Простые вещи - Сотер Таис (библиотека электронных книг .txt) 📗

Мне хотелось вернуть легкость, что когда-то была между мной и Мартином и исчезла… Когда? После той нашей встречи в опере, быть может. Тогда я почувствовала себя не только преданной, но и ненужной.

Но ведь было и другое. Нежность, забота, радость, что меня кто-то понимает. Ни с кем до этого мне не было так сложно и интересно одновременно. Это стоило того, чтобы попробовать что-то изменить в наших отношениях, а не просто смириться с возникшей холодностью и непониманием между нами. Но для этого мне требовалось вначале обрести душевное равновесие. И я знала лишь один способ, как это сделать.

В субботу я покинула дом сразу же после завтрака, оставив все на Кати.

— Опять сбегаете в свой день рождения. И когда же вы вернетесь, фрейлейн София? — спросила она меня несколько неодобрительно.

— К завтрашнему дню точно.

— Не шутите так, фрейлейн. Вот если зайдет ваш дядя…

— Я была у него вечера. Он дал мне немного денег, чтобы я купила себе что-нибудь приятное в подарок.

Покупки — это то, что пристало молодой девушке из хорошей семьи. А никак не сбор информации о серийном убийце. Я знала, что люди Рихтера уже опросили бывших сокурсников и преподавателей Франциска Вагнера, но так и не смогли узнать ничего интересного. Вагнера знали как талантливого целителя, спокойного и сдержанного, всегда терпеливого с пациентами и дружелюбного с коллегами. Тогда он еще точно не был безумен, и следователи решили, что университетское прошлое убийцы не представляет никакой пользы.

Но меня больше интересовал не он сам, а его научные работы, все еще хранившиеся в архивах университета. Когда Франциск приехал в Брейг, у него уже был опыт работы в общей хирургии, но в университете он сменил свою специализацию, занявшись изучением имплантации и трансплантологии. И меня интересовало почему.

Библиотекарь выдал мне подшивку медицинских журналов двадцатилетней давности — всех номеров, где Вагнер хоть что-то опубликовал. За пять лет обучения в магистратуре и ординатуре тот написал около пятнадцати статей — самостоятельно или в соавторстве. Ничего интересного для меня — я едва ли понимала, о чем эти статьи. Все же целительство было слишком далеко от сферы моих интересов. Но интуиция, которую Рихтер так тщательно пытался во мне развить, говорила, что я на верном пути.

Когда стопка журналов передо мной уменьшилась вдвое, я нашла зацепку, которая могла привести к правде о прошлом Вагнера и о его нынешней судьбе. Я обнаружила странную связь между моим дедом и сферой интересов Франциска Вагнера.

Если не знать об изобретении моего деда, размышления в статье носили, казалось, лишь теоретический характер. Но Франциск, судя по намекам между строк, был в курсе создания псевдоплоти и находился в восторге от изобретения. Почти вся статья была посвящена артефакторике, притом знания Франциска Вагнера в этой области поражали. Неудивительно, учитывая, что он был сыном талантливого артефактора. И если верить статье, у Франциска были свои представления, как можно усовершенствовать работу деда.

Но почему-то ни мой дед, ни Франциск в будущем не поднимали эту тему и не пытались ее развить. Об открытии, сделанном почти тридцать лет назад, забыли. И у этого должна была быть какая-то причина. Возможно ли, что изобретение деда засекречено правительством? Если да, то оно могло быть как-то связано с армейским проектом ГЛМ-12.

Что военные создавали у себя? Какой-то новый вид брони? Универсальных солдат? Пока я могла только гадать, хотя то, что Франциск Вагнер, спятивший целитель-убийца, тоже мог быть одним из участников проекта ГЛМ, делало всю эту историю гораздо более зловещей. Но ведь кто-то помог ему сбежать из тюрьмы и прятал сейчас, водя за нос и полицию, и СБ. Кто-то, имевший достаточно большое влияние в Грейдоре…

Перед тем как вернуться домой, я решила зайти в пекарню рядом с парком. Она работала допоздна даже по выходным, к тому же там всегда можно было заказать кофе и выпить его за одним из столиков. Я попросила продавца упаковать мне полдюжины пирожных на вынос и, взяв поднос с кофе и кусочком яблочного пирога, оглянулась, выбирая, куда сесть. В пекарне была парочка покупателей, и у окна сидел один посетитель, никуда, как и я, не торопившийся. Это была высокая статная дама с каштаново-рыжими волосами, забранными в высокую прическу. Что-то в ее профиле мне показалось знакомым, но лишь когда она повернула голову в мою сторону, я с ужасом ее узнала. Фрау Келлер.

К несчастью, уже поздно было делать вид, что я собираюсь уходить или не заметила ее, поэтому вежливо кивнула. Наше знакомство не было близким, заводить светскую беседу с ней я не считала необходимым, поэтому прошла мимо фрау и уселась как можно дальше от нее.

Однако через минуту, в течение которой я чувствовала, что с меня не сводят взгляда, Линда Келлер решила сама сделать первый шаг.

— Добрый вечер, фрейлейн Вернер. Вы не будете против, если я составлю вам компанию? Совсем ненадолго, я скоро уйду.

— Добрый вечер, фрау Келлер, — я вежливо улыбнулась, стараясь скрыть охватившее меня напряжение. — Вы живете здесь рядом?

— Да, совсем недалеко, в квартале к северу от парка.

— Так мы почти соседи.

Соседи… И почему меня это так выводит из себя?

— Получается так. Возможно, мы часто встречались в парке, только не знали друг друга. — Фрау склонила голову, с любопытством меня разглядывая. — Возвращаетесь откуда-то?

— С учебы.

Кофе был слишком горячим, чтобы выпить его залпом и уйти, но болтать с почти незнакомой мне женщиной как с подружкой не хотелось, поэтому я старалась отвечать односложно.

— Точно, вы ведь еще студентка. Но бродить так поздно одной, когда уже стемнело… Неужели нет никого, кто мог бы проводить вас до дома?

Я пожала плечами и отвернулась к окну. Может быть, вопрос был вполне невинен, но я отчего-то чувствовала подоплеку.

— Хотя я ведь тоже одна. Кажется, уже привыкла к этому за долгие годы. Но вам, наверное, не стоит привыкать к одиночеству.

— Почему вы решили, что я одинока?

— Потому что вы выглядите потерянной. Пусть я и не менталистка, но целители тоже могут быть весьма наблюдательны. А вы похожи на человека, который не очень хочет возвращаться домой.

Дом… Я ушла из него, желая избежать возможных гостей. И к тому времени, когда вернусь, даже Кати будет спать. Я зайду к себе в спальню… На столе будут стоять букеты цветов, а на кровати — лежать подарки, присланные мне за день. Что-то от Петера и Мартина. Может быть, от тетушки Адель и Рихтера. Мне обычно нравился процесс разворачивания подарков, но, кажется, я слишком повзрослела, чтобы получать удовольствие от сюрпризов. Да и вещи перестали приносить удовольствие.

Хотелось бы, чтобы меня дома ждал любимый человек. Но разве я что-то сделала для этого?

— Я вас задела? Простите.

Фрау Келлер казалась искренней. Поэтому я решилась задать вопрос:

— Фрау, а кто для вас самый близкий человек?

— Близкий? — женщина несколько растерялась. — Мой сын.

— А для меня это Мартин Шефнер. Мы знакомы почти четыре года, но только недавно я поняла, как он мне дорог.

Кажется, Келлер несколько побледнела, хотя за румянами и пудрой это было сложно разглядеть.

— Вы так откровенны, фрейлейн.

— Таковы уж все артефакторы. В общем, я хочу связать с ним свою жизнь, поэтому мне важно знать, в каких вы отношениях.

— Мы были довольно близки, и мне хочется верить, что останемся друзьями. — Линда Келлер склонилась ближе, проговорив тихо: — Но если вы желаете знать, есть ли между нами любовная связь сейчас, то нет. Больше нет. Я достаточно уважаю себя, чтобы не делить своего мужчину с кем-то другим.