. Вообще-то я звал Элтрама. А насчет того, действительно ли они уходят в какие-то недоступные дали, – ничего не могу сказать. Но собираться в одном месте или показываться по несколько раз – для них необычно.
– Значит, она станет одной из них?
– Ты видел только то, что видел. Я бы сказал, что это уже случилось.
– Но неужели мне так и не удастся поговорить с нею? – спросил Ройбен. Он понизил голос, но не потому, что опасался, что его подслушают Лесные джентри, а лишь потому, что сейчас он изливал Феликсу свою душу. – Я все же думал, что такое может случиться. Однако когда я увидел ее в оранжерее, то не попросил об этом. На меня навалилось оцепенение, я утратил способность разумно мыслить. Я даже не смог дать ей понять, насколько сильно мне нужен разговор с нею.
– Не забывай, что именно она пришла к тебе, – напомнил Феликс. – Это она пыталась говорить с тобой, она хотела о чем-то спросить тебя. И может быть, теперь она получила ответ.
– Молюсь, чтоб это было так, – ответил Ройбен. – Она казалась удовлетворенной. Она казалась целостной.
Феликс вдруг остановился, по-видимому, задумавшись; его глаза медленно скользили по лицу собеседника. Потом он слабо улыбнулся.
– Пойдем-ка назад, – сказал он, – что-то я начинаю мерзнуть. У нее будет время, чтобы поговорить с тобой. Много времени. Помни, что Лесные джентри не уйдут отсюда до Рождества и, вероятно, даже до Нового года. Им очень важно быть здесь в то время, когда мы устраиваем свой круг. Лесные джентри будут петь с нами и играть на скрипках, дудках и барабанах.
Ройбен попытался представить себе эту картину.
– Должно быть нечто неописуемое.
– Время от времени что-то меняется – в зависимости от того, что они сочтут нужным привнести в церемонию. Но они всегда любезны, всегда добры, всегда преисполнены искреннего стремления к обновленью. Они – самая суть любви к этой земле, ее сезонным переменам, процессам, в ней происходящим, и к ее возрождению как таковому. Могу заранее сказать, что человеческие жертвы в Солнцеворот их совершенно не привлекают. Напротив, это самый верный способ оттолкнуть их от себя. И, конечно, ты, Ройбен, очень им понравился.
– По словам Элтрама, – уточнил Ройбен. – Но я подозреваю, что его сердце похитила Лаура – когда ребенком прогуливалась по этим лесам.
– Ну, они как-никак называют тебя Хранителем леса, – сказал Феликс. – А ее – Госпожой леса. К тому же Элтрам знает, как ты страдаешь из-за судьбы Марчент. Сомневаюсь, чтобы он намеревался оставить тебя без каких-либо известий от нее. Уверен, что даже если дух Марчент покинет этот мир, Элтрам обязательно сообщит тебе что-нибудь еще до Нового года.
– И все же, Феликс, на что вы надеетесь для Марчент?
– На то же самое, на что надеешься и ты. Что она вскоре обретет покой и что она простит меня за ошибки, недостаток мудрости и просто глупые поступки. Ты, впрочем, не должен забывать и о том, что Лесные джентри довольно-таки рассеянны.
– То есть как?
– Все духи, призраки, все сущности, не имеющие физического тела, все они легко отвлекаются на всякую всячину, – пояснил Феликс. – Они не укоренены в материальном мире и потому не привязаны ко времени. И потому, случается, не понимают по-настоящему того, что причиняет нам боль. Это вовсе не необязательность и тем более не измена. Это всего лишь эфирная сущность духов. По-настоящему сосредоточиться на чем-то они способны, только пребывая в материальных телах.
