Снежная королева - Виндж Джоан (книга бесплатный формат .TXT) 📗
— Черт побери! Я офицер полиции и не желаю служить надзирателем в лагере для уголовников. — Она скомкала листок. — Почему именно мне дается такое поручение? Только потому, что я сказала правду? Не моя вина, если…
— Такое назначение было предусмотрено для вас с самого начала, комиссар. Однако за проделанную вами работу вы были повышены в звании. — Хованнес тщательно подбирал слова и выговаривал их с тягучей медлительностью облеченного властью человека, привыкшего пользоваться как собственной властью, так и получаемой из первоисточников информацией. — Реабилитация преступников, в конце концов, не менее важна, чем их привлечение к ответственности. Кто-то же должен это делать, а вы доказали, что отлично можете справиться с… любым труднейшим заданием.
— Но вы ведь загоняете меня в тупик! — Спорить было унизительно, однако она ничего не могла поделать с собственным темпераментом. — Я сейчас являюсь комиссаром полиции целой планеты. Мне только что была объявлена благодарность в приказе. Я не могу молча смотреть, как рушится моя карьера!
— Разумеется, не можете, — отеческим тоном поддержал он ее. — А почему бы вам не обсудить это снова с членами Ассамблеи? Хотя вряд ли вам удастся расположить их к себе — особенно после столь тяжких и оскорбительных обвинений в их адрес. — Темные глаза Хованнеса стали непроницаемо черными. — Давайте поговорим начистоту, комиссар. Оба мы понимаем, что назначением на столь высокий пост вы обязаны исключительно вмешательству Снежной королевы. Вас и инспектором полиции-то сделали, просто чтобы умаслить ее. А уж назначения на пост комиссара вы и подавно не заслуживали. Вы понимаете не хуже меня, что мужчины, находившиеся у вас в подчинении, никогда не могли смириться с этим. — Но ведь все это — происки Ариенрод! А теперь все будет иначе, ведь наступает Смена Времен Года… — Моральное состояние в вашем подразделении было поистине ужасным, как о том не раз докладывал мне старший инспектор Мантаньес. Полиция в вас не только не нуждается — она не желает принимать вас. Примете ли вы новое назначение или откажетесь, решать вам. Нам это совершенно безразлично. — Заложив руки за спину, Хованнес возвышался над ней, неколебимый как стена. Она вспомнила те банальные похвалы, которые он расточал ей всего несколько минут назад.
Ты специально подводил меня к этому, ублюдок. Я предчувствовала такой конец. Знала, что это случится скоро, но после вчерашних событий решила… подумала…
— Я буду протестовать, Хованнес. — Голос ее дрожал от ярости — причем больше всего она сердилась на себя, потому что сама допустила все это. — Снежной королеве не удалось меня уничтожить, не удастся и вам. — Но ей-то как раз это удалось, Джеруша, ей-то удалось… Она резко повернулась и пошла прочь, и на этот раз Хованнес ее не окликнул.
Выйдя из здания Суда, Джеруша направилась вниз по Голубой аллее к полицейскому управлению. Даже во время Фестиваля чересчур веселые компании избегали этой части города. Сперва она хотела одного: отправиться прямиком к своим ребятам из управления, рассказать им, в чем дело, и выяснить, может ли она рассчитывать на их поддержку. Она видела, что их отношение к ней после вчерашних событий менялось прямо на глазах; это можно было прочесть буквально на каждом лице. Но как сильно оно уже успело измениться? Ах, если бы она располагала временем для того, чтобы доказать, что способна и впредь пользоваться не меньшим уважением, чем любой мужчина! Но времени-то у нее и не было. Его вряд ли хватит даже для того, чтобы попытаться прибегнуть к их помощи… Да и стоит ли стараться?
Она обнаружила, что стоит в полном одиночестве перед зданием полицейского управления — старинным огромным домом, прямо-таки каким-то архитектурным ископаемым, ставшим ей таким привычным. Ни одно другое здание, ни один пост не будут столь ненавистны ей… или — она вдруг отчетливо осознала это — столь важны для нее. Но всегда, на любой планете, если она будет продолжать носить форму полицейского, она всегда будет чувствовать себя аутсайдером, всегда должна будет бороться не только за результаты собственной работы, но и за право ее выполнять. И всегда найдется другой Хованнес, другой Мантаньес, которые непременно постараются изгнать ее из своего круга. Боги, неужели она действительно хочет всю оставшуюся жизнь провести в подобной борьбе? Нет… нет, если сумеет найти для себя другое занятие, которое значило бы для нее не меньше, чем теперешняя работа. Без подобного дела она своей жизни не мыслила, не видела в ней цели, смысла, будущего… ничего. Она прошла дальше, мимо полицейского участка до конца аллеи, и нырнула в праздничный поток.
Глава 50
Спаркс бродил по своим полутемным апартаментам, ощущая себя совершенно чужим здесь; он был измучен бессонницей и настроен исключительно мрачно. Он больше не принадлежал к числу приближенных Снежной королевы — но и не чувствовал в себе сил окончательно с ними расстаться. Теперь все, в том числе и тайные, входы в его апартаменты охранялись — но не гвардейцами Ариенрод, а жителями Летних островов, разъяренными попыткой королевы предотвратить Смену Времен Года. Сама Ариенрод тоже находилась под стражей — им каким-то образом удалось вовремя раскрыть ее заговор. Но когда Спаркс попытался расспросить островитян о Мун и о том, не она ли рассказала им о заговоре, они либо недоуменно пожимали плечами, либо не желали говорить с ним. А когда он попытался удрать, а потом стал объяснять, что он такой же сын Лета, как и они, они только посмеялись и загнали его назад, размахивая своими гарпунами и ножами: им прекрасно было известно, кто он такой — благодаря Ариенрод. Было ясно, что они так и продержат его взаперти до дня жертвоприношения.
Ариенрод никогда не отпустила бы его от себя. А теперь, когда рухнули все ее планы, она хочет, чтобы вместе с ней погиб и он. Она привязала его к себе столь же крепко, как связывают Снежную королеву и ее Звездного Быка перед тем, как бросить их в море. Она была воплощением Хозяйки, а Звездный Бык — ее верным Слугой, так что они непременно должны были возродиться с началом нового прилива… но только в ином обличье, с чистыми, незапятнанными душами — душами детей Лета. Так было всегда, с незапамятных времен, и, несмотря на то, что инопланетяне несколько сократили число старинных обрядов, этот ритуал остался жив, как и вера в Хозяйку. Разве ему по силам изменить древний обряд? Мун пыталась спасти его от смерти, но судьба оказалась сильнее их обоих. Он старался не думать о том, что произошло между Ариенрод и Мун, когда его увели из зала Ветров. Мун наконец-то должна была узнать правду о том, кто она такая… Но даже если Мун и удалось спастись от Ариенрод, то вернуться к нему сейчас она все равно не сможет. Ему оставалось благодарить судьбу за то, что последние часы он провел с любимой женщиной — все-таки утешение для мужчины перед смертью…
Он порылся в позолоченном шкафу, отыскал там стопку одежды, в которой впервые явился во дворец, и бережно разложил вещи на мягком ковре; там были даже те бусы, которые он купил себе на следующий день после прибытия в Карбункул. Там была и его флейта… Он отложил флейту в сторону, снял свой роскошный наряд и надел широкие грубые штаны и яркую пеструю рубаху, которая отлично сочеталась с дешевыми бусами. Он одевался тщательно, словно уже готовился к совершению ритуала. Потом взял с полки медаль, некогда принадлежавшую его отцу, и надел ее на шею. Потом осторожно подобрал с ковра флейту и, усевшись на краешек роскошной кушетки, поднес флейту к губам и снова опустил, почувствовав вдруг, что во рту от волнения пересохло так, что играть было совершенно невозможно. Он сглотнул; постепенно стук в висках стих. Тогда он снова взял флейту, закрыл пальцами нужные отверстия и подул. Дрожащий пронзительный звук затрепетал в воздухе — словно некий дух не в силах был сдержать своего изумления, обнаружив вдруг, что вырвался из оков молчания, которые считал вечными. В горле все еще стоял комок, дышать было трудно, и Спаркс снова сглотнул; в голове его роились мелодии, рвавшиеся на простор. Он заиграл — неуверенно, неловко перебирая пальцами, стараясь слушаться памяти, но порой фальшивые звуки все-таки резали ему слух. Постепенно пальцы потеплели, стали ловчее; волшебная влага мелодии, сладкая и прозрачная, вновь полилась из того источника, который он хранил в сердце, увлекая его в тот мир, который, как ему казалось, он потерял навсегда. Ариенрод пыталась отравить радость от его последней встречи с Мун, отнять у него даже это, как уже отняла у него способность восхищаться прекрасным, тем, что не имело отношения к ней самой. Но у нее ничего не вышло. Страсть и вера Мун были столь же чисты, сколь чиста была эта музыка, и воспоминания о ней смывали с души позор, излечивали любые раны, исправляли все совершенные ошибки…
