Западная война (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич (читать книги без сокращений txt) 📗
Тем временем второе отделение изготовилось к бою и короткой перебежкой продвинулось вперед третье. Четвертое же держалось в тылу, рядом со средствами усиления взвода.
Так и продвигались.
Сотня метров. Другая. Третья.
Откуда-то из-за первой линии германских позиций ударили пушки. Явно пушки. 7,7-см не иначе[3]. Очень похожие по звуку выстрела и размеру облачка шрапнельного разрыва.
Все бойцы Лейб-гвардии носили легкие противоосколочные жилеты и стальные шлемы. Так что действенность шрапнели против них была слабой. Тем более обычной – с круглыми пулями. Бах. И узкий, глубокий пучок шрапнели полетел вдоль земли с неспешным снижением. Бойцы, лежавшие на пузе, просто прижались к грунту посильнее и опустили лицо, из-за чего их стальной шлем «уставился» в сторону противника. Что снижало и без того слабую действенность такой шрапнели.
Русские артиллеристы не зевали.
На вооружение Лейб-Гвардии Гусарского полка, как и любого иного полка Имперской гвардии имелось по батарее 87-мм легких полевых гаубиц. Считай полковых орудий. Дальности их огня явно не хватало для контрбатарейной борьбы с ординарной полевой артиллерией противника считай дивизионного уровня. Поэтому с командного пункта связались с железнодорожным дивизионом, передав запросив поддержку. И уже оттуда по квадрату отработали шрапнелью 5-дюймовые орудия.
Не по конкретным целям. Нет. Просто по квадрату. На подавление. Буквально усеяв его маленькими стрелками «русской шрапнели». Эти стрелки обладали малой энергией и, как правило, не убивали. Но их задача и не заключалась в обязательной летальности всех и вся. Нет. Они должны были выводить из строя. Ибо каждый раненый бил по боеспособности противника сильнее, чем каждый убитый. Вот так вот – быстрым налетом обработали площадь, разогнав артиллеристов по щелям и укрытиям. А пехота тем временем продвигалась дальше.
Первое стрелковое отделение, второе, третье… первое, второе, третье. И, наконец, как бойцы продвинулись слишком далеко, подтягивалось четвертое отделение и средства усиления взвода. А потом, когда оба наступающих пехотных взвода достигли достаточной глубины продвижения, подтягивались ротные средства усиления и резервный, третий взвод. Рядом же по фронту наступления также поступали соседние роты… и соседние батальоны.
Никаких захлебывающихся пулеметов, выпускающих ленту за лентой. Никакой канонады навзрыд.
Все осторожно. Аккуратно. Не подставляясь лишний раз.
А фоном короткие очереди и редкие выстрелы из карабинов или чего-то более существенного. Изредка происходили взрывные всплески огневой активности. Застучал немецкий пулемет? И тут же по нему начали работать либо 37-мм гранатометы, либо 60-мм минометы - средства усиления роты. Они были начеку и были готовы оперативно отреагировать в любой момент на угрозу. Хотя бы кто-то из них. Если же их не хватало и пулемет оказывался прикрыт примитивным дзотом или чем-то подобным, то подключались батальонные средства усиления или даже полковые. А там имелись и 90-мм минометы, и даже 87-мм легкие гаубицы, то есть, средств для оперативной эскалации проблемы и ее решения в самые сжатые сроки хватало. С запасом.
И вот, когда до немцев осталось около полусотни шагов, те по свисткам унтеров начали выпрыгивать из своих укрытий. И идти в атаку. В штыковую атаку. Всей своей массой. Патронов-то у них было всего ничего. Стрелять нечем. Вот и ждали, когда противник подберется поближе.
Сюрпризом это не стало, так как применялось германской армией последние несколько дней повсеместно. И только первый раз позволило добиться хоть какого-то значимого успеха. Дальше сведения распространили по фронту, дойдя до командиров. Что позволило все подобные выходки своевременно парировать.
Поэтому, когда полк уже почти приблизился – все силы обеспечения изготовились. Затаили дыхание. И пехота начала медленно прощупывать врага, осторожно продвигаясь вперед. Ловя тот момент, когда немцы полезут из своих траншей. Вот тут-то их и встретил шквальный огонь «из всех стволов». Стреляло все. 87-мм легкие гаубицы и 90-мм минометы закидывали свои «подарки» чуть дальше – за линию траншей, чтобы своих не задеть и выскакивающим по спине осколками бить. Остальные били в лоб. Все остальные. Даже рядовые бойцы колотили из своих карабинов Браунинга с ураганной скоростью.
Раз.
И шквальный порыв «смертельного ветра» смахнул «ударом доски наотмашь» вывалившую толпу немцев обратно в траншею. Чудовищная, просто запредельная для эпохи плотность огня оказалась непреодолима для живых тел. Брызги крови. Разлетающиеся фрагменты тел, отстреленные пулями или отбитые осколками. И трупы, буквально сыплющиеся вповалку, словно свежескошенная трава.
Легкая пауза.
Коллективное вооружение перестало стрелять. И пехота возобновила свое наступление. Только уже по-другому.
От каждого отделения вперед ползло по паре бойцов с гранатами на изготовку. Остальные же их прикрывали, стреляя в каждого противника, что высовывал свою голову из-за бруствера.
Вот до противника осталось примерно двадцать или даже пятнадцать шагов. Рывок кольца. Бросок гранаты. И вжатие в грунт. Всем телом. Так, словно от этого зависит твоя жизнь… ну… она от этого в известной степени и зависела…
Взрыв.
Еще граната.
Еще взрыв.
Еще.
Еще.
И рывок пехотных отделений, которые подорвавшись побежали вперед на пределе своих скоростных возможностей. Оставив в тылу только пулеметчиков. Вот они влетают на бруствер и начинают стрелять. Оглушенные и деморализованные от взрывов гранат немецкие солдаты просто не в состоянии сопротивляться. А опыт, полученный их коллегам в Русско-Японскую, так и остался неусвоенным. Ведь пленные остались в России… строить железные дороги и копать каналы в строительных армиях на крупные сроки в двадцать – двадцать пять лет. Рассказать о тактике и практике боевых приемов русских было просто некому. Поэтому Германия что-то смогла узнать только понаслышке. Из-за чего и не готовилась к подобным приемам.
Добили бедолаг.
Спрыгнули в траншеи.
Глядь. А вот и немцы бегут контратаковать со второй линии.
Но тут снова заработали полковые виды коллективного оружия, и атака захлебнулась, так и не дойдя до штыковой. После чего началась новая фаза боя. Обед. Точнее отдых и обед. Нельзя же постоянно находится в нервном напряжении.
Часть бойцов вытаскивала из траншей тела убитых противников. Остальные отдыхали и приводили себя в порядок. Осматривали оружие, если надо чистя. Наполняли расстрелянные магазины патронами. Да и вообще – обихаживали как могли, восстанавливая боеспособность. А чуть погодя от полевых кухонь прибежали курьеры с термосами. С горячим питанием. Что им из-за войны желудок себе портить? Нет. Никуда это не годиться. Тем более, что нужды в том и нет никакой. Вот покушают, передохнут и можно будет где-нибудь после обеда повторить. Тем более, что раненых, которые волей-неволей все равно образуются, нужно обиходить. Своевременно обиходить, притом должным образом, а не заваливая все проходы полевых лазаретов.
Странный немного подход, согласитесь. Он проистекал из-за качественных изменений в вооруженных силах России. Император сделал ставку не на беднейшие слои общества, а на тех, кому есть что терять. На тех, кому есть ради чего сражаться, точно также, как поступали в Античности и Средние века. Не все и не всегда, но не суть.
Беднота на войне при всей своей дешевизне крайне ненадежна. Ради чего им сражаться? Ради чего жизнью рисковать? Ради эфемерной Родины? А что она им дала? Возможность нищенствовать? Великий дар, нечего сказать. Вот и оставалось Николаю, либо очень плотно заниматься пропагандой и промывкой мозгов толпе, либо находить механизмы привлечения в армию более мотивированных людей. Кроме того, у ведения войны бедняками был еще один очень неприятный недостаток. Это ведь куча нищих людей с оружием. И жизнь их дерьмо. Тут даже невооруженным взглядом видно, что сочетание не самое удачное. Сами-то по себе ребята они может и хорошие, но очень уж легко поддающиеся обещаниям да посулам всякого рода молочных рек и кисельных берегов.