Аратта. Книга 3. Змеиное Солнце - - (читаем книги бесплатно TXT) 📗
«Ну, я надеюсь, что видит…»
Между тем плывущая по воздуху змея и Ширам встретились перед каменным троном. Саарсан наклонил голову. Мать-Змея ответила на приветственный жест. На миг Хасте почудилось, что голова его друга оказалась в ее пасти. Но, приглядевшись, он понял, что они обнимают друг друга за плечи, соприкасаясь лицами, словно в поцелуе. Так они стояли молча, не двигаясь, пока змеиный хвост все плотнее, уже в три ряда, обвивал новопровозглашенного владыку Накхарана.
«Что они там делают?» – пытался разглядеть Хаста. Ширам уже почти целиком исчез в змеиных кольцах. И вдруг в руках жрицы – вернее, в пасти огромной змеи – блеснули два длинных острых клинка. Точь-в-точь ядовитые клыки!
Всякие звуки на холме и вокруг него затихли. Над холмом повисла тишина, словно каждый накх в долине затаил дыхание. Клинки стремительно мелькнули в воздухе, и «змея» ударила Ширама клыками в лицо.
Хаста невольно ойкнул и тут же получил такой тычок между лопаток, что упал на колено, едва не угодив прямо на свернувшуюся у ног гадюку. Та недовольно зашипела, но отползла в сторону, не тронув обмершего жреца.
Многоногий «хвост» развернулся. Хаста вновь увидел коленопреклоненного Ширама. По его щекам текла кровь, но саарсан совершенно не обращал на это внимания. Клинков в руках у женщины больше не было – теперь она держала серебряный венец. Хаста неплохо разглядел его. Серебряный обруч из переплетенных змеиных тел – должно быть, двенадцати, по числу родов. Над обручем, на одинаковом расстоянии, виднелись головы с оскаленной пастью, в каждой из которых мерцал драгоценный камень.
Верховная жрица торжественно возложила серебряный венец на голову Ширама – и замерший народ взорвался криками ликования. Хаста осторожно поднялся и вернулся на свое место. А в это время жрицы подвели Ширама к резному камню, усадили на него, окружили сзади полукругом и запели торжественную песнь – как показалось Хасте, почти целиком состоящую из имен, должно быть, предков саарсана.
Между тем саары один за другим подходили к Шираму. Седовласая предводительница рода Бунгар поднесла саарсану меч в посеребренных ножнах. За ней последовали другие. Каждый из глав великих родов нес одно из царских сокровищ, все эти столетия хранимое в родовой башне: кто щит с двенадцатью опалами, кто кольчугу, сплетенную из тысяч свернувшихся серебристых змеек, кто наручи и боевой пояс… После каждого дара накхи с криками ликования колотили оружием по щитам так, что у Хасты начали болеть уши. Он молча следил за обрядом, чувствуя накатившую усталость.
Последней на холм поднялась молодая женщина-воин, одетая в цвета рода Афайя. Хаста не видел ее среди сааров. В руках она держала лунную косу. Изогнутый наконечник грозного оружия был украшен серебряной насечкой, изображающей змеиную голову с широко распахнутой пастью.
«Это же Марга!» – сообразил вдруг удивленный Хаста, вглядываясь в ее лицо, полностью скрытое под боевой раскраской. Неприветливая девица, которая так откровенно тяготилась своим подопечным, теперь с горделивым видом стояла перед Ширамом, облаченная в великолепные доспехи, вручая ему один из знаков высшей власти. Кто она Шираму? Кто вообще такая? Хаста решил непременно выяснить, когда все закончится.
Ширам принял из рук накхини длинное раскрашенное древко и поднял оружие над головой. Под громовые вопли и грохот железа он крутанул лунную косу так, что она на миг превратилась в нападающую змею. Красные камушки, вставленные в металл, полыхнули при свете костров, словно яростные глаза, знаменуя, что после сотен лет покорности в Накхаране наконец взошел на престол истинный правитель.
«А ведь прежней Аратте теперь конец, – подумал Хаста. – Даже если завтра утром Аюр найдется и займет трон, и Аюна скажет, что глупо пошутила и без ума от своего нареченного, и Киран повесится в собственной садовой беседке на той балке, на которой я от него прятался, уже ничто не будет прежним. Ширам отныне государь Накхарана, а Накхаран – вольное царство. И неведомо, как теперь все сложится дальше…»
Всю ночь Хаста не мог заснуть. За узкими бойницами, заменявшими у накхов обычные окна, с грохотом перекатывался через торчащие из воды каменные клыки бурный поток.
Когда рыжий жрец издали увидел родовое обиталище саарсана, у него похолодело в животе, затем в руках и ногах, и спина покрылась липким потом. Он-то полагал, что крепость накхов в столице была угрюмым, малопригодным для жизни местом, – но лишь потому, что прежде не видел гнезда рода Афайя. Посреди стремительной реки, будто длинная, застрявшая в горле кость, торчала мрачная скала. По ней уступами почти до самой воды спускались недоверчиво глядящие на округу башни, связанные вместе высокими стенами.
– Надеюсь, добираться туда мы будем не вплавь? – глядя на несущиеся внизу в потоке клочья пены, со вздохом спросил он.
Ширам расхохотался:
– Нет, мы перелетим, как птицы!
– Боюсь, что я окажусь скопой.
– О чем ты?
– Когда рухну вниз, скажи всем, что я отправился ловить рыбу.
Саарсан дружески хлопнул ближнего советника по спине:
– Все будет хорошо. Тебе нечего опасаться.
Хаста хмыкнул:
– Я помню, ты мне такое уже говорил. Перед тем, как я лишился штанов под столичной твердыней накхов.
– Здесь у тебя будет сколько угодно штанов, – щедро посулил Ширам.
Нынче он выглядел радостным, как никогда. Должно быть, возвращение к родному порогу дарило ему отличное расположение духа.
– Я решил написать воззвание и отослать его во все большие храмы Аратты, – сказал он Хасте. – Чтобы знали, с кем и ради чего мы воюем. Ты составишь его. Да, когда будешь писать, одним из условий примирения упомяни прибытие сюда царевны Аюны. Народ Аратты должен знать, что я не просто правитель Накхарана, но и такой же зять покойного государя, как Киран. У многих это наверняка отобьет желание сражаться против нас… Нужно будет также упомянуть, что Киран захватил мою невесту, – это не добавит ему сторонников…
– Мы не знаем, где она, – попытался возразить его друг.
– Царевна могла искать убежища либо у своего дяди Тулума, либо у старшей сестры. Что помешает нам сказать, что Киран удерживает ее силой?
Рыжий жрец с сомнением покачал головой.
– И вот я еще о чем подумал, Хаста, – внезапно сказал Ширам. – До каких пор тебе еще ходить неоперившимся юнцом?
– Насколько я помню своего деда, он и на старости лет не имел перьев, – ответил жрец, насторожившись. – Что же касается юнца – не сочти за неуважение, но я, пожалуй, старше тебя.
– Не делай вид, будто не понимаешь, о чем я говорю! Теперь ты не просто какой-то жрец – ты мой ближний советник. А по нашим законам всякий мужчина, не имеющий жены, – юнец, будь он хоть согнут годами и сед. Как же все прочие накхи станут тебя уважать, когда ты станешь одним из нас? У меня есть несколько сестер, еще не обретших мужа. Я выдам одну из них за тебя.
– Это высокая честь! Но я, как ты верно сказал, жрец. Мне нельзя жениться, – ответил Хаста, с содроганием представляя себе выводок сестер Ширама, мало уступающих саарсану в свирепости нрава. – «Тот, кто живет с женщиной – служит женщине», – говорят в храме. А моя жизнь всецело отдана…
Ширам поднял руку, останавливая его:
– Твой бог Исварха всякий день поднимается в небеса и спускается за край земли. Неужто ты и впрямь думаешь, что он изменит свой ход, если ты наконец станешь настоящим мужчиной? Я не верю, что Исварха велел жрецам оставаться вечными мальцами. Уж скорее это придумали сами жрецы, чтобы гомон спорящих в храме жен не мешал им петь гимны! – Саарсан возвел взгляд к небу и лукаво добавил: – Может, ты расскажешь мне, чем таким занимается Исварха ночью, если поутру его лик выглядит таким разрумянившимся?
Хаста едва сдержал улыбку, стараясь во что бы то ни стало сохранять благочестивое выражение лица.
Ширам ухмыльнулся и заговорил снова:
– Накхини совсем не таковы, как взбалмошные и надменные женщины арьев. Впрочем, что мне тебе рассказывать? С одной из моих сестер ты уже познакомился.
