Наблюдатель (СИ) - Широков Даниил (книги txt, fb2) 📗
Справившись с рвотным позывом, она поспешила прочь. Не оглядываясь. Ей на ум пришёл разговор с Йораном во время их свободного времени. Лидер клана убийц говорил мало, но всегда по делу — такое нравилось Лорелеи, и она часто приставала к нему с расспросами о той или иной личности. Как-то раз такой разговор зашёл и про Комодо Анко, до сих пор остававшуюся таинственной даже в сравнении с лидерами Сада. Йоран, и без того обычно выглядевший хмурым, помрачнел ещё больше, стоило чародейке спросить о ней.
— Анко? Хм… Лорелеи, я видел много героев. Со многими бился плечом к плечу. Многие пали от моего клинка. Но Анко… Я бы не хотел быть её врагом. Лучше десять раз выйти против Фолла, клянусь тебе. Лучше отрезать себе руку или прыгнуть в пасть к дракону… Она — герой, который пугает больше, чем самые отвратительные чудовища. У неё есть прозвище, известное ограниченному кругу лиц…
Епископ презрительно сплюнул, снимая шляпу. Положив её рядом с собой, бросил внутрь неё и свою книгу.
— Монарх Ночи.
— О? — вытянула губы Анко, а затем рассмеялась. Её серые глаза поглощали остатки пламени, что бушевало в саду. Оно в них просто не отражалось, словно всё, что было внутри этой женщины… Это тьма. — Я думала, что хорошо известна, как приличный маг времени. Полагаю, всё меняется, когда дело доходит до ваших святых задниц.
Некромантия. Запретная чёрная магия, применяемая исключительно теми, кто был готов выступить против церкви Единого Бога, или же теми, кто получил на неё особое разрешение. Стандартные чары некромантии были известны любому начинающему магу, но изучать что-то кроме, скажем, простого призыва парочки скелетов из чёрного эфира, им было запрещено.
Она под запретом не из-за каких-то моральных норм или приличия, нет. Просто эти чары способны дать магу огромную силу. Силу, способную сокрушать целые нации, стоит ему только пожелать. И это только та некромантия, что была известна Крэйну. У Комодо Анко, как и у любого героя, был свой дар. Он заключался, если вкратце, в управлении тенями. Анко не просто могла воскрешать мертвецов — она могла соткать из тени ещё живого существа его альтер-эго, порой превосходившее по силе оригинал. Разумеется, это не предел её возможностей, ведь если обычная некромантия давала владельцу невероятную мощь, то продвинутая её версия, управление тенями, возводила Анко на пьедестал как лучшего из лучших чёрных магов Крэйна.
— Полагаю, брат Варот провалил свою миссию, — на мгновение прикрыл глаза епископ, собрав ладони воедино.
— Я скажу тебе больше — ты последний епископ Круглого Стола, — хохотнула Анко, разводя руками в стороны. — Увы и ах! Бам, бам, бам! Нет больше епископов. Я выследила их. И убила! Мед-лен-но… — она облизнула губы, провоцируя противника ещё больше. — Остались два червяка и папа-червь. Поверь, я доберусь и до них.
— Я не позволю! — с возмущением, гневом и злобой в голосе выкрикнул Никкодин. — Ты умрёшь здесь и сейчас, еретик!
— Ник, Ник, Ник-ко-дин, — со смехом прочитала она его имя по слогам. — Брошенный всеми, брошенный миром… Твоя история похожа на истории многих других. Тех, кто погиб от голода. Тех, кого убили чудовища. Тех, кого съели родные… О, это моё любимое. Твоя история похожа на историю ничтожества, которое должно было сдохнуть много, много лет назад. Потому что так будет лучше для всех? Нет, потому что миру плевать. Потому что обществу плевать…
Тело епископа вздрогнуло. Что это? Откуда появилась слабость, пустившая побеги по всем конечностям? Откуда эта путаница в голове? Что происходит с Никкодином? Даже он сам, прошедший множество битв, не понимал. Поэтому поднял взгляд на замолчавшую Анко.
— Тебе интересно? — наклонив голову в другую сторону, спросила она. — Как ты очутился в церкви? Как вырос и стал идеальной машиной для убийства непокорных? Как ты не смог справиться с тем, что ты делаешь, и как ты пришёл ко мне, умоляя прекратить твои страдания?
— Нет! — попытался сдвинуться с места мужчина, но у него не получилось. Вместо этого неизвестная сила заставила его преклонить колено. — К-как?!
— Ты посвятил свою жизнь всего одному делу, — водя туда-сюда перед его лицом указательным пальцем, протянула Анко. — Потому что не знал, что есть что-то ещё. Ты стал солдатом, которого так желала церковь. Идеальным! Солдатом! Вах!
— Ты… Я не мог… Я бы не стал… — взгляд епископа оказался прикован к носкам собственных туфель, и он, как бы не хотел, не мог поднять его, чтобы посмотреть на чародейку. — Я бы не стал связываться с чёрной магией!
— Ты с ней и не связался, — пожала плечами женщина. — Всё, о чём ты попросил, это подарить тебе возможность измениться. Возможность быть свободным от оков церкви и верности ей. Я думала, ты бросишь всё и сбежишь куда-нибудь, покинув ваш дебильный цирк-шапито, но… Если честно, я даже слегка разочарована. Вместо того, чтобы поступить так, как хотелось тебе, ты выдумал себе долг солдата! Поверить не могу, Никкодин!
— Я не мог… Попросить о таком…
— Никкодин, я вмешалась в твою память, стерев в ней те воспоминания, из-за которых ты оставался верен, как хороший пёсик, церкви, — поморщилась после слов епископа Анко. Затем вздохнула, опускаясь перед ним на корточки. Чертыхнулась, посмотрев на пальто. — Опять стирать… В общем, слушай. Солдат или нет — у тебя всё ещё есть выбор. Выбор он вообще — всегда есть. Надо только его нащупать.
— Господи… Прости меня… Я нарушил твои заветы…
— Да приди ты в себя, — от души отвесила Анко пощёчину Чёрно-белому Инквизитору. — Господь то, Господь сё, церковь, бла-бла-бла, верность, бла-бла-бла, долг… Будь ты уже тем, кто ты есть. Ребёнком, которого кинули все. А те, кто проявил доброту, оказались рабовладельцами в масках. Ты хотел жить, Никкодин. Когда-то давно ты просто хотел жить, как и все дети. Ты любил вкусно поесть, ты любил почитать книжки с картинками, ты любил засыпать под песни бродячих музыкантов… Раз я увидела это в твоей памяти, значит, ты и сам должен это хорошо помнить.
— Ч-чёрт…
Никкодин заплакал. Суровый, беспощадный Чёрно-белый Инквизитор, которого боялись даже правители, зарыдал, пряча лицо в ладонях. Анко поднялась, и только сейчас можно было заметить, что с ней что-то было не так. Тень, которую отбрасывала аккуратная фигура в бежевом пальто, была до странного длинной и до странного широкой. Огромной, можно сказать. Стоило Анко выпрямиться, как эта тень покрыла почти всё пространство за её спиной. Ей это нравилось. Она любила разрушать веру тех, кто считал свою — несокрушимой. У Анко был простой принцип.
Она ненавидела трусов, идиотов и предателей.
Никкодин был тем, кто прибежал к ней, чтобы спрятаться от невыносимой боли. Верный пёс церкви, осознавший, что творит. Как глупо, как наивно и как… Самоотверженно. Она сделала то, о чём он просил. И к чему это привело?
— Что ж, надо мне брать ответственность за собственные поступки, — задумчиво протянула Анко, склоняясь над сжавшимся в комок человеком. Её тень вздрогнула, начиная двигаться. А затем стала стремительно чернеть, до того уровня, когда увидеть хоть что-то на её фоне стало невозможно. Когда женщина повернулась, чтобы уйти, плакавшего Никкодина на месте не было. Он исчез, поглощённый тенью Монарха Ночи. — Извини, Никкодин. Но взгляни на это с другого ракурса! Ты сделал свой выбор. Осознал свои ошибки. Понял, каким идиотом и трусом ты был. Можешь считать, что ты приобрёл пакет два в одном. Осознание… И искупление.
Теперь остался только верный прислужник, пополнивший многочисленную армию Комодо Анко, героини, чей дар превосходил все прочие. Она шла обратно в особняк, и в её тени, вернувшейся к обычному размеру, безмолвно глядели в небеса тысячи тысяч пар глаз самых разных цветов. Словно шарф, полностью сшитый из драгоценных тканей, они сверкали, отражая свет звёзд. Их собственный свет был тусклым, подавленным, едва заметным. Те, кто предал, те, кто сбежал, и те, кто поступил, как идиот. Взгляды предателей, трусов и глупцов глядели на мир живых без единых эмоций, все, как один, служившие своей госпоже.
