Охотник за смертью: Восстание - Грин Саймон (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений TXT) 📗
— Хреново же им, если мы — их последняя надежда.
— Возможно, — согласился Оуэн. — Но в любом случае на нас возложена огромная ответственность. И если у нас сейчас получится, у повстанцев появятся реальные шансы на победу. Верят в нас люди или нет, нельзя забывать о том, что восстания — очень дорогая штука. От этого никуда не денешься. Звездолеты и базы повстанцев — удовольствие не дешевое. Вспомни, как Джек Рэндом хитрил, юлил и раздавал обещания разным сомнительным типам — и все почему? Потому что для борьбы ему нужны были деньги. А ведь Рэндом профессионал. Легендарный мятежник. Но и он вынужден был идти на уступки. А если мы раздобудем деньги, ему больше не придется этого делать.
— Ладно, — сказала Хэйзел. — Предположим для ясности, что мы все сделаем и сумеем удрать оттуда живыми, — дальше что? Станем пиратами и начнем гоняться за имперскими кораблями? Слыхала я, что в Империи пойманных пиратов казнят, причем весьма неприятным способом.
— Что не мешало тебе пиратствовать.
— Да, с выбором профессии я малость сплоховала. Так что мы будем делать дальше, аристократик? Ты так рвался изложить мне свой план…
— Потому что это очень хороший план. И ты знала бы это, если бы принимала участие в наших совещаниях.
— Вот зануда! Рассказывай лучше.
— Сначала мы будем сидеть относительно тихо, тщательно выбирая, когда и где сражаться, чтобы ни в коем случае не проиграть ни одной битвы. Когда мы станем заметной силой в Империи, мы обратимся к людям с призывом к восстанию против Лайонстон. Раньше они и думать об этом не смели, по вполне понятным причинам — боялись репрессий. Кроме того, люди слишком ценят свои удобства и не хотят думать о тех, чьими страданиями за это заплачено. Значит, мы должны научить людей думать по-новому, взглянуть на Империю с другой точки зрения. Классическая стратегия мятежников — сначала научить людей думать, потом призвать их к восстанию, а на третьем этапе активно помогать их освобождению. Если бы те, кто у власти, понимали, какие уроки можно извлечь из курса истории, они просто запретили бы эту науку.
— А ведь ты влез в это дело по уши, верно, Оуэн? Ты давно уже не ученый-любитель. Тот хотел только одного — чтобы весь мир оставил его в покое.
Оуэн слабо улыбнулся.
— Мир оказался сильнее меня. Как бы мне ни хотелось вернуться в то время, пути назад нет. После всего, что со мной произошло, я уже не могу оставаться прежним. Но только не считай меня воином или героем. Я — участник восстания, но радости мне это не доставляет. Я буду драться, только пока это необходимо. А когда все кончится, я залезу обратно в свою башню из слоновой кости и с наслаждением отшвырну ногой лестницу. Всю жизнь я боролся со своей семьей за право быть ученым, а не воином, как им хотелось. Обстоятельства вынуждают меня играть роль героя, но как только они переменятся и я больше не буду нужен восстанию, я снова стану тихим, мирным историком. Ты и глазом моргнуть не успеешь, как это случится.
Хэйзел фыркнула:
— Будущее в руках воинов, а не мечтателей!
— Я знаю, чего ты хочешь, — сказал Оуэн. Он уже начинал сердиться. — Ты думаешь, что мы — те, кто прошел Лабиринт, — должны проложить кровавую дорогу через всю Империю до самой Голгофы, чтобы ты могла войти во дворец императрицы и сразиться с ней лицом к лицу? Так вот, можешь об этом забыть. Как только мы выступим в открытую, Лайонстон пошлет против нас войска — пусть даже, чтобы захватить нас, потребуется половина ее звездного флота. Мы не боги и не сверхлюди. У нас просто появилось несколько необычных способностей — весьма полезных, если применять их в нужное время и в нужном месте.
— Ты сухарь, — заявила Хэйзел. — А остальные как думают? Тоже хотят ходить вокруг да около?
Оуэн нахмурился:
— Жиль хотел еще несколько лет собирать информацию и копить силы на секретных базах повстанцев, не рискуя привлекать к себе внимание Лайонстон. Если бы мы его послушались, то и через двадцать лет все еще сидели бы в какой-нибудь дыре, размышляя, пора нам высовываться или еще рано. С тех пор как Жиль убил Драма, он сам не свой. Он теперь — сама осторожность и предусмотрительность. Джек Рэндом, как всегда, хотел собрать армию и повести ее против Империи. Само его имя должно, мол, привлечь на нашу сторону массу людей. Нам пришлось напомнить Джеку, что его излюбленный способ ни разу не привел к успеху. И сейчас не приведет. Руби Джорни хочет поскорее кого-нибудь ухлопать. Что же до вольфлинга, то он хочет только, чтобы его оставили в покое. Большую часть решений принимал я, пока остальные дулись друг на друга.
— Похоже, мне все-таки стоило принять участие в вашей болтовне, — вздохнула Хэйзел.
— Мы все время тебя приглашали. А ты знать ничего не хотела. Все бродила где-то и занималась своими делами. Уж и не знаю какими. Может, развлекалась с новыми смертоносными игрушками, а может, пыталась соблазнить хайдена…
— Я экспериментировала с новыми способностями, которые мы получили в Лабиринте! — воскликнула Хэйзел. — Ты, если хочешь, можешь бояться их, а я — ни капельки! Мы все стали сильнее. У нас улучшилось здоровье и возросла скорость реакции. Но это не все! Между нами возникла какая-то новая ментальная связь. Не такая, как у экстрасенсов. Я не могу читать твои мысли. Так же, как и ты мои. И тем не менее всех нас теперь что-то объединяет. Что-то глубокое и первобытное связало между собой наши мысли, тела, души… Я теперь умею все, что умеешь ты, — и наоборот. Например, я теперь тоже обладаю способностью к «спурту» [Спурт (англ. spurt) — резкое усиление темпа движения.].
Оуэн удивленно уставился на нее. Термин «спурт» не совсем точно описывал суть явления. То, о чем говорила Хэйзел, было одновременно благословением и проклятием его семьи. Каждый член клана Охотников за Смертью мог ненадолго превращаться в сверхчеловека — и тогда никто не мог сравниться с ним в силе, скорости реакций и умении обращаться с оружием. Этот эффект был каким-то образом достигнут с помощью хирургии и генной инженерии. Охотники за Смертью ревниво охраняли свой фамильный секрет. Кроме того, чтобы научиться пользоваться измененным телом, надо было долго тренироваться. А научившись, не злоупотреблять своим даром, ибо привычка эта сжигала организм, как сильнейший наркотик. Чем ярче свеча горит, тем быстрее тает. Так что Оуэн почти никогда не пользовался своей способностью к «спурту». Он не хотел сгорать прежде времени. А вот Хэйзел знала обо всем этом довольно мало — меньше, чем Оуэн, и гораздо меньше, чем ей самой казалось.
— Ты, наверное, ошибаешься, Хэйзел, — сказал он, стараясь говорить как можно более спокойным и ровным голосом. — То, о чем ты говоришь, — не случайное явление, а результат наследственных изменений в организме. И для того чтобы высвободить в себе эти наследственные изменения, приходится чертовски долго тренироваться.
— А у меня все равно получается! — торжествующе воскликнула Хэйзел. — И я уже много раз тренировалась. Ты не говорил мне, что это будет так здорово, Оуэн! О физических изменениях я не подумала, но даже если и так — что ж? Это просто означает, что мой организм сам ко всему приспособился. Интересно, какие еще изменения я могу в себе вызвать, просто подумав о них?
Оуэн пододвинулся поближе, чтобы смотреть девушке прямо в глаза.
— Ты играешь в опасные игры, Хэйзел. Мы не знаем, что с нами произошло в Лабиринте, и эти эксперименты… Ты балансируешь на краю пропасти, не зная ее глубины. Надо двигаться осторожно, маленькими шажками…
— Ты просто боишься нового!
— Да, черт возьми, боюсь! И тебе стоило бы! Ты хоть помнишь, что Лабиринт построили не люди? Даже не гуманоиды. И один бог знает, зачем он им понадобился. Да, люди уже проходили его до нас. Но именно эти люди и создали хайденов. Экспериментируя над собой подобным образом, ты рискуешь своей человеческой природой! Нам надо быть очень осторожными, чтобы…
— Времени нет! Мы нужны восстанию. Сейчас. Ты только что сам говорил об ответственности, о важности нашей миссии. Но если ты хочешь выжить сейчас, выжить, когда будешь исполнять следующие задания, ты должен использовать все возможности! А не можешь — отойди в сторону и дай дорогу тем, кто готов повести за собой других. И не волнуйся, аристократик, я могу стать сверхчеловеком и стану им, боишься ты этого или нет. Я сама возглавлю восстание, а ты можешь отправляться к своим книгам. Ты слишком мягок для воина, Охотник за Смертью. Ты ведь все еще вспоминаешь ту девчонку, которую зарубил там, на Туманном Мире, верно? А ведь она убила бы тебя не задумываясь.
