Гномка в помощь, или Ося из Ллося - Ардмир Мари (читать книги .txt) 📗
— В Ллосе, — растеряно повторил самый главный страж. — Так вы оттуда родом? Наслышан об этом месте, наслышан… Теперь все объяснимо.
Если он там проводил инструктаж об одержимых, то, конечно, наслышан о ллосевских нравах.
— Ага! Так что можете идти.
— Идти могу, но… Оставить вас… Здесь… Одну…
— Я с ней, — раздалось с пола.
Глава 10
Зря задохлик так не вовремя очнулся и очень зря выразился вслух. От нечаянно оброненных щипцов он увернуться успел, а вот от прицельного разряда — нет… И если ранее он был похож на полутруп, то теперь на труп. Это-то и стало последней каплей, после которой я потребовала оставить Реггена в поместье, а Врадор изъявил желание нас навещать. Ежедневно в двенадцатом часу ночи. И это несмотря на то, что сам он тоже одержимый маг и подвластен луне.
— И на кой вы графу? — возмутилась я в тщетной попытке нащупать кровоток на теле оного. — Уж лучше врача пришлите, убивец вы этакий! И уйдите с глаз долой. — На руке ток крови не ощущался, на шее тоже, и только в груди тяжело и глухо стучало «тук… тук, тук… тук». — Слава святым угодникам, живой.
Выдохнув, я так и осталась сидеть на полу подле задохлика, чутко прислушиваясь, не раздастся ли рядом печальное «у-у-у». Но тщетно, лобастый не спешил появиться. Испугался? Или стал меньше ноготка на мизинце?
— Конечно, живой, иначе он бы тут не лежал, — глава отдела стражей опустился в кресло, закинул ногу на ногу и заявил: — И чтоб впредь не было недопонимания, сообщаю сразу — я и есть врач, адвокат и куратор одержимого оружейника и мага Вардо Реггена графа Лофре.
— Знатная экономия, — похвалила я вполголоса и громче вопросила: — У вас в отделе что, утечка кадров?
— Можно сказать и так. — Врадор мрачно посмотрел на меня. — Я имею право навещать вас в полночь, дабы проверить сопротивление мага его одержимости. И я буду навещать, что бы вы ни говорили о смирном звере и… — он хотел сказать что-то еще, но капелька портала, зазвеневшая над его плечом, оборвала речь на полуслове.
Извинившись, глава контроля отбыл из поместья служебным порталом, утянув за собой эту капельку. В наступившей тишине стало жутко и неуютно. Регген продолжал лежать, щенок молчать, а за окном ни с того ни с сего многократно усилился ветер. Чует мое сердце, ночью будет мороз. А значит, нужно запастись дровами, водой — на случай, если замерзнет в трубах. Приготовить пирожки, домыть гостиную и не думать о том, что я или Врадор могли на лобастого наступить или прихлопнуть.
Не думать получалось хуже всего, я то и дело посматривала на задохлика в ожидании, когда же он глаза откроет и расскажет, жив ли лобастый и что он за зверь, которого все боятся, но никто не видит. Плюс капитан Маррет обмолвился о каком-то ритуале разделения и был искренне удивлен миролюбивости одержимого. Знать бы, причина во мне или в чем-то другом?
В эту ночь Врадор, как ни обещал, так и не заявился, граф-оружейник тоже не очнулся.
Он пролежал бесчувственным поленом до пяти утра и разбудил меня натужным кряхтением. Судя по звукам, Регген умирал, а по факту — полз в направлении закутка для нужд. Осветив комнату кристаллом, я застала его на полпути к цели и задала закономерный вопрос:
— Вам помочь?
Радость от его пробуждения была всеобъемлющей. Захотелось обнять доходягу, отмыть и накормить пирожком, или даже тремя.
— Нет, — прохрипел он и закашлялся.
— А может… — начала воодушевленно. Все же воды, набранной на всякий случай, с лихвой хватит на ванну. И если граф подождет, то я нагрею ее натопителем и печку разожгу. Но досказать я ничего не успела, маг рявкнул:
— Нет, я сказал!
— Ах, так?! — я к нему со всей душой, а он… — Ваше право!
Потушила свет и с головой накрылась одеялом, не обращая внимания ни на его кряхтение, ни на ругань, ни на зов, который он таки подал, не сумев проползти куда хотел.
— Ося? Ося, ты спишь? О-о-ось, когда ты уснуть успела?
Молчу.
— Ося, будь милосердной, иначе я тут пол замочу.
Молчу усиленно.
— А ты его мыла, я же чувствую, что в кузне стало намного чище и уютнее… Ну, Ося? — позвал он громче.
— Чего вам?
— Прости, — выдохнул покаянно и замолчал.
— И все? Кто так извинения просит? Вам что же, больше нечего сказать?
— Есть. Дверь открой. Я до ручки не дотягиваюсь…
— Точно задохлик, — буркнула сердито и поднялась.
Дверь открыла, пропустила мага в закуток, закрыла. Дождалась, пока закончит, и по зову открыла ещё раз. Проследила за тем, как Регген ползком преодолевает расстояние до подстолья и, растянувшись на тюфяке, мгновенно засыпает. И так три раза до заветных двенадцати часов — наступления обеда в Верхней Академии Мастеров, где бедных студентов голодом морят, а активных замораживают.
Надевая перчатки и чепец, я в очередной раз осмотрела кузню. Еду и сменную одежду для Реггена оставила на ящике, чтоб дотянулся, ручку на двери в закуток заблокировала, чтоб не захлопывалась, корзинку с пирожками собрала, мелочь на сдачу взяла, оделась и обулась по погоде. Пожелала себе доброй торговли и пошла.
Портал близ гостиницы «Кромвеля» открылся в значительном удалении от ворот академии — на небольшой площади, где мирно ютились три мастерские с деталями, механизмами и магическими реагентами, сама гостиница, книжный магазин, а еще фонтан со скамеечками вокруг него. И ни одной торговой точки с едой, что несказанно радовало. Нет конкуренции — нет проблем. Сбросив капюшон нового пальто, подбитого добротным серым мехом, поправив чепец и разгладив складочки на белых перчатках, я приготовилась ждать. И чуть не замерзла в этом ожидании!
За целый час никто, ни одна живая душа не вышла из ворот академии, чтобы увидеть меня, купить пирожков, ну или хотя бы войти в одну из мастерских на площади. Да даже в гостиницу никто не сбежал и по дороге не приехал. Полное безмолвие и снег, рассыпающийся мелкой крупкой.
— Что ж за гадство-то такое! — возмутилась я и вернулась в поместье. Постояла пять минут в тепле и потянулась к следующему порталу, верно рассудив, что в библиотеку на перерывах студенты все-таки ходят.
И вновь провал. Библиотеку и рядом стоящие с ней кафе никто из голодных студентов не посетил, остальные же, будучи горожанами столичными и сытыми, проходили мимо, в упор не замечая. Подумалось, что лобастый перед исчезновением сделал невидимой и меня. Но короткий эксперимент с прохожими подтвердил, что меня таки видят и слышат, но купить ничего не хотят. И только стражи порядка приостановились. Перестав голосить «Пирожки капустные, румяные и вкусные!», я прошмыгнула к порталу и скрылась в кузне, чтоб перевести дыхание.
Два часа блуждания на морозе — и ни одной медяшки в кошельке, обидно! Но еще не досадно. Первое дело я начинала в худших условиях, и полгода продержалась, пока отец мою лавочку не прикрыл. Так что вперед! Я гномка, я справлюсь. Поправив чепец, открыла третий путь к процветанию, и опять осталась не у дел. Возле музея «Старьевщика» было какое-то собрание и охранявший его вооруженный конвой. Пришлось ретироваться, пока не заметили, и бежать к другим воротам академии. А там студенты, и не пара десятков, а целая толпа. И все как один, покупают в цветочной лавке веночек белоснежных бессмертников за сорок медяшек, синюю ленту еще за пять и целенаправленно идут в Церковь Всех Святых.
Два часа ждала, надеялась, что вот сейчас они голодные пойдут назад, а вместе с ними пойдет торговля. Но нет! С наступлением сумерек двери в церковь закрылись, так никого и не выпустив.
— Да что ж за день-то такой! Один не очнулся, второй не явился, третьи не продались, — и в каждом слове столько злости на всех и вся, что шла я, никого и ничего не замечая.
И дошла до знакомой площади с фонтаном и скамейками перед гостиницей «Кромвеля». Тут было все так же тихо, пусто, снежно. Мороз отступил, и теперь уже крупные снежинки спускались с небес, что бы превратить столицу в сказку. И вспомнился мне обряд, улучшающий торговлю — бредовый и сказочный вместе с тем. Нужно первому встречному за бесценок, а лучше задаром, отдать весь товар. Обычай зверский, особенно для гномов, но говорят, что действенный. Правда, не уточняют, избавляет он от неудачи или от самого товара.
