"Зэ" в кубе (СИ) - Валерина Ирина (чтение книг txt) 📗
Ох, и шебутной же! Кир покачал головой и улыбнулся.
Пришла пора поразмыслить, что же делать дальше.
…Где ещё так хорошо думается, как не в безоговорочной темноте и полном одиночестве?..
Любая дорога состоит из направления и цели. Но цель всё-таки важнее, и она у Кира была. Он искал человека – а может, выход из себя? Себя в других людях? Других людей?
Он искал.
…И они пришли.
Сначала появились звуки. Вкрадчивые, себе на уме. Мерное шуршание травы. Долгая пауза. Едва слышный шёпот – странный, щелкающий говор, какой-то птичий. Шорох одежд. Крадущиеся шаги маленьких ног. И наконец, тяжёлое дыхание – близко, совсем близко.
Когда он понял, что окружён, было уже поздно.
Багровые шары в их руках зажглись разом – все тринадцать. Вязкий потусторонний свет не разгонял тьму, но хотя бы разбавлял её до грязно-серого цвета. Стоящие вокруг Кира оказались малы ростом, едва ли ему по пояс. Тела их скрывали чёрные плащи в пол, но отброшенные назад капюшоны позволяли видеть лица. Все они выглядели вызывающе уродливыми, и каждый в своём уродстве был неповторим.
Один из них, державшийся особняком от прочих, горделиво смерил Кира взглядом и забасил, обращаясь к соплеменникам:
– Обратите внимание, братья: потерялся, но пока не потерян. Досадное упущение. Наставим юношу на путь истинный?
Карлики энергично закивали головами.
– Кто вы? – Страха Кир не чувствовал, но тягостное ощущение появилось.
Гордец ещё выше задрал нос и важно повёл головой, демонстрируя орлиный профиль. Глаза его смотрели холодно, а глубоких глазницах густели тени, выдающие снедающую карлика страсть. Он поднял зажатый в короткопалых ладонях шар и сказал:
– Мы – носители света. Это же очевидно. Меня зовут Вельз, и я решаю всё.
От внимательного взгляда Кира не укрылось, как один из карликов, сухопарый и узколицый, скривил губы в секундной гримасе. Вельз тоже это заметил, глаза его недобро сузились, а ноздри, напротив, раздулись. Он отрывисто гаркнул: «Ляд!», и тощий карлик мгновенно съежился.
– Тщеславный дурак! Считай, что это последнее предупреждение!
Ляд покорно кивнул, опасаясь смотреть Вельзу в глаза.
Предводитель уродцев картинно развёл руками:
– Увы, персонал нужно контролировать денно и нощно, такова цена власти. Однако, лирику прочь. Поговорим о твоих ближайших перспективах. Ты отстал от своего света и теперь пользуешься нашим – значит, наш должник. Предупреждаю, что догнать тот свет ты не сможешь. Ну, разве что найдёшь новый. Но это вряд ли. Так что прислушайся к тому, что я скажу.
Карлики – все, кроме Вельза, принялись медленно ходить по кругу, бормоча едва слышно: «…должниик…прислушаайся…прислушаайся…потерян…свет у нас…у наас…должниик…». Шары в их ладонях мерно мерцали в такт шагам.
Внезапно навалилась апатия, душная, смердящая безнадёжностью.
Кир потряс головой, изгоняя наваждение. Посмотрел на Вельза в упор:
– Выслушаю. Но прислушиваться или нет, решу сам.
Физиономия Вельза искривилась в саркастической гримасе:
– Ох-х. Каакой большоой мальчик! Возможно, ты даже знаешь, куда и зачем идёшь?
– Знаю. Чувствую.
– Так знаешь или чувствуешь? Одно другому не равно, знаешь ли.
– Сначала чувствую. Потом знаю. Сейчас уже чувствую. Значит, скоро буду знать.
Вельз язвительно ухмыльнулся:
– Я ошибся. Ты не большой, ты смешной мальчик! Что ты знаешь о чувствах, ребёнок! Вот они чувства, смотри! Зайздро!
По щелчку его пальцев хоровод замер, и из круга вышел тощий карлик с болезненным блеском в косящих глазах. Желчный цвет лица и мелко дрожащие руки, пальцы которых были сведены на манер птичьей лапы, могли бы рассказать о многом, но Кир не особо преуспел в физиогномике.
Вельз царственно повёл рукой, указывая на Зайздро:
– Зависть. Прекрасное чувство, очень хорошо стимулирует. С ним можно горы свернуть! Зайздро, ты отлично простимулирован, я надеюсь?
Карлик низко поклонился:
– Благодаря гордыне, повелитель!
Вельз отослал его взмахом руки.
– Рогай!
Крепко сбитый уродец с воинственным лицом решительно сделал шаг вперёд.
Гордец продолжил:
– Гнев. Согласись, он привносит в скучную обыденность массу неожиданных сюрпризов. – После, слегка понизив голос, добавил словно бы только для Кира: – Рогай, к сожалению, не очень умён, но зато скор на реакцию.
Рогай набычился, но, повинуясь взгляду повелителя, вернулся в круг, где и выместил раздражение увесистой затрещиной первому подвернувшемуся под руку. Неопрятный, похожий на квашню карлик с длинным унылым лицом моментально накуксился и заныл, потирая затылок. Он был настолько неприятен, что даже взгляд на него вызывал тоскливую дурноту.
– А, кстати! Мокуль! – Вельз указал на ушибленного. – Уныние! Дивное чувство, с ним никогда и ничем не будешь доволен. И вот, с ним по соседству, взгляни – Охер. Равнодушие. Очень удобно, живёт себе с краю, добропорядочно и прилично, никуда не лезет, не мешает. Побольше бы таких.
Охер бесстрастно глянул на стенающего соседа и отвернулся.
– А, или вот ещё! – Вельз вошёл во вкус. – Бруто, наш дорогой Бруто, соль земли – причём в буквальном смысле! Кровь и соль ведь едины. Жестокость. Да на его широких плечах, можно сказать, мир держится!
Атлетически сложённый Бруто довольно осклабился и пролаял:
– Служу гор-р-рдыне!
Вернувшись в круг, он выписал увесистый пинок тщедушному карлику, случайно занявшему его место. Тот отскочил в сторону, мелко дрожа. Рядом стоящий угрюмец с волчьим взглядом склонился к нему и принялся нашептывать что-то на ухо.
Вельз угрозно покачал пальцем:
– Эшта, оставь свои фокусы, Мельк слишком труслив, чтобы мстить. Однако ход твоих мыслей мне нравится. Когда Сатта научит тебя виртуозно лгать, цены тебе не будет. Сатта, займись им.
Сатта, самый молодой из них, подобострастно поклонился, тая лукавую улыбку:
– Счастлив служить гордыне.
Повелитель широко улыбнулся и проговорил, обращаясь к Киру:
– Чисто семейная идиллия! Моя школа! Горжусь ими.
Киру, насмотревшемуся на «идиллию» лет на сто вперёд, захотелось срочно принять душ.
– Не вижу повода для гордости. Да и не гордыне говорить об этом. Мерзость. Мерзость! Вы все до единого порочны.
Вельз скептически искривил губы:
– Неумно. А ведь ты должен мыслить стратегически. Порок – это зло? Ну, допустим. Это с одной стороны. А с другой – благо. Для тебя как руководителя. Это же превосходный инструмент управления! Сам посуди: достаточно лишь однажды понять, какой страстью одержим человек, и ты уже управляешь его жизнью. Вот тебе наглядный пример.
Он выудил из кармана плаща несколько сухариков и, положив их на ладонь, негромко позвал:
– Жрот, ко мне!
В ту же секунду из круга выступил невероятно толстый карлик с лунообразным лицом и, колыша жировыми складками, устремился к повелителю. Пал на колени и принялся жадно пожирать лакомство, довольно урча и похрустывая. Когда ладонь дающего опустела, он замер, потом искательно заглянул в глаза Вельза. Тот достал из кармана ещё один хлебец, бросил на траву, после чего щедро харкнул на него. Кира передёрнуло.
– Ешь.
Жрот, не колеблясь, слизал с земли харкоту вместе с едой, после чего, заняв своё место в круге, принялся выклянчивать сухарик у приземистого угрюмого соседа, но скупой Щема, спешно пережёвывающий припасённый харч, поднёс ему здоровенный кукиш и отошёл подальше.
Кир почувствовал, как к горлу подступает тошнота.
– Эти твои… чувства мне не нравятся. Они отвратительны, если честно. Начиная с тебя.
Вельз глумливо ухмыльнулся.
– А каких чувств ты ищешь, недобог? Все, что я тебе показал, в природе человека. Хочешь поспорить?
– В природе человека, говоришь? А где же любовь?
– Любовь? Что ты знаешь о ней, наивный? – Вельз расхохотался. – Ерох, пришло твоё время, говори!
Из круга выступил очередной уродец. Багровая лампа бросала густые тени на его лицо, но даже они не могли скрыть сладострастной гримасы, навсегда исказившей его черты. Он то и дело алчно облизывал мясистые потрескавшиеся губы, но они сразу же пересыхали и ещё больше растрескивались от неутолимого внутреннего жара. Глаза его, как застарелая рана – гноем, сочились похотью, которая не нуждалась в адресате, потому что Ерох сам был воплощенная похоть.
