Шторм в Гавани Ветров - Таттл Лиза (Лайза) (первая книга .TXT) 📗
Родился он в лесной глуши Тайоса – острова на северной периферии Востока, шестьдесят лет назад. Его родители были лесниками. В лесу жили и другие семьи, имеющие детей, с которыми Эван мог играть, но с самого раннего детства он предпочитал одиночество. Он любил прятаться в лесу и наблюдать за робкими бурыми копунами, бродить там, где росли самые душистые цветы и можно было отыскать самые вкусные корешки. Любил неподвижно сидеть на полянке с черствым ломтем, добиваясь, чтобы птицы кормились у него с ладони.
В шестнадцать лет Эван влюбился в странствующую лекаршу Джейни – маленькую, загорелую, острую на язык и находчивую. Чтобы бывать с ней побольше, он назначил себя ее помощником. Сначала его интерес забавлял Джейни, но вскоре она привыкла к нему, и Эван, чья любознательность подстегивалась любовью, научился от нее очень многому.
Накануне того дня, когда Джейни решила отправиться дальше, он признался ей в любви. Она не согласилась остаться и отказалась взять его с собой – ни любовником, ни другом, ни даже помощником, хотя сама признала, что он многому научился и рука у него легкая. Просто она всегда странствовала в одиночестве, вот и все.
Эван продолжал лечить и после того, как Джейни ушла. Ближайшая целительница жила в Тосси – деревне, лежавшей на расстоянии дня пути от леса, а потому местные жители вскоре начали обращаться за помощью к Эвану. Потом он определился в ученики к целительнице в Тосси и мог бы даже поступить в школу целителей, но туда нужно было добираться морем, а мысль о морском путешествии пугала его, как ничто другое.
Когда Эван перенял у своей наставницы все премудрости, он вернулся в лес, чтобы жить и работать. Хотя он так и не женился, но не всегда жил отшельником. Женщины искали его расположения – жены, которым требовался скромный любовник; странницы, делившие с ним ложе по нескольку дней, а то и месяцев; пациентки, не возвращавшиеся домой до тех пор, пока не исцелялись от страсти к нему.
Марис слушала ласковый мелодичный голос и глядела на его лицо столько часов, что вскоре уже знала их лучше, чем лица и голоса всех своих бывших возлюбленных. Она почувствовала обаяние этих ярко-голубых глаз, нежных искусных рук, высоких скул и внушительного носа.
Как-то раз, когда он рассказывал ей о семействе древесных кошек, за которым наблюдал, она перебила его и спросила:
– Неужели ты никого не любил после Джейни?
Он посмотрел на нее с недоумением:
– Конечно, любил. Я же говорил тебе…
– Но не настолько, чтобы жениться!
– Нет, почему же? Например, С’Рей прожила со мной почти год, и мы были очень счастливы. Я хотел, чтобы она осталась, но ее ждала другая жизнь – не со мной. И она покинула лес и меня.
– Почему же ты не ушел вместе с ней? Разве она не звала тебя?
Эван помрачнел:
– Звала и настаивала – но это было невозможно. Не знаю почему.
– И ты нигде больше не бывал?
– Я обошел весь Тайос, бывал всюду, где во мне нуждались, – ответил Эван, словно оправдываясь. – А в молодости два года прожил в Тосси.
– Тайос очень однообразен. – Марис пожала здоровым плечом, не обращая внимания на боль, тут же отразившуюся в другом плече. Теперь ей разрешалось сидеть, и она опасалась, что если пожалуется на боль, то Эван отнимет у нее эту возможность. – Просто кое-где больше деревьев, а кое-где – скал.
Эван засмеялся:
– Очень поверхностный взгляд! Тебе, конечно, и лес везде кажется одинаковым!
Ответ напрашивался сам собой, и Марис не стала тратить время на очевидное.
– Так ты никогда не покидал Тайоса? – вернулась она к прежней теме.
– Только раз. – Эван поморщился. – Корабль наскочил на риф, одну пассажирку покалечило, и меня отвезли туда в рыбачьей лодке. В пути меня так укачало, что даже не знаю, сумел ли я ей толком помочь.
Марис сочувственно улыбнулась и покачала головой:
– Тогда откуда же ты знаешь, что это место для тебя самое лучшее, если сравнивать не с чем?
– Я не утверждаю этого, Марис. Я ведь мог уехать, и моя жизнь пошла бы совершенно по-другому. Но я выбрал эту, привычную. Она моя и в радости, и в горе. В любом случае уже поздновато скорбеть об утраченных возможностях. Я по-настоящему счастлив. – Он встал, обрывая разговор. – А теперь пора отдохнуть.
– Можно мне…
– Тебе можно все, если ты будешь лежать на спине неподвижно.
Марис засмеялась и с его помощью улеглась на кровати. Она даже себе не признавалась, что очень устала сидеть, и обрадовалась отдыху. Увечья заживали медленно, и это действовало на нее угнетающе. Она не могла понять, почему из-за каких-то переломов так быстро устает. Марис закрыла глаза, слушая, как Эван укладывает поленья в очаге и прибирает комнату.
Эван! Ей он определенно нравится, а обстоятельства способствуют их сближению. Прежде она воображала, что они с Эваном могут стать любовниками, как только она поправится. Но теперь, после его рассказов, она передумала. Слишком часто он любил и его покидали! Нет, она расстанется с Тайосом и с Эваном, едва сможет летать. Да и лучше, сонно решила Марис, чтобы они остались просто друзьями. Не надо думать о том, как ей нравятся яркий блеск его глаз, его искусные руки, худощавое тело.
Она улыбнулась, зевнула и погрузилась в дремоту. Ей приснилось, что она учит Эвана летать.
На следующий день прилетела С’Релла.
Марис дремала, и в первую минуту ей показалось, что она грезит.
Спертый воздух комнаты вдруг вытеснили чистые острые запахи морских ветров. Она открыла глаза и увидела в дверях С’Реллу со сложенными за плечом крыльями. С первого взгляда она напоминала тоненькую застенчивую девочку, какой была лет двадцать назад, когда Марис помогала ей стать летателем. Но тут она улыбнулась, и эта улыбка уверенной в себе женщины осветила смуглое худое лицо, подчеркнула морщины, проведенные временем. Она вошла в комнату, стряхивая соленые брызги с крыльев и одежды, и призрак С’Реллы Деревянные Крылья исчез, она вновь стала С’Реллой с Велета, опытным летателем, матерью двух взрослых дочерей. Они обнялись – неловко из-за широких лубков на левой руке Марис, но с глубоким чувством.
– Я прилетела, едва узнала, Марис, – сказала С’Релла. – Мне жаль, что ты так долго пробыла тут совсем одна, но связь между летателями теперь не та, что прежде. И я здесь сейчас только потому, что доставляла послание на Большой Шотан, а потом решила посетить Эйри. Странный порыв, как я теперь понимаю, – ведь с прошлого раза прошло четыре года… или даже пять! Корина прилетела туда прямо с Эмберли и рассказала мне, что Восточный летатель оставил сообщение о несчастном случае с тобой. Я сильно встревожилась и сразу полетела… – Она нагнулась и опять обняла подругу, чуть не уронив крылья.
– Разреши, я их повешу, – негромко сказал Эван, входя в комнату. С’Релла, даже не взглянув на него, отдала крылья и опять обратилась к Марис.
– Как… как ты? – спросила она.
Марис улыбнулась, правой рукой откинула одеяло, открыв ноги в лубках.
– Сломаны, как видишь, но срастаются. Так по крайней мере уверяет Эван. А ребра уже почти не болят. И не сомневаюсь, ноги скоро освободятся от лубков. Знала бы ты, как чешется под ними кожа! – Она нахмурилась и вытащила длинную соломинку из вазы на тумбочке, а потом старательно просунула ее между лубками и кожей. – Иногда помогает, но чаще только щекочет, и становится еще хуже!
– А рука?
Марис посмотрела на Эвана.
– Я ведь не скажу ничего нового, Марис, – ответил он на ее безмолвный вопрос. – Ты знаешь все, что известно мне: заражения удалось избежать, рука срастается нормально. Ну а ноги… через день-два ты сможешь почесывать их, сколько захочешь.
Марис подскочила от радости, но тут же охнула, побледнела и судорожно сглотнула.
– Что с тобой? – нахмурясь, спросил Эван, подходя к кровати. – Где больно?
– Нигде, – поспешно ответила Марис. – Все в порядке. Просто у меня… немного закружилась голова. Наверно, я напрягла больную руку.
