Охотник за смертью: Война - Грин Саймон (книги бесплатно без регистрации txt) 📗
И пока его разум двигался в машинах поодиночке и во всех вместе, Валентин обдумывал следующий ход. По длинной цепи подкупа и шантажа он достал эсперное средство от ученых, которые снабжали им Драма. А поскольку человек, известный сейчас под именем Драма, это средство, дающее непобедимое привыкание, не употреблял, значит, кем бы и чем бы он ни был, он не настоящий Драм. Он не был фурией — Шаб это подтвердил, а врать у них не было причины. Это оставляло две возможности: клон или самозванец-пришелец, и любая из них вела к интереснейшим вариантам. Пока что Валентин держал эту информацию про себя. Знание — сила. Когда-нибудь, возможно, оно пригодится для контроля над новым Драмом или для его уничтожения. Все зависит от того, чего Валентину в тот момент захочется. Он привык давать волю своим побуждениям.
От этой мысли он улыбнулся шире, поглядев на результат своего последнего импульса. На стенде, в стеклянном цилиндре, увешанном проводами, находилось все, что осталось от видного ученого, которого Лайонстон навязала в помощь Валентину при использовании боевых машин. Обмануть Валентина не удалось ни на миг — шпиона он умел распознать с первого взгляда. И потому он принял меры к тому, чтобы профессор Игнациус Вакс мог наблюдать все, что происходит, но никоим образом не вмешиваться. Точнее говоря, Валентин велел его обезглавить, а отрезанную голову сохранял в стеклянном цилиндре.
Она была соединена проводами непосредственно с пультом связи командного пункта, и потому могла видеть все. Сначала она дико вопила, но Валентин просто отключил у цилиндра звук, пока она не замолчала. Теперь она только смотрела на мониторы и хандрила. Несомненно, Лайонстон сказала бы что-нибудь неприятное, если бы об этом узнала, но Валентин был уверен, что сможет чтонибудь наврать. Так всегда бывало. А пока что голова вполне вписывалась в дизайн его командного пункта. Даже приятно было смотреть, как плавают в консервирующей жидкости длинные белые волосы и усы, и как голова таращит глаза, когда сердится. Кроме того, Вакс проектировал большинство боевых машин, которыми сейчас управлял Валентин, так что был еще небольшой шанс, что его знания могут пригодиться.
— Как вы себя чувствуете, профессор? — вежливо осведомился Валентин. — Могу я для вас что-нибудь сделать? Например, снова прогнать самые острые записи убийств?
— Я не нахожу удовольствия в подобных вещах, — чопорно, произнесла голова профессора через динамик цилиндра. — Я не такой, как вы. Мне интересна лишь эффективность моих творений.
— Я никогда не думал, профессор, что вы так разборчивы, — притворно удивился Валентин. — После тех тысяч лабораторных животных, которых вы резали и увечили и отправляли на собачьи и кошачьи небеса, вылавливая ошибки в программах ваших драгоценных машин. Думайте об этих несчастных повстанцах, как о лабораторных крысах, которым не повезло.
— Мне они в любом смысле безразличны, — ответил Вакс, — как и их судьба. Я только требую информации о том, как работают мои машины.
— Это не ваши машины, профессор. Больше не ваши. Техника связи, которую я на них поставил, сделала наконец ваши машины практически полезными, так что императрица полностью передала их на мое попечение. И потому я в кресле командира, а вы — в стеклянном цилиндре. Может быть, вы соблаговолите последить за машинами с помощью этой техники?
— Вы отлично знаете, что мне она непонятна! И не знаю, кому она может быть понятна, кроме вас! Что довольно-таки странно, не правда ли, Вольф? Ни вы, ни финансируемые вами лаборатории раньше ничего подобного не выдавали. Что означает, что вам помогли. Извне. Интересно, откуда именно, а, Вольф? Не может ли быть так, что вам приходится сохранять инкогнито своих помощников, поскольку императрица их бы не одобрила? С кем это вы заключили сделку, Вольф?
— Вы входите в опасные воды, профессор, — небрежно бросил Валентин. — Я бы вам советовал сменить курс, пока еще не поздно.
— Или что? Или вы отрежете мне голову и засунете в стеклянный цилиндр?
— С вами может произойти гораздо худшее, профессор, — серьезно ответил Валентин. — В этом вы мне поверьте.
Голова в стеклянном цилиндре что-то про себя пробормотала и затихла. Профессор снова впал в хандру. Валентин улыбнулся и опять погрузился в металлический мозг машин. Сейчас он был боевым андроидом и шагал через вспаханное поле, и стальные ноги его погружались глубоко во взрытую землю под весом чудовищного тела. Он растянул свой разум и превратился в десяток металлических людей, потом в сотню, и все они топали в унисон через широкое поле. Одновременно поднимались и опускались стальные ноги, и сотня роботов в форме людей двигалась как один, ведомая одной волей и одной целью.
Они шли в город. Навстречу им вышли мятежники, вооруженные вилами, лопатами, косами и немногими единицами пулевого оружия. Клинки и пули отскочили от металлических людей, не причинив вреда, и роботы протянули руки и стали рвать людей на части, отрывая руки, ноги, головы, проламывая черепа и дробя кости. Металлические плоскости вскрывали животы и выпускали кишки, разрывая их стальными крючьями. Кое-какие неизбежные потери роботы все же несли, но пока хоть искра энергии: оставалась в их системах, они атаковали, маршировали, хромали, ползли вперед, не останавливаясь. Мужчины, женщины и дети погибали под металлическими руками с последним воплем, и Валентин был средоточием этого.
Он когда-то недоумевал, зачем было ИРам Шаба настаивать на этом последнем даре, но теперь понял. Так они показали ему, что значит быть живым металлом, быть заключенным в мощи стали и техники, быть куда больше, чем просто человеком, быть свободным от ограничений плоти. Алая улыбка Валентина разошлась от уха до уха, новое удовлетворение заиграло в его густо подведенных, горящих лихорадкой глазах. Он растянул себя на всю металлическую армию, разрастаясь все больше и больше, расцветая во всех системах одновременно, и подстегнутый наркотиками разум жил одновременно во всех боевых машинах на Виримонде и наслаждался каждой минутой этой жизни.
Человек, который был теперь великим лордом Драмом, вел свой орущие войска по пылающим улицам городка. Дома горели с двух сторон, изрыгая в утреннее небо густой черный дым. От жара пламени у Драма горела кожа на лице и руках, а в воздухе летали горячие угольки. Люди его растянулись, прочесывая все боковые тупики и переулки, разыскивая мятежников и предавая их мечу. И вдруг его люди стали падать — это открыли огонь снайперы с верхнего этажа стоящего впереди дома. Драм выкрикнул команду, и сразу десяток дезинтеграторов ударил по этому дому, снеся весь верхний этаж дождем щебня и красноватым облаком распыленных кирпичей. Приказав своим людям бросить в нижний этаж пару фугасных гранат — на всякий случай. Драм продолжал движение. Сам он шел впереди своих солдат с лучеметом в одной руке и с мечом в другой. С меча капала кровь. Повсюду слышались вопли, крики и взрывы, и Драм улыбался так широко, что щеки болели. Это была жизнь, для которой он был рожден, построен и избран, и он наслаждался каждой минутой этой жизни.
На самом деле ему вовсе не было нужды высаживаться на планету. Ему полагалось оставаться на орбите, надзирая за общим ходом дел и предоставив заниматься практическими вопросами генералу Беккету. Драм так было и настроился поступать, но не выдержал, как только начался настоящий бой. Все это он смотрел по монитору на мостике «Изящного», все время запрашивая еще и еще информацию, и кровь у него кипела восторгом боя. Поначалу он старался эффективно использовать своих людей, убивая только тех, кого надо было, и сводя разрушение городов к необходимому минимуму. Но все сразу кончилось, как только мятежное население бог весть откуда достало огнестрельное оружие и стало отбиваться. Когда Драм увидел, как гибнут его люди, этот вызов со стороны мятежников, в нем лавой закипела ярость: эти крестьяне смеют сопротивляться! Он их решил пожалеть, и вот награда! Видя, как погибают его люди, Драм почувствовал, что должен быть там, внизу, вместе с ними, и вести их к победе, собственноручно повергая тех, кто посмел бросить ему вызов. И, вопреки советам и предупреждениям Беккета, он отправился в Ад на первом же десантном модуле.
