Виктор Глухов агент Ада. Компиляция. Книги 1-15 (СИ) - Сухинин Владимир Александрович "Владимир Черный-Седой"

Я же ушел в «скрыт» и полетел на разведку. Мне хотелось узнать о жизни и обычаях местного народа. А для этого надо быть недалеко от человечка, с которым у меня была связь по крови.

Ущелье запирала самая настоящая крепость, со рвом, валом и стенами, сложенными из больших, хорошо обработанных камней. По дороге я миновал несколько групп воинов, которые несли патрульную службу. Верховых животных у них не было, и они передвигались пешими. Были и разведчики, которые сидели в секретах и издали смотрели на мою плотину. Жаль, что нельзя поставить турбину и вырабатывать электрический ток, так бы я мог не беспокоиться о трате своей энергии.

Я облетел замок, но забираться в него не стал: кто знает, какие здесь сторожевые заклятия. Опустился на карниз скалы и стал настраиваться на связь с духами. Тут я чуть с ума не сошел. Вы когда-нибудь смотрели четырьмя глазами и в разные стороны? Вот, а я смотрел, и мой мозг отказывался перерабатывать то, что видел. Я закрыл глаза и попросил:

— Шиза, давай я буду смотреть с помощью одного духа, четыре глаза — это перебор.

Я снова открыл глаза и увидел перед собой человечка, который сидел за столом. Одет он был в черную длинную рубашку и выглядел строгим. Он отложил лист, который читал до этого, и спросил:

— Гленд Данавар, вы тут пишете, что чужаки применили неизвестную магию и земля затряслась, скала обрушилась и завалила камнями весь отряд. Вы видели чужаков?

— Нет, господин дознаватель, чужаков я не видел, — очень смиренно ответил гленд.

Ага, понял я, значит, он гленд, и зовут его Данавар, и теперь он на допросе по поводу происшествия. Это я вовремя попал.

— Почему же вы решили, что была применена магия и сделали это чужаки?

— Потому что сначала раздался нарастающий шум и руна зафиксировала всплеск магии, а потом раздался сильный грохот. Земля затряслась и стала раскапываться, — ответил Данавар.

— Вы пишете, что вас завалило и вы потеряли сознание. А когда очнулись, рун уже не было.

— Да, так и было, я находился вместе с командиром отряда позади воинов, и меня засыпало не полностью, от удара камней я потерял сознание, а когда очнулся, то было уже поздно. Отряд погиб, а руны исчезли, поэтому я сделал вывод, что руны пропали после применения магии чужаками.

— А может, вы сами их отдали, хиртраг? — спросил с прищуром дознаватель. — И теперь вы шпионите в пользу чужаков.

— Если бы я стал шпионом, то принес бы руны обратно и не ставил бы себя под подозрение, господин дознаватель, — ответил возмущенный маг. — Я готов пройти проверку на стуле правды.

— Это не мне решать, гленд. Но вашу просьбу я укажу в материалах дела. Пока можете быть свободны. Вам разрешается перемещение по крепости. Но выходить из нее запрещено. Вам все понятно? — Дознаватель все так же строго смотрел на хиртрага.

Я проморгался и разорвал связь. Строго у них тут, но, как и у нас, — наградят непричастных и накажут невиновных. Значит, бляшки, которые я забрал, весьма ценны, если из-за них идет целое следствие. Знать бы, что это такое и как ими пользоваться. Я вернулся обратно, моя нерукотворная крепость солидно смотрелась в узком ущелье.

«Что бы еще придумать для усиления впечатления?» — подумал я. Но к вечеру к плотине подошли две сотни воинов и с ними десяток роботов со всадниками. Они расположились метрах в пятистах от нас и стали возводить укрепления. Рыли землю и делали насыпи. Парламентеров не посылали, и я подумал, что это передовой отряд, за ними может последовать армия, и тут уж мне мало не покажется.

Мне нужно было дождаться, пока стемнеет, и подняться наверх ущелья. С наступлением темноты я по горному кряжу пробрался за боевые порядки и спустился вниз. В лагере маленьких человечков все было устроено четко, по-военному. Были выставлены часовые. Между постами ходил патруль, и слышались окрики часовых: «Стой! Кто идет?»

Я усмехнулся: как у нас, только еще не хватает требования: «Разводящий, ко мне, остальные на месте». Роботы стояли в центре лагеря. А рядом горели костры всадников.

Я вышел в боевой режим и в «скрыт», телепортировался к роботам и по одному их вскрыл. Забрал все бляшки, которые назывались рунами, но самое главное — накопители энергии. В лагере все было спокойно, моего проникновения никто не заметил. Хотя один из всадников, по-видимому дежурный, прикладывал к голове ту самую руну и посматривал на стену. Назад он не смотрел, и это было его ошибкой. Дождавшись, когда лагерь погрузился в сон, я опять ушел на ускоренное восприятие и осторожно обобрал всех всадников. Пусть слова арестованного гленда подтвердятся — чужаки владеют магией, уничтожающей их руны.

Теперь у меня было дополнительно почти пять тысяч энеронов и около сотни рун. Но на этом я решил не останавливаться и позвал малыша, он появился почти мгновенно. «Еда! Играть!» — передал он мне образы.

Я угостил его немного и показал, что хочу такую же стену из земли вот тут, метрах в восьмистах от расположившегося отряда. Элементаль проявил радость, подняв кучу пыли, и через полчаса появился брат-близнец моего вала. Не жадничая, дал полакомиться элементалю и отпустил. Посмотрел на постройку века и остался доволен. Ну теперь, полагаю, местные задумаются.

Утром мы могли слышать крики и наблюдать суматоху в лагере. Все бегали как заведенные. Махали руками, показывали в сторону моей крепости, потом в сторону нового вала. Наконец отряды собрались и, оставив роботов, стали отступать.

Орки ожили и, посмотрев на суматоху, голодными глазами уставились на меня, как будто я Христос. Вот сейчас вытащу две рыбины и накормлю прожорливую команду. Я понимал, что их надо было кормить и чем-то занять. А чем можно занять десять здоровых мужиков и одного Эйты, изнывающих от безделья? Дать им выпить и подраться. Выпивку я давать им не стал, а вот проверить навыки ученика мне не мешало бы.

— Грыз, — позвал я старшего и, рассматривая преданно смотревшего на меня орка, сказал: — Ты утверждаешь, что Эйты не воин?

— А это кто? — удивился орк. И я вспомнил, что не рассказал всем, как лишил имени своего ученика.

— Это он, — показал я пальцем на недовольно сопящего шамана. — Я лишил его имени, пока он не заслужит его. Вы как зовете тех, кого не знаете и не уважаете?

Грыз надолго задумался. Чтобы не затягивать понапрасну время, помог ему:

— Как ты позовешь раба, которого не знаешь?

— Эй, ты, иди сюда, — недоумевая, ответил он и уставился на меня.

— Вот и его тоже зовите Эйты, пока я не дам другое имя.

Орк врубился в то, что я ему вдалбливал, и заржал во всю глотку.

— Ты не смейся. Грыз, сейчас каждый из вас будет с ним сражаться на кулаках, кто проиграет, будет тоже «эй, ты», — стер я с его морды улыбку.

Лицами рожи орков назвать было трудно. Рубленые крупные черты, выпирающие нижние челюсти с клыками делали их похожими на бульдогов с маленькими злобными глазками.

— Назначай очередность, — сказал я и уселся. — Эйты, — обратился я к мрачному парню, — иди сражайся и добывай себе имя.

Все, на первое время я мужиков занял и мог спокойно посидеть.

— Нам бы поесть, — несмело спросил Грыз.

Орки, ребята крупные, и две рыбы на завтрак для них — это капля в море, но я был непреклонен.

— Ест тот, кто побеждает, кто не побеждает, тот не ест, — перефразировал я земную мудрость.

Первым вышел здоровяк чуть старше шамана, он был голоден и зол. Взгляд его не предвещал Эйты ничего хорошего. Но тот ждать не стал, быстро сократил дистанцию, врезал орку между ног и, когда тот согнулся с протяжным у-у-у, ударил ладонями по ушам.

— Эйты первый, — прокомментировал я, разглядывая лежащего орка. Он был оглушен и, может, даже покалечен.

— А теперь вылечи его, — приказал я.

Ученик задумался, потом опустился на колени, провел руками над стонущим орком. Затем приложил руки и прочел заклинание. Скоро состояние поверженного пришло в норму. Он встал и возмущенно затараторил:

— Так нечестно, он напал без предупреждения! — Его взгляд и тон выражали негодование.