Меня зовут Синдбад Мореход (СИ) - "Лед" (книги без регистрации полные версии .txt) 📗
- Где я, кто вы? - На лице араба появилась счастливая улыбка.
- Мальчик мой, Искандер, ты ожил, Аллах услышал мои молитвы! Я твой дядя Гуфар . Неужели ты меня не узнаешь? - Самое интересное - я его узнал и опознал в нем своего дядю по отцу, вот только у отца не было братьев - была одна сестра и та двоюродная. Или у него все-таки было четыре брата и пять сестер, - что у меня с головой, в конце концов? Если бы не проклятая колодка, я бы уже наверно начал биться головой о палубу. Ведь я точно помню падение с "Зои" и то что рубил канаты, помню, то что не каких дядюшек у меня отродясь не было и то что это мой дядюшка. И какого хрена я заговорил на арабском языке? Может я лежу сейчас в дурдоме? Или это такой, мой персональный ад. Так, успокойся Саня, эмоции плохой советчик, и если даже ты в дурдоме, то и там с буйными в разы хуже обращаются. Давай примем правила игры, будет хоть какая-то информация - или ты забыл недавний урок .
- Дядя Гуфар я тебя узнал, но остальное помню все как в тумане. А после того как меня накрыло волной и вовсе ничего не помню.
- Бедный мой мальчик, мало кто, в такие юные годы преодолел те испытания, что посылает Аллах на наши недостойные головы. Но видимо, есть какая-то высшая цель, ради которой он посылает новые испытания на самых достойных и помогает их преодолеть. Искандер, ты не ел четыре дня, тебе обязательно надо поесть, у меня есть финики и сухари. Пока я рассказываю тебе о наших злоключениях, ты будешь кушать.
Как подсказала мне память (она меня уже бесить начинает) дядя был просто врожденным купцом и дипломатом - или наоборот, и все свои речи обильно переплетал сурами из Корана, а услышать из его уст да, или нет, наверно не доводилось никому. Так что перескажу его рассказ без политесов в более приемлемой форме. Скажу только, что с началом его рассказа я и сам вспомнил шторм..
После благополучного перехода из Индии через Бар-эль-Хинд (аравийское море) мы подходили к первому пункту назначения Райсуту (международный перевалочный порт того времени, территориально на середине побережья Омана). Здесь можно было купить-продать-обменять товары со всего света. Падары, мешавы, котья, джалбуты, баглы, самбуки (типы парусных и гребных судов, распространенных в акватории индийского океана.) свозили сюда в своих просторных трюма перец, имбирь, кардамон, драгоценные камни и жемчуг из Индии. Золото и слоновью кость из Африки и Мадагаскара. Гвоздику и мускатный орех из Индонезии. Жемчуг, рубины, топазы, сапфиры, корицу из Цейлона. И еще много-много всего. В Раисуте мы должны были выгрузить большую часть товара для последующей реализации через нашу, торговую факторию, оставив только шелка и фарфор из Зайтуна (восточная провинция Китая) и сталь из Гура (Тайвань), догрузится слоновьей костью и оправится через море Фарси (персидский залив) в Басру и далее караваном в Багдад. За слоновью кость - в Багдаде резчики и оружейники хорошую цену дадут, втрое больше чем в Райсуте. Наш самбук "Саффана" (жемчужина) шел вдоль побережья на юг, поскольку вышли на аравийский полуостров примерно в двадцати фарсах (фарсах ок. 6 км) севернее. Вдруг северо-восточный ветер начел ослабевать переходя полный штиль. Небо на юго-востоке стало темнеть - один порыв ветра, еще, вот ветер, меняя направление, задул с юго-востока, послышались команды нашего нахуда (капитан) судно, резко забирая влево, меняло курс. Пока бежал на корму услышал еще одну команду.
- Джабаль! всех гребцов на весла! Темп предельный! - Такого взволнованного капитана мне видеть еще не приходилось.
- Что случилось капитан, почему сменили курс?
- Шторм идет, может даже ураган, видишь, - указал мне рукой вправо, пока я бежал небо на горизонте существенно изменилось - облачность стремительно нарастала, меня серый цвет на темно-фиолетовый. Упругие Порывы ветра наполняли воздух брызгами сорванных с гребней волн клочьев пены.
- Надо постараться подальше от берега уйти пока можем, иначе верная смерть. Берег здесь везде скалистый от самбука разве что щепки останутся. Джабаль! Грот еще круче к ветру! Двух матросов на помощь кормчим! Искандер иди к Джабалю - ты парень крепкий, если что - поможешь. И обязательно привяжись, на палубе сейчас будет опасно.
В штормовую погоду между мачтами, на высоте груди натягивался канат, к которому специальным узлом вязался индивидуальный страховочный фал, благодаря чему моряки в относительной безопасности могли работать с такелажем на палубе. Пока обвязывался фалом и крепил его к канату, погода опять кардинально изменилась. Небо полностью закрыли свинцовые тучи, ветер не переставая выл в натянутых как струны канатах, тяжелые седые от ветра волны били в правую скулу судна, заставляя его содрогается всем корпусом. Молния ослепительно белой стрелой со страшным треском перечеркнула черный небосклон, еще мгновение - и уши закладывает оглушительный раскат грома, еще мгновение - и с небес обрушиваются потоки воды.
Ветер становится почти ураганным, сильный крен на левый борт, но команды убрать паруса не поступает. Несмотря на предельный риск, капитан пытается увести свое судно от риска смертельного. Очередной удар волны в правую скулу, самбук скрипит и стонет всем корпусом, и без того накрененный до предела парусник почти ложится на левый борт. Казалась все, точка не возврата уже пройдена - но тяжелогруженый трюм хорошо закрепленными гурскими полосами стали перевешивает, и судно медленно начинает выходить из крена. Поступательное движение нарастает, и когда судно становится на ровный киль, паруса ловят полный ветер и сразу происходит несколько событий. Сильнейший порыв ветра - громкий хлопок, мощный щелчок, оглушительный басовитый треск. Это с хлопком рвется парус на бизань мачте, со щелчком лопаются ванты правого борта на гроте и с треском обламывается сама грот-мачта. Судно, потерявшее ход, сразу начинает разворачивать бортом к волне, кормчие и гребцы правого борта изо всех сил пытаются вернуть самбук носом к волне, весла гребцов левого накрыты парусом и спутаны такелажем рухнувшего грота. Джабаль что-то кричал матросам, но из-за какофонии звуков разыгравшейся стихии слова невозможно было разобрать - да и не нужны были слова, итак всем ясно - если немедленно не избавится от сломанной мачты, участь судна будет предрешена. За грот мачтой у самого комингса трюма стоит сколоченный из толстенных досок боцманский рундук с плотницким и такелажным инструментом, в обычное время запертый а по штормовому - открытый. Первым у рундука оказался Джабаль, он выхватил из него два топора - один из которых на бегу передал мне, а сам бросился яростно рубить канаты. Я, не медля, последовал его примеру. Несмотря на остроту топора, канаты из кокосовых волокон уступали не охотно - на третьем канате меня сбивает с ног волна. Видимо, самбук все же развернуло бортом к волне, и многотонная громадина прошлась по палубе, сметая все на своем пути. Меня сильно ударяет о борт, вышибая дыхание сбивает с ног, закручивая в круговерти векторов направлений волны встретившей на своем пути многочисленные преграды. Поднимаюсь на ноги уже у противоположного борта, топор потерян, лихорадочно оплевываюсь, протираю глаза. Очередная вспышка молнии освещает нависшую надомной волну - чтоб увидеть гребень которой, мне приходится высоко задрать голову. Делаю порывистое движение, чтоб ухватится за фальшборт до которого не более двух метров, но не успеваю страшный удар, звон в ушах, темнота.
Дядя мне рассказал, что эту волну не пережило еще трое матросов, но хвала Аллаху, эта волна была самая большая и после нее шторм пошел на убыль. Мной занялись только после того как удалось наконец освободится от рухнувшей мачты и судно развернулось носом к волне. Джабаль с помощью матросов вытряхнули, выдавили воду, что попала в мои легкие - но все было напрасно, дыхание не возобновилось, сердце молчало. И тут возле самого борта в воду ударила молния, как описывает дядя, грохот был такой силы, что все стоящие на палубе попадали с ног и еще долго не могли придти в себя от боли вызванной этим грохотом. Позже Дед выдвинул версию, согласно которой моряки, освобождая мои легкие от воды, проводили тем самым реанимирующие действия, а мощный разряд тока вызванный молнией, запустил мое сердце. Вот только лимит времени в 5-6 минут рассчитанный на благополучное оживление был исчерпан. Считается что, после этого времени отмирает часть мозга и оживший человек превращается в "овощ". Согласно версии Деда через 5-6 минут после остановки сердца тело покидает душа, отправляясь на перерождение. Моя же душа по неизвестной причине заблудилась во времени и пространстве, а когда устала плутать, заняла первое попавшееся пустое, но полностью функциональное тело, сохранившее память Искандера.
