Конан и легенда Лемурии - Орли Ник (книга жизни .txt) 📗

Ник Орли

Конан и легенда Лемурии

Обоз из десятка тяжело нагруженных телег медленно тянулся по разбитой дороге вдоль Карпашских гор. Конан из Киммерии пристал к обозу и теперь шел рядом с хозяином обоза, молодым купцом по имени Хорнеши, который на своем гнедом жеребце подъехал посмотреть на нежданного попутчика.

… Конан уходил из Шадизара, оставляя позади великие подвиги и еще более великие ценности, обретенные в дерзких вылазках на сокровищницы богатых людей города, но самым великим оказались те попойки, в которых киммериец спустил все добытое. Конан ни о чем не жалел, но соглядатаи правителя и городские стражники получили достаточно свидетельств причастности Конана к краже сокровищ.

Обобранные молодым воришкой и его друзьями богачи стремились если не вернуть украденное, то хотя бы примерно наказать дерзкого грабителя, да и показать заодно всем прочим искателям удачи, что даром такие подвиги не проходят. Стражники устроили настоящую облаву на Конана, и ему пришлось с боем пробиваться из города.

Кошелек с отложенными драгоценными камнями был срезан кем-то из собутыльников, а часть причитающихся ему денег Конан не успел получить у скупщиков краденого. Единственное, что Конан вынес с собой из Шадизира – это свой верный меч в потертых ножнах.

Здоровенный детина – слуга и телохранитель месьора Хорнеши, – бросая на меч Конана подозрительные взгляды, держался рядом с купцом, всем своим видом демонстрируя готовность защитить хозяина от любых посягательств подозрительного попутчика. Впрочем, Хорнеши не производил впечатления изнеженного лавочника, привыкшего к спокойной торговле под защитой городских стен и бдительной стражи. Он сидел в седле с видом опытного наездника, держался настороже, а сабля, висевшая на его поясе, явно была не парадным украшением.

– Покажи-ка свой меч, – сказал Хорнеши киммерийцу. Конан вытащил меч на три четверти из ножен и, не выпуская рукоять из рук, показал клинок Хорнеши.

Тот усмехнулся:

– Кровь стерта, но клинок не очищен и щербины на лезвии не сточены. Похоже, ты рубился этим мечом не далее, как вчера? Я не прав?

– Что, дорога в этих местах небезопасна? – спросил в ответ Конан.

– В последнее время в этих местах было разграблено несколько обозов, поэтому правитель Шадизара выделил мне десяток воинов для охраны.

– Я вижу только шестерых.

И действительно, впереди обоза ехали шесть воинов.

– А тебе и не положено видеть всех! За тебя пока никто не поручился, и почем я знаю – может, ты сам из той же шайки и попытаешься помочь разбойникам? Обижайся, не обижайся – нам придется присматривать за тобой. Ну, а если на нас нападут и ты поможешь отбить бандитов, можешь рассчитывать на щедрое вознаграждение. Ты, я вижу, боец не из последних?

– Да уж, мне приходилось поработать мечом, и мало кто, познакомившись с ним, расскажет об этом. А если никакого нападения не будет?

– Сможешь помочь на месте с разгрузкой товара – заплачу по обычной ставке. На привале будешь есть вместе с моими людьми – плошка каши меня не разорит, а держать возле себя голодного варвара я не собираюсь, это может обойтись гораздо дороже! – Хорнеши рассмеялся, поддал коню шпор и поскакал вперед.

Дорога пролегала по местам малонаселенным. Невысокие холмы, крошечные озера в обрамлении тростниковых зарослей, редкие рощицы. Поднимавшиеся в стороне горы, покрытые лесом, ничуть не походили на родные горы Конана, где скальные обрывы и крутые склоны делали хребты непроходимыми на десятки миль. Через здешние горы можно было пройти даже конным. «Как же это у меня смогли срезать кошелек? – вспоминал Конан свой последний день в Шадизаре, – Пока я спал, это сделать не могли, я собственноручно пришиб двух дураков, попытавшихся застать меня врасплох! Я сидел в таверне, веселье было в разгаре, и кошелек я постоянно проверял локтем. А потом вломились стражники, началась заварушка… А когда я оторвался от погони, кошелька уже не было. Получается, что какой-то шустрый гаденыш срезал мешочек с монетами как раз перед появлением стражников! Они меня отвлекли, и я не сразу понял, что остался без кошеля и без денег! Проклятые ворюги!»

Обоз между тем медленно двигался вперед. Попавшееся на пути селение проехали, не останавливаясь, только Хорнеши переговорил с кем-то из местных жителей и тут же вернулся к обозу. Конан посмотрел на скромный поселок, состоящий из двух десятков домишек, и решил, что делать ему тут нечего. Конану нужен был город. И чем крупнее, тем лучше. В большом городе легко укрыться от ненужного внимания, достаточно просто найти работу, услышать новости о событиях в мире. В большом городе всегда найдутся богатые люди, которые хранят разные ценные вещи в дальних углах своих домов. И что им за радость – владеть ценностями, которые просто лежат в сундуках, никому не доставляя радости? И зачем толстосумам деньги, которые не приносят счастья ни им самим, ни окружающим?

Как ни готовилась к нападению охрана купеческого обоза, оно все равно оказалось неожиданным. В полусотне шагов от дороги из-за кустов поднялись четыре лучника и разом выстрелили. Двое солдат получили стрелы в лицо, третьего, повернувшего голову в момент выстрела, стрела ударила в шлем. Солдат выронил из рук копье, покачнулся в седле, но, оправившись, выхватил саблю. Десятник, быстрее всех среагировавший на опасность, успел дать шпоры коню и ушел от предназначавшейся ему стрелы.

Навстречу обозу уже мчались по дороге два всадника с кистенями в руках. Как ураган они пронеслись сквозь охрану обоза. Вот цепь одного кистеня огибает занесенный для удара клинок десятника, и железное ядро бьет его по шлему – вскользь. Однако удар оказался такой силы, что воина выбило из седла. Второй солдат пытается принять удар нападающего на щит, но тот выбрасывает вперед руку, ядро проходит над краем щита и сминает шлем. Оставшиеся двое охранников пытаются встретить нападающих, но конница встречает конницу только в движении – лошади шадизарцев топчутся на месте, не успевая набрать скорость, копье одного солдата проходит мимо цели, а сабля другого скользит по металлу оплечья второго кистенщика. Хорошо еще, что, уклоняясь от удара копья, разбойник не смог сам нанести удар, а второй охранник смог все-таки принять удар на щит.

– Селим! – кричит Хорнеши, показывая слуге следовать за ним, и скачет навстречу атакующим.

Селим уже опережает хозяина, но в его лошадь попадает стрела, от боли она встает на дыбы, и Селим падает на землю. Атакующий всадник проносится мимо и, спасаясь от ударов кистеня, возницы опрометью бросаются прочь от повозок. Хорнеши налетает на второго всадника, уклоняется от удара кистеня и в воздухе мелькает его сабля. Но он не успевает! Сабля чуть-чуть не достает до шеи противника!

Тем временем двое возчиков решают постоять за себя – они укрываются за телегами, достают укрытые под пологами телег короткие тугие луки и начинают стрелять. Один из стрелков в засаде падает, и начинается перестрелка лучников. Еще двое возчиков, оказавшиеся переодетыми солдатами, бегом бросаются к засаде. Им нужно было всего лишь преодолеть полсотни шагов до стрелков и порубить их в мелкую сечку! Но, не добежав до засады нескольких шагов, оба воина с проклятиями падают на землю, запнувшись о протянутую перед кустами веревку.

Конан наблюдал за маленьким сражением, укрывшись за ближайшей телегой. Он отнюдь не являлся трусом, но изображать из себя мишень для стрелков было не в его характере. Всадники с кистенями, проскакав мимо обоза, развернулись и теперь шли в новую атаку.

Киммериец решил, что стрелки теперь не станут на него отвлекаться, и бросился навстречу всадникам. Те держались в нескольких шагах друг от друга, чтобы не попасть под кистень напарника. Поединок Конану был не страшен. Он пропустил мимо себя ядро кистеня и рубанул мечом. Удар меча отрубил нападающему предплечье вместе с наручем. Хлынула кровь, страшно вскрикнул изувеченный разбойник, кистень полетел в сторону, а Конану пришлось упасть, уходя от удара второго нападавшего, который тут же был вынужден встретиться в схватке с Хорнеши и Селимом.