Конунг. Вечный отпуск (СИ) - Руденко Сергей (читать книги без сокращений .TXT) 📗
- Ты сказал, что еще что-то представляешь, когда произносишь это слово?
- Очень-очень давно у нас жили несколько народов, которые строили такие же храмы. Некоторые мудрецы даже считают, что почти во всех землях жили такие народы, но вот в это мало кто верит. Однако далеко на юго-восток от земель моего народа хорошо сохранились очень большие пирамиды. Какая-то из них высотой… так, примерно 140 метров – это будет 85-90 человеческих ростов.
- Должно быть, это были великие народы.
- Наверное. Прошло слишком много времени, приходили многие завоеватели, и сейчас в тех землях правят совсем другие – немного дикие племена. Они водят к пирамидам приезжих за малую цену, ненавидят их, но все равно уговаривают кататься на одно- и двугорбых животных, и разрешают, жрать и напиваться до свинского состояния, лежа у моря.
- Но это же так опасно! – вдруг пришел в волнение собеседник, подавшись вперед.
- Да нет, многие себе жизнь без постоянных пиров хотя бы раз в год и не представляют?! Нет, у нас, конечно, не так хорошо лечат, как у вас, - Игорь автоматически потрогал аккуратно заштопанный шелк на животе. – Но если кто совсем уж перестарается, его чаще всего спасают.
- Пусть себе пьют, я про ушедших! Йен ват ние хир! (24)
(24) Йен ват ние хир (фриз.) – ушедшие, дословный перевод – тот кто не здесь.
- Все равно не понимаю…
- Разве в них ни чего и ни кого не находили?
- В самих пирамидах?
- Да! В них находили комнаты разного размера?
- Про все не помню, но в самой большой точно были. По-моему, два помещения над землей, в самой пирамиде, и одно – ниже уровня земли. Считается, что те древние народы, которые их строили, создавали их для мертвых правителей, чтобы дождаться то ли конца времен, когда их призовут боги, то ли еще чего-то…
- Все правильно! И разве они не встают и не выходят убивать своей волей глупцов, что беспокоят их сон?
- Таких случаев у нас не известно. С пустым черепом и без внутренностей не особенно побегаешь…
- Что?
- В пирамидах народа, о котором я говорю, находили каменные саркофаги, где лежали тела, как считают наши мудрецы, правителей, их жен и, по-моему, ближайших слуг. У них извлекали перед захоронением все из черепа и живота.
- Но зачем?! О! – совсем другим голосом добавил ярл, прослушав длинную руладу в исполнении журналистского живота. – Ты же только недавно проснулся. Предлагаю, разделись со мной трапезу прямо здесь. Вне этого места я не смогу долго поддерживать наш разговор, и мы снова перестанем понимать друг друга.
- Сказать по правде, уже бы действительно надо, - с улыбкой признался Игорь.
- Этого не стоит смущаться, - успокоил его собеседник. – Ты был тяжело ранен, и силу на исцеление плоти тебе передал я, но вот то, чем сращивались раны, твое тело брало из самого себя, поэтому ему нужно много чего восстановить.
* * *
В это время в западной части цитадели Эверберга, на втором этаже собрались остальные туристы. Они разместились в просторном зале со столом и камином, который служил центром отдельного закутка из дюжины комнат. Переваривая плотный обед, путешественники раскинулись на широких обитых кожей лавках, меланхолично перебирая редкие сытые мысли. За предыдущие день и ночь с момента прибытия, пока Игорь был без сознания, они никуда не выходили, поэтому женщины успели обсудить все особенности своих очень небольших, но совершенно одинаковых и удивительно уютных после лесных ночевок, комнат. Мнение Анвара по всем особенностям размещения и питания, они тоже выяснили не по одному разу, поэтому проснувшиеся заметно позже, чем в предыдущие дни, сейчас больше прислушивались к птичьему гомону, время от времени прорывающемуся через немногочисленные бойницы.
- Знаете, до сих пор не могу поверить. Даже на фоне нашего необычного приземления мы уже несколько раз видели настоящие чудеса! – вдруг оживилась Катя. – И вы, кстати, так и не рассказали подробности, как спускались в тот подвал вместе с Игорем.
Погруженные почти в медитативное спокойствие Анвар, даже вздрогнул от неожиданности, но в глубине души согласился, что ему и самому хочется поговорить об этом со спутниками. В 57 лет мало кто не знает, что можно и самому удивиться от глубины выводов, если проговаривать увиденное вслух.
«Или подраться», - усмехнулся архитектор.
Снова задумавшись: прочувствовал силу удивления, когда предводитель средневековых воинов вдруг заговорил, и его слова неожиданно оказались понятны. В отличие от других местных, говоривших на странной абсолютно не разбираемой смеси, в которой лишь встречались смутно знакомые западноевропейские слова.
- Ну, сначала мы шли пешком, через несколько часов, уже внизу, мы встретили убежавшую вперед молодежь. Сначала была скачка, и до момента, когда колесницы наконец-то поднялись по извилистой дороге в стоящую на горе крепость, вы это все и сами видели. А вот после въезда в отдельную, крытую часть, вы нас могли ненадолго потерять...
- Да, когда мы на подгибающихся ногах наконец-то слезли с этих хлипких тачанок, ни вас, ни остальных раненных, не было возле коновязи, - подтвердила Наталья.
- Так получилось, что стоило повозкам остановиться, солдаты подхватили носилки с Игорем и шестью другими, лежащими без сознания раненными, они собрались их куда-то нести. Я же ехал в начале колонны, поэтому просто молча соскочил с колесницы и взялся за одну из ручек. Никто не возражал, вот и пошел вместе с другими. Сначала было два очень длинных лестничных пролета, потом еще несколько, но уже не таких больших, и один раз даже путь шел куда-то вверх. Знаете, думаю фактически, мы спустились всего метров на 8-10 ниже уровня той площадки, где выгружались. Но помещение, куда в итоге попали, находится внутри какого-то сложного каменного сооружения, поэтому, наверное, и получился такой замороченный путь.
Остальных раненных положили на пол, а нашего боевитого шутника на что-то вроде алтаря. Такой продолговатый кусок камня два на метр, и что-то около метра высотой. Весь украшен барельефами с людьми, несущими носилки к здоровому мужику то ли с копьем, то ли с факелом в руках.
- А статуи какие-нибудь там есть? – заинтересовалась Наталья.
- Нет, ничего такого. На стенах что-то нарисовано, но мне было не до изобразительного искусства. В общем, парня же видели перед этим? Весь в крови, бледный, дырки в животе и в спине, еще и изрядно удариться мог, когда пролетел метров десять со скалы. Хорошо хоть упал на трупы, а не на камни. А тут они его кладут на этот алтарь, и вспыхивает зеленый свет… точнее не так. Начинает светиться как будто бы зеленое такое облако, над тем украшенным камнем, но стен совсем не освещает. Оно как бы само по себе висит и клубится, а их предводитель водит поверху руками и чего-то про себя бормочет негромко.11
Сколько по времени это продолжалось - не скажу, но тут он достает здоровый ножик и начинает срезать повязки. А там… нет, не гладкая кожа, как по щучьему велению, но такое ощущение, что раны нанесли не полдня назад, а месяц, или даже больше. На груди, в районе ключицы, огромный синяк, уже не то, что проявился, а даже пожелтел. Все раны по-прежнему видно, но их края сомкнулись. Хоть и ничем не прошиты, а при этом не расходятся. Когда Игоря стали ворочать, чтобы перевернуть на живот, я очень за него испугался, но нет, все оказалось правильно. Потом поверху раны ему чем-то смазали, и заклеили кусками ткани. Когда начали то же самое делать для остальных, я уже не смотрел, потому что помогал относить парня куда-то наверх, в крепость. Могу поклясться, что в ближайшие дни он к нам присоединится совсем здоровым.
* * *
А вот сам Игорь, спустя несколько часов, в этом очень сильно сомневался. Привыкнув за первые две недели отпуска и шесть дней пути только лежать или идти, он страшно измучался, просидев с раннего утра и почти до вечера. Позвоночник, да и спину вообще, отчаянно ломило, зад стал как деревянный, а ноги прямо крутило от желания хоть немного пройтись. Но боясь разрушить невзначай возникшую приязнь, и понимая, насколько они зависят от доброго отношения местного губернатора, стоически переносил неудобства.
