Локи. Там, где живет ложь - Ли Макензи (книги .TXT) 📗
Один заметно старел. Он медленно вставал, жалуясь на боль в суставах, засыпал после двух кубков медового вина, иногда не успевая даже выйти из-за стола, за которым продолжался пир. А принцы взрослели, достигли совершеннолетия. Но с каждым днем, как бы Локи ни старался преуспеть, притворяться даже перед самим собой, что Один все еще обдумывает, кого из сыновей назначить наследником, было все труднее. Близился день, когда Один передаст корону достойнейшему, и Локи чувствовал, что отец давно решил, на чье чело опустится древний венец.
Заглянув в будущее, Один угодил в ловушку, думал Локи. Ведь не посмотри тогда отец в Зеркало, не увидь он там Локи и армии мертвецов, возможно, он дал бы младшему сыну шанс. А стань Локи королем, разве повел бы он захватчиков против собственного народа? Зачем? Возможно, будущее становится неизбежным, когда мы своими действиями делаем его таковым.
И все же Локи каждый день пытался доказать, что он не такой, каким его показало отцу Зеркало. И теперь он стоял в Альфхейме, вместе с Тором, явившись сюда с поручением от короля: оповестить ледяных эльфов о пропаже Камней Норнов и уверить соседей в том, что Асгард держит ситуацию под контролем.
По крайней мере, первую ошибку совершил именно Тор.
Принц-генерал Асмунд замер в дверном проеме, а за ним застыли, неуверенно переглядываясь, и сопровождавшие его воины. Один из стражей, с длинными белыми косами, даже незаметно потянулся к рукоятке меча, как будто ожидая приказа лично разобраться с невежливым сыном Одина.
Асмунд скрестил руки на груди, серебристая вышивка на камзоле заиграла в лучах зимнего солнца. Волосы Асмунда были длинными и светлыми, как у Тора, но, если у сына Одина кудри казались напоенными солнечным светом, локонам Асмунда просто не хватало красок. Кожа принца тоже была очень белой, с синеватым отливом, как у всех ледяных эльфов, будто высеченных из самого сердца ледника. Эти воины были словно слеплены из снега, чтобы сливаться с ледяным пейзажем родной земли. Одного взгляда на принца-генерала Локи было довольно, чтобы снова ощутить окружавший холод – и осознать, что он его почти не ощущает. Тор в своих мехах то и дело вздрагивал и переминался с ноги на ногу, пытаясь согреться, а вот Локи ничего не имел против льда, снега и холодного ветра. Любопытно.
Когда Асмунд остановился, явно пораженный таким пренебрежением к традициям, Тор решил, что его таким образом приглашают приблизиться, и шагнул к принцу-генералу, чтобы пожать тому руку.
Локи довольно улыбнулся. Вот и вторая ошибка. Ледяные эльфы рукопожатиями при встречах не обмениваются. Они вообще старательно избегают касаться друг друга. Для них даже похлопывание по плечу – уже жест нестерпимо интимный.
Асмунд взглянул на руку Тора, потом на его широкую улыбку и блестящие голубые глаза. Локи молча ждал, в глубине души надеясь, что сейчас его старший братец схлопочет пощечину за наглость, и в то же время готовясь встать на его защиту, если такое все же произойдет. И тут, с огромным трудом, как будто к каждому пальцу у него было подвешено по тяжеленой гире, Асмунд все же пожал руку Тора. Жест вышел неуклюжим, как будто принц-генерал о рукопожатиях что-то слышал или читал, но никогда их не видел и никому сам рук не пожимал. Тор мгновенно схватил Асмунда другой рукой за локоть и дружески хлопнул по спине с такой силой, что с волос принца посыпались сосульки.
– Рад тебя видеть, генерал.
И Асмунд улыбнулся.
Локи захотелось спалить этот мир самым жарким пламенем. Вот он согнулся в поклоне, от которого болят колени, едва не окосел, читая и заучивая наизусть тонкости этикета ледяных эльфов, а Тор только что буквально выбил в гостях дверь ногой – и его не выгнали, нет, его встретили вежливой улыбкой. Каким чудом Тору удавалось завоевать сердце каждого встречного всего лишь силой улыбки?
– Добро пожаловать, Тор, сын Одина, – сказал Асмунд.
Локи услышал эти слова на асгардийском благодаря магической способности понимать сказанное на всех языках.
Через плечо Тора Асмунд бросил взгляд на Локи, склонившегося в нижайшем поклоне так, что едва не слился с полом, и произнес:
– И тебе добро пожаловать, принц Ловкач.
Локи скрипнул зубами.
– Меня зовут Локи.
– А разве я назвал тебя как-то иначе? – удивился принц-генерал.
Тор расхохотался. Локи скривился. Прекрасно, два сапога пара.
– Отец передает вам наилучшие пожелания, – начал Тор, и Локи выпрямился, хрустнув замерзшими позвонками. – И благодарность за теплый прием при дворе.
– Это для нас большая честь, – ответил Асмунд.
Амора сейчас бы здорово повеселилась, подумал Локи. Начала бы дразниться, называя его новым имечком, наверняка бы хохотала до упаду. Локи часто вспоминал Амору, воображая, что она сказала бы и как бы рассмеялась. Ей точно показалось бы забавным, что о Камнях Норнов вспомнили, только когда они пропали. Что же это за странные артефакты такие – нет их, и все перепугались.
Амора. Локи каждый день ощущал ее отсутствие, как будто под кожу насыпали пригоршню песка, а каждая мысль и каждое его заклинание выходили с трудом, продираясь сквозь горестные воспоминания. Где она сейчас? После изгнания ее не видел даже Хеймдалл, хранитель врат. Никто не знал, где она. Быть может, умерла. Быть может, Мидгард лишил ее магии и сил, и она провалилась в небытие. Или спряталась в тайном уголке вселенной, где скрываются те, кто не желает быть найденным. Локи надеялся, что Амора жива, и мечтал, что, обретя однажды корону, вернет подругу в Асгард, чтобы сделать своей помощницей-чародейкой, такой как Карнилла при Одине. Глупая мечта, что и говорить, и вот почему. Во-первых, у Аморы наверняка не осталось ни капли магических сил. И во-вторых, королем ему стать уж вряд ли доведется.
Интересно, кем бы он стал, останься Амора в Асгарде? Сильным магом? Лучшим претендентом на трон, обогащенным знаниями, которыми делилась с ученицей Карнилла. Мать учила Локи подчинять себе магию, управлять доставшимися ему силами, но никогда не давала ему испытать себя, на чем наверняка настаивала бы Амора. Возможно, он и в Альфхейме бы сейчас не стоял, похрустывая суставами на морозе, и не замечал бы на себе взгляд Тора, каким смотрят на неудачников.
Взмахнув костлявой рукой, Асмунд указал на длинный вестибюль.
– Вас ждет пир.
– Нас отправили не пировать, – откликнулся Тор, – а сообщить о важном происшествии...
– Обсудим за ужином. Идем, вы, наверное, умираете с голоду. Я настаиваю.
– Мы с радостью к вам присоединимся, – прервал брата Локи, и когда Асмунд скользнул по его лицу взглядом, медленным, как громадный ледник, снова поклонился, но на этот раз не до самого пола. Застрять на полпути, поднимаясь из нижайшего поклона, не хотелось. – Мы следуем за вашей милостью.
Тор и Асмунд взглянули на Локи, как на кусок грязи, прилипший к подошве сапога. Локи мысленно воздел руки к небу и решил забыть все тонкости досконально выученного придворного этикета эльфов. Видимо, соблюдения манер ледяные эльфы требовали далеко не ото всех гостей.
На пиру подали двенадцать перемен блюд, каждая последующая была холоднее предыдущей. Говорили, только когда уносили одни блюда и подавали другие, в остальное время за столами было слышно одно громкое чавканье, от чего аппетит у Локи окончательно испортился.
Тор вертелся на стуле рядом с Локи, быстро проглатывал угощенье и с трудом сдерживался, чтобы не обсудить дела, ради которых братья и явились к ледяным эльфам. Асмунд, напротив, медленно наслаждался каждым блюдом, облизывал пальцы и обсасывал косточки снежных зайцев, которых подавали и целиком и разделанными, и утыкался в тарелку, ожидая, пока принесут следующее блюдо. При таком хозяине никто и слова не решался сказать. Даже Локи с трудом скрывал раздражение – Асмунд явно тянул время. Младший сын Одина разглядывал потолок с угловатыми нишами и сияющими стрелами снежинок, каждая из которых издавала голубоватое сияние – светила, но не грела. Стены пиршественной залы будто облили водой, и капли и потеки застыли в пути, не достигнув пола. На ледяных наростах были выгравированы сцены из богатой событиями истории Альфхейма. «Представляю, как разозлятся художники, если вдруг потеплеет и все их произведения искусства растают в одночасье», – подумал Локи. Ему даже захотелось развести костер у стены прямо сейчас.
