Метка - Бродвей Элис (книги без регистрации бесплатно полностью .TXT) 📗
Мама быстро приходит в себя. Извинившись, она с обычным холодным и непреклонным видом осторожно промакивает салфетками книгу.
Секретов здесь гораздо больше, чем я думала. Что было не так с дедушкой и почему он ненавидел папу? Невозможно выносить эту неизвестность, словно бредёшь по песку, то и дело проваливаясь в ямы. В поисках твёрдой почвы под ногами набрасываю пальто, шаль, хватаю сумку и бегу к Верити.
С неба сыплется ледяная крупа и больно бьёт по лицу. Я поплотнее закутываюсь в шаль, так что видны лишь глаза, и спешу вперёд, согревая щёки собственным дыханием. Иду, склонив голову и не глядя по сторонам, не читая встречных прохожих.
Голова пухнет от избытка запутанных мыслей. Оскар, Обель, мама, папа – каждого из них окружает ложь и неопределённость.
– Хорошо, хоть Верити у меня есть, – благодарно шепчу я себе под нос.
Дверь открывает Себ, брат Верити. Он встречает меня приветливой улыбкой и приглашает войти.
Как мне нравится читать Себа – здесь передо мной настоящая живая история.
Несколько лет назад с Себом произошло нечто ужасное: он пришёл домой бледный и с мокрыми от слёз щеками. По дороге с работы его окружили какие-то парни и стали издеваться, смеясь над отсутствием знаков учёбы и карьеры. Они пригрозили нарисовать ему знак компаса и обозвали глупым пустым.
Мне же под кожей Себа видно его доброе сердце. Он очень любит сестру и будет яростно защищать её, если потребуется. Себ более многих достоин уважения. И на его руках понемногу появляются знаки – диплом пекаря, премии за хорошую работу, которые он получил уже несколько раз.
– Как жизнь чернильщицы? – спрашивает Себ, помогая мне повесить пальто.
– Всё хорошо, Себ, мне очень нравится моя профессия, – отвечаю я с улыбкой, расправляя шаль на спинке стула, чтобы просушить. – А как ты? Как жизнь в пекарне? Себ придвигает стул поближе к камину, чтобы поскорее просушить мою шаль.
– Нормально. Мне опять дали премию как лучшему работнику – бутылку вина!
– Ты лучший работник месяца? Опять? – Я обнимаю Себа. – Как здорово! Так где же вино? Прячешь?
– Делиться не собираюсь! – с ухмылкой предупреждает Себ, насмешив меня язвительным тоном.
– Так и думала, что слышу твой голос! – объявляет возникшая на пороге кухни Верити и бросается ко мне с объятиями. Она выглядит немного усталой и расстроенной, но вскоре передо мной привычно-довольная жизнью Верити. На ней растянутый вязаный свитер, который она носит лет с двенадцати, и удобные школьные спортивные брюки.
– Что за вид, Верити? – недоумённо спрашиваю я. Подруга, комично покачиваясь, идёт через кухню к чайнику.
– Знаю, знаю, такой вот вид. – Верити посылает мне сияющую улыбку, наполняя чайник, чтобы вскипятить воды. – Устала от рабочей одежды. Сегодня выходной – день удобства!
Верити очень красивая, но и чучелом при случае нарядиться может, и я её очень за это люблю.
Весь день мы беззаботно болтаем, вспоминая школьных знакомых, подруга рассказывает о противных бывших одноклассницах, которые теперь работают в разных департаментах секретаршами. Верити с явным с удовольствием отдаёт им приказы, наблюдая, как растут их злость и раздражение. Только Верити способна на такую виртуозную перемену ролей! Я на её месте краснела бы до слёз, обращаясь к этим мегерам, и выполняла за них их же работу. Мне точно надо пройти дополнительный курс «Быть как Верити». Начальник ею доволен и собирается совсем скоро перевести в Департамент похорон. Эту новость Вериги мне рассказывает, радостно сверкая глазами от волнения.
– У меня будет собственный кабинет и всё остальное! Услышав о первой татуировке, которую я сделала самостоятельно, Верити радостно взвизгивает.
– Вот это да-а! А мне ты сможешь нанести знаки? Классно получится! – Задрав до колена штанину, она рассуждает: – Я тут подумала, что хочу, чтобы мои татуировки вились, как виноградная лоза, вот отсюда, повыше щиколотки, а потом можно добавлять разные фрукты. Как тебе идея?
– Думаю, тебе пора записываться ко мне на приём, – хитро улыбаюсь я в ответ. Было бы здорово нанести Верити первую татуировку. Ей подойдут и виноградная лоза, и разные фрукты. Надо будет посоветоваться с Обелем. Обель… В памяти возникает последний день в студии, и я непроизвольно вздрагиваю.
– Верити, ты видела на ком-нибудь образ Белой Ведьмы? – решаюсь спросить я.
Верити удивлённо поднимает брови и заговорщически склоняется ко мне:
– Нет! Никогда! Я даже не знала, что это разрешено. Ведь это знак зла, самая первая пустая. А что, ты видела? У какого-нибудь старикашки пониже спины? – лукаво подмигивает Верити, настроенная послушать сплетни из студии чернильщика. – Фу! Гадость какая! Ничего подобного. Я никогда её не видела – да и кто бы решился попросить о таком знаке? Но её изображение было в книге старых знаков, среди татуировок, которые люди когда-то действительно себе наносили. Всё это очень странно. Не могу понять, кто бы захотел видеть на своей коже такой знак, пусть и много лет назад. Следующий вопрос я тщательно обдумываю, подбираю верные слова, чтобы не открыть слишком много.
– Так что, даже в архивах тебе не попадался знак Ведьмы? Верити недовольно закатывает глаза:
– Нет, ничего интересного не встречалось. Но там ещё столько необработанных материалов! Она вдруг замолкает, отводит глаза, но потом снова смотрит на меня и улыбается. Интересно, а взгляд у неё при этом действительно насторожённый или мне кажется?
– Я так рада, что мне дадут повышение! – щебечет Верити. – Пришло время браться за настоящую работу. Я обязательно расскажу, если мне встретятся книги каких-нибудь чудаков с рисунками Белой Ведьмы в странных местах.
Смеркается. Обняв на прощание Вериги и Себа, я возвращаюсь домой. Дождь перестал, и шаль приятно греет шею. Мамы нет ни на кухне, ни в гостиной, что меня вполне устраивает. Делаю себе бутерброд и прячусь в спальне, чтобы побыть одной. Спать в тот вечер я ложусь рано.
И снится мне сон.
Я в студии чернильщика, и вместе со мной все мои предки – не книги, а настоящие живые люди. И все они кричат на нас с Обелем. Кричат, что будут выбирать мой первый знак, но в общем гомоне я не понимаю, что же они выбрали. Потом голоса сливаются в один, и я слышу единственное слово, которое они скандируют:
– Ворон! Ворон! Ворон!
Глава двадцать пятая
Проходят недели – сначала одна, потом другая, и вот моя рука как новая. Шрам останется, но мне это ничуть не мешает. Как хорошо снова работать в студии! Я соскучилась по настоящему делу. К тому же предпочитаю быть где угодно, лишь бы не дома. Мама ничего не говорит, не делится своими тревогами, отчего мне становится только страшнее.
В понедельник утром я прихожу в студию очень рано, и Обель открывает мне дверь. Мы готовим всё, что нужно для приёма клиентов. Давно хочу спросить его, почему он дал мне тогда нарисовать Белую Ведьму, и правда ли, что я на неё похожа, но всё никак не наберусь смелости.
Я так глубоко задумалась, что не замечаю Карла, пока он не опрокидывает рядом со мной склянку чернил.
– Леора! Ворон считаешь? – грозно спрашивает Обель, бросая в мою сторону тряпку, чтобы вытереть лужицу.
С пылающими от стыда щеками я насухо вытираю стол. Ну почему я просто не могу сказать: «Это не я – это Карл!»
Почему я позволяю так со мной обращаться, выставлять себя неуклюжим ребёнком?
Заметив издевательскую ухмылку Карла, ещё сильнее сжимаю чернильную тряпку, уговаривая себя не обращать внимания. Наконец мне удаётся восстановить ровное дыхание, выполоскать под краном чернила и повесить тряпку на крючок как положено.
Обель вдруг берёт ключи, кожаную сумку и объявляет:
– У меня кое-какие дела в городе. На утро клиентов не назначено. Сегодня откроем студию немного позже обычного. Пока меня не будет, приберитесь тут хорошенько, можете и пол заодно подмести. Забросив сумку за спину, Обель выходит через чёрный ход. В ответ на мой вопросительный взгляд Карл всё с тем же самоуверенным видом сообщает:
