Кейн. Ветер ночи - Вагнер Карл Эдвард (читать полную версию книги TXT) 📗

Серберис открыл пасть и жутко завыл, пуская обильную слюну.

Пес и его хозяин растворились во мраке.

Кейн почувствовал что-то вроде сочувствия к тем, кто осмелился гнаться за ним в ночь Повелителя Демонов. Правда, чувство это оказалось весьма мимолетным. Сострадание к врагам Кейну было не свойственно…

Несмотря на новый приступ невыносимой боли, Уид почувствовал, как кто-то опускает его на землю. Ожидая очередной пытки, он тем не менее был счастлив от того, что больше не болтается, подвешенный за выкрученные руки. А потом лезвие ножа разрезало путы.

Уид разомкнул распухшие веки. Перед ним стоял Кейн, хотя узнать его было нелегко. Предводитель разбойников выглядел ужасно — его можно было принять за выходца из Ада.

Кейн сунул в рот Уида горлышко бутылки. Бандит попытался удержать ее, но оказалось, что руки его не слушаются. Алкоголь обжигал огнем расквашенные губы и поломанные зубы, которые превратились в единую ноющую рану, но разбойник жадно пил из наклоненной бутылки.

Наконец он пришел в себя настолько, что заметил разбросанные по залу тела своих охранников. Кейн напал на них неистово и стремительно, когда Уид был еще без сознания, и ни одному из них не удалось убежать.

— Ты в состоянии ехать верхом? — скорее потребовал, чем спросил Кейн.

Уид посмотрел на своего предводителя и поспешно отвел взгляд.

— Думаю, что да, — невнятно ответил он. Вставая, Уид скривился от боли в сломанных ребрах. — Дай мне минутку передохнуть.

— В конюшне стоят оседланные кони, — сказал ему Кейн. — Наемники тебя не потревожат.

— Черт возьми, что произошло? — пробормотал Уид, пытаясь сохранить равновесие. — Где Пледдис и его люди? Все ушли искать тебя…

Ночной ветер донес зловещий вой. Он был похож на лай гончего пса, приближающегося к своей жертве. Это был не самый приятный звук…

— Подозреваю, что они встретили других охотников, — ответил Кейн.

Он бросил Уиду внушительный слиток золота. Хоть весил тот немало, золото истерзанные руки пленника смогли удержать.

— Это тебе, — обратился к нему Кейн. — Используй его так, как сочтешь нужным. Когда почувствуешь себя в силах ехать, возьми Клесст, и поезжайте. Скоро рассвет, и вы будете в безопасности. Кроме того, Пледдис мне кое-что должен. Забери Клесст с собой и остановитесь на постоялом дворе в Обри — этот городок далеко на севере. Туда власть объединенных городов уже не распространяется, и никто не будет вас там преследовать. Хорошенько позаботься о ребенке, а когда я вернусь, то поделюсь с тобой спрятанной добычей. Я знаю, что золото тебя сильно интересует…

Уид стер кровь с лица, так и не поняв, как Кейн проник в его самые потаенные замыслы.

— Да, Кейн. Сделаю все, как скажешь. А ты? Пледдис может вернуться в любую минуту…

— Я сам позабочусь о своих долгах, — грозно заметил Кейн. — А ты выполняй то, что я тебе поручил.

Когда Пледдис толчком распахнул двери «Гнезда Ворона», уже светало. Луна Повелителя Демонов давно скрылась за черными холмами. Капитан, шатаясь, вошел в зал. Его одежда была изодрана и окровавлена, а лицо — бледнее, чем обычно. Он весь дрожал, на его мече высыхал ихор. Улыбка давно исчезла с губ Пледдиса.

— Демоны! — пробормотал он сдавленным голосом. В отупении и ошеломлении он вышел на середину зала. — Дьяволы с холмов! Чтоб их!.. Эти твари были повсюду. Выли, царапались, бросались на нас с деревьев и со скал… Слишком много их было… повыползали отовсюду. Мы не могли их остановить!

Его глаза все еще были переполнены ужасом.

— А этот пес! Проклятый черный пес! Я видел, как он утащил Эриала. У меня в ушах еще стоит его лай. Я бежал через холмы, как затравленный лис; я был быстрее всех… и вернулся живой…

Он замолчал, чтобы перевести дух, и лишь тогда заметил, что в таверне не все в порядке. В здании царила мертвая тишина.

— Где… где же все? — воскликнул Пледдис.

— Я здесь, — отозвался Кейн, выступая из темноты.

ПОСЛЕДНЯЯ ПЕСНЯ

Глава первая

ДЕВУШКА ПОД ДУБОМ

— Ваше преподобие! Подождите минутку!

Дородный священник натянул поводья. Лошадь резко стала, взметнув сухие осенние листья. Мозолистые пальцы коснулись незатейливой рукояти меча, притороченного к седлу. Голова, скрытая под капюшоном монашеской рясы, повернулась на зов.

Из-за искривленного дуба, нависающего над горной тропой, вышла девушка. Ее волосы цвета вороньего крыла развевались на осеннем ветру. Ее огромные глаза блестели, широкое, решительное лицо расплылось в улыбке.

— Вы очень спешите, ваше преподобие?

— Уже темнеет, а мне еще долго добираться до постоялого двора. — В голосе всадника слышалось нетерпение.

— Тут недалеко, всего в миле отсюда, находится трактир. — Она подошла ближе, и священник увидел большие груди, выпирающие из-под тесного платья. Он посмотрел в направлении, указанном девушкой. Впереди тропинка разделилась: левой дорогой, бежавшей вдоль горной реки, видимо, пользовались часто; правая же выглядела совсем заброшенной — на нее-то и указывала девушка.

— Эта тропинка ведет к Радеру, — сказал он ей, поудобнее устраиваясь в седле. — А у меня дела в

Корросахле. Кроме того, — добавил он, — мне говорили, что трактир у развилки давно заброшен. Мало кто ездит в Радер с тех пор, как ярмарку шерсти перенесли на юг, в Энсельес.

— Старый трактир вновь открыт.

— Может быть. Но мой путь лежит в Корросахл.

Девушка надула губки:

— Я надеялась, что вы подвезете меня до трактира.

— Залезай на коня, я отвезу тебя к постоялому двору, что по дороге в Корросахл.

— Но мне надо в Радер.

Священник пожал могучими плечами:

— Тогда тебе стоит поторопиться.

— Но ваше преподобие, — взмолилась девушка. — Стемнеет задолго до того, как я доберусь до трактира, а я боюсь одна идти по этой тропе ночью. Может быть, все же подвезете меня? Это недалеко, и вы сможете остановиться в трактире на ночь.

Темнело, у подножия холмов сгущались тени. Легкая дымка, окутавшая верхушки холмов, окрасилась лучами заходящего солнца в рубиновый цвет. Долина полностью скрылась в сумерках, начал подниматься туман.

Всадник понимал, что скоро станет совсем темно. Ниже по дороге, в нескольких минутах езды, стояло небольшое селение, и сейчас ему вспомнились предупреждения тамошних жителей. В благодарность за слово Господне они угостили его хлебом и кислым вином, указали дорогу, но посоветовали не сходить с тропы и ни в коем случае не ночевать в одиночку под открытым небом, если он не найдет крова до прихода ночи. Священник так и не понял, что они имели в виду — разбойников или какую-то другую, более зловещую угрозу.

Конь нетерпеливо перебирал копытами.

— Вы не пожалеете, если свернете с дороги.

Повернувшись, всадник снова посмотрел на девушку. Она многообещающе улыбалась. Лица священника не было видно под капюшоном.

Девушка тронула шнуровку расшитого корсажа:

— Я позабочусь, чтобы остановка в трактире оказалась приятной. — Ее голос был полон очарования. Из распахнувшегося корсажа показались тяжелые груди. — Я не вижу вашего лица, но знаю, что под рясой скрывается настоящий мужчина. Неужели вам не хочется насладиться горным цветком? Вы сможете вспоминать его прелести в глубокой старости, в каком-нибудь забытом Богом монастыре.

Крепкие, идеальной формы груди, как магнитом, притягивали взгляд. На фоне их белизны желтовато-коричневые соски были цвета осенних дубовых листьев. Был ли священник возбужден этим зрелищем или нет, но он вез с собой золото. Настойчивые уговоры красотки свернуть на заброшенную тропу заставили его насторожиться.

— Соблазн распутной плоти ничто для посвященного Тоэму, — нравоучительно заявил он.

— Тогда иди и поиграй сам с собой! — воскликнула девица и с диким воплем бросилась к лошади. Ее острые ногти впились в нежный бархатистый нос.