Шторм в Гавани Ветров - Таттл Лиза (Лайза) (первая книга .TXT) 📗
Эван кивнул, но видно было, что он не поверил.
– Займусь чаем, – сказал он и оставил подруг вдвоем.
– Теперь рассказывай свои новости! – потребовала Марис. – Мои ты уже знаешь. Эван творит чудеса, но заживление тянется так долго! И тут я отрезана от всего!
– Да, глухое местечко, – согласилась С’Релла. – И холодное.
Южане считали холодным весь мир, кроме собственного архипелага. Марис засмеялась и сжала руку С’Реллы – это была их давняя шутка.
– С чего начать? – спросила С’Релла. – С хороших новостей или со скверных? Со слухов или с политики? Поскольку к кровати прикована ты, то тебе и решать, что ты хочешь узнать.
– Все! – воскликнула Марис. – Но начни со своих дочерей.
С’Релла улыбнулась.
– С’Рена решила выйти замуж за Арно – паренька, добившегося привилегии на торговлю мясными пирогами в порту Гарра. А у нее, как тебе известно, исключительное право на продажу пирогов с фруктовой начинкой, вот они и решили объединиться, чтобы взять в свои руки обслуживание порта любыми пирогами.
– Практичное решение! – Марис засмеялась.
– Вот именно. – С’Релла вздохнула. – Брак по расчету на чисто деловой основе. Ну ни капли романтизма! Порой мне не верится, что С’Рена – моя дочь.
– Ну, зато Мариссе романтизма хватает с лихвой! Как она?
– Странствует. Влюбилась в певца. Уже месяц я о ней ничего не знаю.
Эван принес две кружки душистого чая, настоянного по его собственному рецепту на белых цветах, и тактично удалился.
– А на Эйри что нового? – спросила Марис.
– Очень мало новостей и ничего хорошего. Джемис исчез, направляясь с Джира на Малый Шотан. Летатели опасаются, что он погиб в море.
– Как грустно! – отозвалась Марис. – Я его почти не знала, но он слыл хорошим летателем. Его отец председательствовал на Совете, когда мы учредили школу летателей.
С’Релла кивнула.
– Лори Варон родила, – продолжала она, – но ребенок оказался слабенький и не прожил даже недели. Они с Гарретом в полном отчаянии. А брат Т’Катин погиб в бурю. Ты знаешь, он был капитаном торгового судна. Говорят, эта буря уничтожила целую флотилию. Настали тяжелые времена, Марис. Я слышала, что на Ломарроне опять война.
– Скоро и на Тайосе может начаться война, – мрачно сказала Марис. – А новостей повеселее у тебя нет?
– На Эйри царило уныние. И кроме того, мне показалось, что я появилась там некстати. Однокрылые туда не заглядывают, а я вдруг бесцеремонно вторглась в святилище летателей от рождения! Они все испытывали неловкость, хотя Корина и еще двое-трое старались быть вежливыми.
Марис кивнула. Старая история! Неприязнь между летателями, наследующими крылья по праву рождения, и однокрылыми, завоевывающими свои в состязаниях, длилась уже много лет. Каждый год все больше бескрылых овладевали воздушными пространствами, и родовитые семьи летателей ощущали растущую угрозу их привилегированному положению.
– А как Вэл? – спросила она.
– Вэл – это Вэл. – С’Релла пожала плечами. – Разбогател еще больше, но в остальном все такой же. В последний раз, когда я была на Сиатуте, он щеголял в поясе из металлических звеньев. Трудно представить, сколько может стоить такой пояс! Он много работает с «Деревянными Крыльями», в свободное время кутит в Штормтауне с Атеном, Дейменом, Ро и прочими однокрылыми приятелями. Говорят, он связался с бескрылой женщиной на Повите, и, думаю, Саре об этом не потрудился рассказать. Я попробовала пристыдить его, но ты же знаешь, какой праведный вид умеет напускать на себя наш Вэл…
– Конечно! – Марис улыбалась и, прихлебывая чай, слушала С’Реллу. Потом они начали обсуждать события на всей Гавани Ветров. Перемывали косточки другим летателям, говорили о друзьях и родных, о краях, где им довелось побывать, и эти разговоры могли длиться бесконечно. Марис чувствовала себя счастливой и безмятежной. Скоро она вырвется из этого плена. Через несколько дней начнет ходить, и тогда можно будет приступить к тренировкам, чтобы вернуть себе прежнюю физическую форму. А сейчас рядом с ней была С’Релла, самая близкая подруга, напоминая о жизни, которая ждет ее за этими толстыми стенами.
Часа через два вошел Эван, неся поднос, уставленный тарелками с сыром и фруктами, еще теплым хлебом, омлетом, приправленным диким луком и перцем. Втроем они набросились на еду. Долгий разговор и укрепившаяся надежда пробудили у Марис зверский аппетит.
– Неужто тут действительно начнется война? – спросила С’Релла. – Но из-за чего?
– Из-за скалы в море, – проворчал Эван. – Длиной в две мили, а шириной в полмили. У нее даже названия нет. Торчит в проливе Тарин между Тайосом и Трейном и всегда считалась никому не нужной. И вдруг на этом островочке обнаружили железную руду. Трейнцы ее нашли и начали добывать. Отказываться от рудника они не собираются, но островок лежит чуть ближе к Тайосу, чем к Трейну, и наш Правитель хочет прибрать его к рукам. Он послал десяток стражников захватить его, но их нападение отбили, и теперь Трейн укрепляет островишко.
– Претензии Тайоса, по-моему, необоснованны, – заметила С’Релла. – И ваш Правитель готов воевать из-за рудника?
– Я бы рад не верить! – Эван вздохнул. – Но наш Правитель человек необузданный и жадный. Он уже одержал верх над Трейном в споре о правах рыбаков и надеется повторить свой успех. Ему нет дела до того, что погибнут люди, главное – настоять на своем.
– Послание, которое я должна была доставить на Трейн, переполняли угрозы, – добавила Марис. – Удивительно, как это война еще не началась!
– Оба острова стараются заручиться союзниками, оружием и обещаниями, – сказал Эван. – Говорят, летатели каждый день опускаются у башни или улетают оттуда. Думается, Правитель навяжет тебе пару-другую угроз, С’Релла, когда ты соберешься улетать. Наши собственные летатели, Тайя и Джем, последний месяц и суток не отдыхали. Джем больше доставлял сообщения туда-сюда через пролив, а Тайя отправлялась с предложениями и посулами к десятку возможных союзников. К счастью, никто из них вроде бы вмешиваться не желает. Каждый раз она возвращалась с отказами. По-моему, только это и отсрочивает начало войны. – Он горестно вздохнул. – И сколько будет убитых, прежде чем наступит конец! Меня будут звать, чтобы я кое-как поставил на ноги тех, кого еще можно подштопать! Какая насмешка: во время войны целитель лечит симптомы, но не может и заикнуться о том, чтобы покончить с истинной причиной – с самой войной, если не хочет попасть в тюрьму за предательство.
– Наверно, надо радоваться, что меня это не коснется, – сказала Марис, но не очень убежденно. К войне она относилась иначе, нежели Эван: летатели оставались в стороне от таких конфликтов точно так же, как старались держаться над предательской поверхностью моря. Они были вне схватки, никто не смел причинить им вред. Конечно, война – ужасна, но ни Марис, ни те, кого она любила, никогда с ней не соприкасались, и она представлялась им чем-то отвлеченным.
– В молодости я запоминала послания автоматически, не вникая в их суть. Но эта способность, похоже, меня покинула. И некоторые слова, которые мне поручено передать, лишали полет всякой радости.
– Знаю, – кивнула С’Релла. – Мне приходилось видеть, чем оборачивались некоторые вести, которые я приносила, и порой я чувствую себя очень виноватой.
– Не надо! – перебила Марис. – Ты летатель и ни к чему не причастна.
– Вэл так не считает, – сказала С’Релла. – Я с ним спорила. Но он утверждает, что нас все это тоже касается.
– Его можно понять, – заметила Марис.
– О чем ты? – С’Релла недоуменно нахмурилась.
– Странно, что он тебе не рассказывал. Его отца повесили. Летатель доставил приказ о казни из Ломаррона на Южный Аррен. Это был Арак. Ты помнишь Арака?
– Еще бы! – сказала С’Релла. – Вэл всегда подозревал, что избили его по наущению Арака. Я не забыла, в какой ярости он пребывал, когда не сумел разыскать нападавших и что-либо доказать. – Она криво усмехнулась. – И я не забыла вечеринку, которую он устроил на Сиатуте, когда Арак умер, – поминальный пирог и все остальное.
