Вспышка. Том 1, 2 (СИ) - Хорс Игорь (бесплатные онлайн книги читаем полные TXT, FB2) 📗
Глава 5
Глеб.
Нечто, пробуждающееся во мне, стало более очевидным.
Влияние изнутри росло, и никак не мог этому противостоять. Меня заблокировали в коме, хотя я все видел и слышал. И Никиту я видел. Мне не понравилась его реакция, словно он какого-то монстра увидал. Неужели я так изменился за это время? Вот бы посмотреть на себя, но такой возможности, к сожалению, у меня в данной ситуации не было. Я даже попросить кого-то не могу.
И еще этот голос, звучащий изнутри.
Взаимодействие с Объектом установлено на 100 %.
Процесс трансформации проходит успешно.
Программирование завершено на 95 %.
Объект начал производить излучение.
Радиус воздействия увеличивается со скоростью 10 м/мин.
Результат начальный.
При завершении программирования, воздействие возрастет.
Какого хрена?
Программирование, воздействие, взаимодействие…
Чтоб вас!
Один момент, который меня напряг — это программирование, которое завершено на девяносто пять процентов. Это что означает? Что моего сознания осталось совсем чуть-чуть? Пять процентов? А что будет потом? От меня вообще ничего не останется?
Программирование завершено на 96 %.
Ну, вот. Еще процент.
Теперь я стал замечать, что реальность, которая и так была словно мутная паутина, теперь становилась еще призрачней.
И это было очень скверно.
Ник, где же ты? Выручай, дружище! Похоже из этой задницы я самостоятельно не выберусь!!!
Программирование завершено на 97 %.
Ник.
Я стоял на перекрестке. Мимо проходили понурые зомби, и ни одного звероида. Чтобы отсюда дойти до Солнечного, мне потребуется около часа. Это не вариант. За это время они меня точно вычислят и нагонят. И тогда все, гейм овер. По крайней мере для меня.
Но тут одна проблема — я этого не хочу, не готов. Я должен завершить начатое. Спасти родителей — это программа минимум. Это все, что у меня осталось. Друзей своих я спасти не смог, так же, как и Маринку.
Я накинул капюшон, повернулся и пошел обратно. Я все равно найду машину.
Что же там с Серым дальше было, он стал совершенно неадекватным. Он стал типичным зомби. Я все хотел вспомнить этот момент перехода.
Когда я вышел от Петровича, Серый уже убежал вниз по лестнице. Я стал спускаться следом, думая о Клавдии Егоровне. Я не видел цвет ее глаз, потому что она никогда при мне не снимала очки-хамелеоны — настолько они были привычны на ее лице. А под темными стеклами цвета глаз почти не видно, я даже их натурального цвета не знаю, не то что сейчас. Хотя, судя по ее поведению, они точно не были черными.
Именно в эти минуты, пока я спускался по лестнице, мне пришла в голову мысль. Почему я видел только два цвета — черный и белый? Не считая Глеба. Но у него, видимо, какое-то другое заболевание или ее форма более серьезная, может, потому он и лежит без сознания в больнице. Остальные же люди живут обычной жизнью, чувствуют себя нормально, изменилось только их поведение.
И ведь это явно какое-то заболевание. Вирус?
Я вышел, Серый стоял под козырьком подъезда, обхватив себя руками, и мелко вздрагивал. На улице и в самом деле было свежо, моросил мелкий холодный дождь, редкие прохожие спешили по тротуарам под зонтами или капюшонами.
Я тронул Серого за плечо. Он встрепенулся, повернулся ко мне.
— Что такое с ним случилось? — спросил он, широко раскрыв белые и грустные, как у собаки, глаза.
— Я не знаю. Мне кажется, он всегда такой был.
— Не был он таким никогда! Такое с ним пегвый газ!
Я решил спросить в лоб.
— А ты заметил, что у него глаза черные?
— Что? — не понял Серый. — Что значит «чегные»? Ногмальные они у него, только… злые!
— А у меня какие? — спросил я, приблизив к нему лицо.
Он мельком глянул мне в глаза, потом окинул взглядом с головы до ног и чуть отодвинулся.
— Ногмальные, зеленые какие-то, вгоде. Не знаю. А почему ты такие вопгосы задаешь? Пги чем тут цвет глаз?
— Да потому что у тебя они, например, сейчас белые, как молоко, — сказал я.
— Что?
— Не веришь, сам убедись. У тебя телефон с собой?
Роясь в карманах, он усмехнулся.
— У тебя, Никита, тоже с кгышей сегодня не все в погядке, ты знаешь?
Я пожал плечами, наблюдая за его суетливыми поисками и включениями телефона. Наконец он включил фронтальную камеру и посмотрел на себя, как в зеркало. Долго смотрел, несколько секунд, наверное, то отдаляя, то приближая телефон к лицу. Я затаил дыхание. Не заметно, чтобы он сильно удивился.
Он посмотрел на меня поверх телефона.
— Это что, Никита, такие шутки у тебя? Глупые, я тебе скажу.
— Так что ты увидел?
— Что, что… Глаза свои увидел, что же еще?
— И?
— И что? Что ты хочешь от меня услышать? Ногмальные они у меня, обычные! — и тыкает мне в лицо снимок со своего телефона. На селфи видно, что глаза белые. Я задаю естественный вопрос:
— И это по-твоему нормальные глаза?
Он сокрушенно вздыхает, оглядывается на дверь подъезда, обращается ко мне.
— Может мы уже пойдем отсюда? Я домой хочу.
— Пошли, — сказал я, и меня осенила новая догадка. Значит, измененные или зараженные сами не видят в себе изменений, не чувствуют заражения. Что это за болезнь такая? Голова кругом…
В это время Серый вышел на тротуар под моросящий дождь и оглядывался по сторонам. Лицо выражало тревогу и растерянность.
— Ты чего? — спросил я, подойдя к нему.
Он посмотрел на меня совершенно безумными и белыми глазами, прошептал:
— Я не знаю куда идти!
Вот так новости. Час от часу не легче.
Похоже, это заражение начинает проявляться побочными эффектами. Если у Петровича это необоснованная агрессия, то у Серого, наоборот, отупение и апатия.
Серый продолжал смотреть на меня испуганными глазами. Кажется, вот-вот заплачет, как ребенок. Было и смешно и страшно видеть это.
Я похлопал его по мокрому плечу.
— Пошли, я тебя провожу.
Он послушно кивнул, доверившись мне, и мы, не замечая моросящего дождя, не спеша пошли тихими дворами.
По дороге почти никто не попался. Пара пешеходов и несколько машин. Из-за дождя, глаза встречных увидеть не удалось — все прятались под зонтами или капюшонами. А в остальном вели себя, как обычно. Ничего не выдавало их принадлежности к звероидам или зомбакам — так я неосознанно разделил два типа зараженных. Звероиды и зомбаки.
Завернув за угол длинного дома, мы перешли аллею проспекта и на другой стороне вышли сразу к подъезду Серого. Я остановился.
Серый поднял глаза и, видимо узнав знакомые стены, расцвел в улыбке, только что в ладоши не захлопал от радости.
— Мой дом! — махнул он рукой. — Это мой дом! — И с радостным вскриком побежал к дверям.
Все, у парня кукушка съехала.
Совсем.
Я вытер с лица капли дождя, постоял минуту у дверей подъезда, пока Серый с радостными воплями вбегал на свой этаж.
И только одна страшная мысль крутилась в голове: ведь это только начало. Начало чего-то большого и страшного. И болезнь эта будет только усугубляться.
В кармане зазвонил телефон. Я вздрогнул, достал трубку. На экране надпись «Маринка».
Блин, только ее сейчас не хватало!
— Ты где пропадаешь? — набросилась она.
— Нигде, у Петровича были, — ответил я и двинулся не спеша к дому. — Ну ты же знаешь у нас ритуал: каждый раз после получки мы собираемся у кого-нибудь дома и…
— Да знаю я! — перебила она. — Чего ты мне рассказываешь! Сейчас-то ты где?
— Я проводил до дома Серого и теперь сам иду домой.
