Явление Зверя - Ермаков Александр (читать книги бесплатно .TXT) 📗

Там опять выпили и закусили, собой довольные весело переглядывались с садящимися за стол парами. И за тем весельем глядя на Катерину, пришел опять в полковничью голову старый вопрос — отчего это у младших офицеров такие сексопильные жены, а у старших всякая нечисть? Неприятно вспомнилась своя дура, и как он умудрился на ней жениться? Провда с молоду была она ничего, фигурка симпатичная, физиономия не страшная, вот только супружеских ласк побаивалась, забивалась в угол кровати и только жалобно попискивала. Но с годами стала не обростать мясом, а худеть до невероятности. И глядя на свою старую вешалку удивлялся Виктор Петрович — не затрахал ли я ее так в доску? А у этой доски шершавой , как на зло, вдруг объявились сексуальные намерения, совсем теперь кажущиеся ее супругу неуместными. Пусть сквозняк с тобой трахается, я здесь причем? — Сердился Приходько.

Между тем веселый коллектив продолжал развлечения. Пели хором заводные куплеты «Из-за леса, из-за гор показал мужик топор», а женская половина отвечала «Девки спорили на даче». Катерина все чаще и чаще Виктора Петровича касаться стала, призывно глазами постреливала.

— Да что, красавица моя, разве мало было? — Не без гордости спрашивал Приходько.

— Да не мало. — Отвечала ненасытная красавица. — Но много то-же не бывает. — И с нахальной жалостью смотрела на некогда такой славный гриб-боровик. — Совсем мол, скукожился, или как?

На обоюдную радость оказалось «или как», так, что выдающиеся стратеги еще раз сходили на полигон с тапчанчиком и провели такой Аустерлиц, что казалось рухнет весь мир вместе с банькой. Банька все-же устояла и мир пока тоже.

И вот этот вызов к начальству неприятно прерывал сладостные воспоминания. А ведь сигнал был! Был вчера, в его выходной день звонок. Звонил дежурный офицер и доложил, что интересовались полковником из директорской канцелярии. Однако говорил офицер как-то неубедительно, кто интересовался и зачем толком сообщить не мог. Приходько решил канцелярский интерес близко к сердцу не брать и велел дежурному отрапортавать наверх, что мол начальника тот не застал и где начальник свой выходной проводит ему, дежурному, не ведомо, а при нужде они, канцелярия, могут вызвать начальника караула. Но для подстраховки всеже велел, ежели дело обернется серьезно, то перезвонить снова. Звонков болеее не последовало и Виктор Петрович провел остаток дня в неге на диване у головизора.

И вот этот вызов. Теперь-то явно вырисовывалась связь между давешним канцелярским интересом и сегодняшним вызовом. А вот вчера не распознал полковник всю серьеэность ситуации. То-ли дело в младоофицерские годы чуял он жопой откуда, с какой командирской вершины завеет стужей начальственный гнев. Чуял и вовремя укрывал свою бесценную. А теперь, сам в чины вышедши, обрыхлел, заленился на синекурном посту. Чуткий орган заплыл свежим жирком, былую чувствительность утерял. Притупил бдительность. Сейчас очко играло, да уж поздно. Ох, и намылят же его, да вместе с шеей.

А что зовут его шею мылить говорило уже то, что не телефоном призывают его на директорские очи. Так было бы легко свинтить — послать зама к примеру. Ан нет, своей собственной персоной заявилась в Приходькинский кабинет личная секретарша директора Центра, крутобедрая Зоя.

— Владимир Петрович, — Вас вызывает Илья Кузьмич, срочно — с ходу в карьер обломала Зоя благодушное полковничье настроение.

— Зоинька, — начал было по инерции шеф охраны, но по выражению секретаршиных глаз понял, что действительно срочно и никакие отмазки тут не помогут. Приходилось принимать фронтальное сражение. Надо сменить дружески— игривую улыбочку — традиционный атрибут общения ответственных работников Центра с секретаршей босса на деловое, компетентно-ответственное выражение официальной физиономии.

Требуемая замена сноровисто произведена, фуражка надета и по-уставному сцентрирована. Сложнее обстояло дело с верхней пуговицей. Третья звездочка добавила Виктору Петровичу весу не только социального, но и к сожалению сугубо материалистического, в килограммах. Чувство долга побороло соблазн скрыть разгильдяйство за галстуком. Виктор Петрович застегнулся, подтялулся и строевым шагом отправился, в этом уже не было сомнений, на ковер.

По дороге мудрее было молчать. Этот нехитрый психологический этюд все-же себя оправдал. Не прошли они еще и половины дороги, как Зоя не выдержала.

— Виктор Петрович, Зиберович приехал. — Выдала она секретным шепотом.

— Как?! — Шаг полковника утратил строевую четкость. — Как это Зиберович приехал? И меня не предупредили с вахты! Не доложили! — Мысли полковника потеряли связность. Ну я их! — А мозг рождал картины децимации, шпицрутенов и других, незаслуженно забытых форм дисциплинарных взысканий.

— Он сам приехал, в цивильном. — Продолжала искренничать Зоя.

— Час отчасу! — Вот кого уж желал видеть Виктор Петрович еще меньше, чем свою тещу, так это генерала Мойшу Зиберовича. А уж одного, без свиты, да еще и в гражданке! Бр-р-р! Полковник отер холодный пот. Очко вовсю разыгралось, от таких вестей затряслось.

Генерал Мойша Зиберович личностью был легендарной. Шеф контрразведки в струкуре безопасности Альянса Северных Демократий [3] отличался нравом крутым, умом дотошным.

Бывший выпускник Тамбовского танкового училища лейтенант Зиберович быстро утратил вкус к прямолинейной политике танковых клиньев и посвятил себя деятельности более утонченной. Первый успех не заставил себя долго ждать. Он своевременно обнаружил сокровенное желание правителя Персии обьявить неверным священную войну газават. Гениальный мозг Зиберовича породил нестандартный ход. Всячески поддерживая это благочестивое начинание свежеиспеченный агент МОСАДа сумел внушить шаху, что самый естественный враг сунитов — это шииты, погрязшие в богопротивной ереси. Шаху идея пришлась по душе и вскоре в самом стратегическом сердце Коалиции Южных Деспотий разразился обширный инфаркт затяжной, малопонятной непосвященным, внутриусобной резни. Далее, уже в качестве одного из руководителей МОСАДа он отличился в полицейской акции против алжирских пиратов. Свой переезд в Брюссельский генштаб АСД Зиберович отметил династическими войнами в улусах татаро-монгольских танковых кочевников.

Такой человек просто так в Дубненский центр ездить не будет.

В директорском кабинете несло густопсовой местечковостью. Помимо самого директора там были научный руководитель Центра профессор и нобелевский лауреат, и, почему-то заведующий суперсекретной лабораторией К-7Б. В теневом углу примостился Зиберович. Одет он был в засаленый кургузый пиджачишко и полосатую, линялую брючную пару. Из нагрудного кармана торчали кончики портновского швейного метра. Из под ермолки свисали пейсы. Он кособоко примостился на самом краюшке стула, ножки калачиком, ладошки сложены между колен. Вид он имел как портной, которого позвали снять мерку для свадебного костюма, а на самом деле всучивают в ремонт потертую кацавейку.

Директор выглядел обосранным и надутым, как лягушка с соломинкой в жопе.

Завлаб — вызывающе недовольным.

Научный руководитель выглядел как рассудительный человек. А полковник, как полковник перед жопонамыливанием.

Позднее в своем классическом жизнеописании Мойши Зиберовича «Подвиг разведчика» (изд-во Милитари Артис Пресс, Гонкуровская премия) Рувим Ольсон так прокомментировал эту встречу:

"Жизнью было предопределено раббе Мойше встречаться с несметными толпами гоев, но даже в его жизни редко когда в одном помещении одновременно собирались столь разные типажи. Чтобы быть понятным читателю, опишу гипотетическое отношение персонажей этого сейшена к гусю.

Мойшу Зиберовича гусь мог заинтересовать, как обьект потенциально перспективный в структуре стратегической обороны АСД, как некий биоморфный сенсор систем раннего обнаружения.

Для завлаба исключительно самоценным являлся сам процесс познания сложной биосистемы «гусь». Исследование — все, конечный результат, да ну его к дьяволу — в этом суть его жизненного кредо.