ОСЕННИЙ ЛИС - Скирюк Дмитрий Игоревич (читать книги бесплатно txt) 📗
– Значит, все таки, это был ты? – спросил маг. Жуга вздохнул и молча кивнул, подтверждая. – Может, ты еще чего натворил еще в последние два месяца?
– Нет, – ответил тот. – Вот разве только этот… Цепеш, граф который.
– Ах вот оно что… – пробормотал Золтан. – То-то я заметил, что в последнее время Влад приобрел довольно странные привычки! Можно было догадаться: не так уж много здесь, в стране, рыжих волос… Что ты с ним сделал?
– Не хочется рассказывать, – Жуга мотнул вихрастой головой.
– Ага… И все же мне хотелось бы узнать, как тебе удалось проделать такое. Если то, что говорят о нем, правда… Ну что ж, по правде говоря, я даже рад, что кто-то смог ему припомнить Амлас.
Жуга вскинул голову. Под кожей на его лице заходили желваки.
– Так там был… он?!
– Он, он. А ты не знал?
Травник не ответил. Амлас, где тридцать тысяч непокорных горожан остались умирать на кольях…
– Не знал, – сказал он наконец. – А знал бы, так наверное прибил бы, как гадюку.
– Сейчас он в Бухаресте, собирает ополчение.
– Что?!
Золтан Хагг откинулся на спинку кресла. Покачал рукой вино в бокале.
– Кто мы такие, чтоб об этом рассуждать? – задумчиво сказал он. – Владислав Цепеш дважды был у власти, и каждый раз у него находилось множество новых сторонников. Кто поручится, что третьего раза не будет? Даже в те времена, когда турки оставляли Валахию в покое, обязательно находились какие-то новые враги, и требовалась сильная рука. Равно, как и теперь. На господаря надежды мало, Ватикан слаб, монашеские ордена хиреют, распадаются. Почти что десять лет мира, и вдруг… Ума не приложу, что подвигло султана развязать войну. – Он поднял взгляд на травника. – Так ты забираешь меч?
– Не знаю, – Жуга потупился. – Я не воин. Мне никогда не быть средь тех, чей образ жизни – смерть. И в городах я не живу. Почему я должен вам помогать?
Колдун вздохнул. Глотнул вина.
– Ты прав. В горы турки не полезут. В горах земли – на полвершка, ни вспахать, ни засеять. Вы там только овцами и живы. Предгорья и долины – вот что их сейчас влечет. Города потом сами сдадутся, когда придет голод. Озимые уже взошли – там же поля, сады. Лучшие в стране виноградники. Каэр белое, ваго, сэмулаш, флоричика… тебе это ничего не говорит? Я мог бы долго перечислять. А деревни пустуют, многие сгорели.
Бертольд почувствовал, как рот его наполняется слюной только от одних лишь перечисленных магом названий. Вина были более чем известные. Он потянулся за своей кружкой и обнаружил, что она пуста. Влана, досадливо сморщившись, толкнула монаха локтем. Маг, углядев его движение, великодушно кивнул на графин. Бертольд долил себе вина и приготовился слушать дальше.
Жуга молчал.
– Ты забираешь меч?
– Ну, даже если заберу, ты все равно мне не поверишь. А ну, как выброшу его в ближайшую канаву?
– Не выбросишь, – маг поднял руку с зажатым в кулаке браслетом.
Жуга схватился за запястье.
– Яд и пламя! Как…
– Вот так, – маг усмехнулся, повертел браслет в руках. – Редкая вещица, не правда ли? – Он тронул пальцами подвески. – Интересно, что будет, если оборвать вот эту? Или… эту?
Жуга завороженно наблюдал за блеском камня. Облизал пересохшие губы. Потупился.
– Отдай, – сказал он глухо. – Прошу тебя. Я заберу этот чертов меч, только отдай.
– Конечно, заберешь, – кивнул волшебник. Пальцы его сжали одну из подвесок. – А чтоб ты не забыл, я малость помогу.
И маг сорвал подвеску. Помедлил, глядя на Жугу. Разжал кулак. Зеленоватый порошок рассыпался в ладони мягкой горкой.
– Пыль, – сказал негромко Золтан и вздохнул. – Прах, пепел – вот цена любому колдовству… Ты знаешь старые стихи?
Война в лесах и городах,
Пожар ее горяч и светел.
Кого она растопчет в прах?
Чей по ветру развеет пепел?
Он дунул на ладонь, и пыль, взметнувшись вверх, растаяла в каминном дымоходе.
* * *
Отправиться задумали под вечер. Жуга сидел под деревом, бездумно теребя подвески на браслете, когда Бертольд с берестяным ведром в руках вынырнул из чащи вечереющего леса и направился к нему.
– Эгей, чего ты там засел? – окликнул он Жугу. Махнул ведром. – А я тут вон, гляди – грибков набрал. Нажарим!
Жуга лишь кивнул, думая о своем. Отросшие рыжие волосы травник зачесал на затылок и связал ремешком в пучок.
– На мага хочешь быть похожим? – Шварц уселся, вывалил грибы и вынул нож. – Ну-ну. Напрасно, брат, стараешься, скажу я тебе. Думаешь, это конский хвост? Ха! Это у тебя лисий хвост! – он рассмеялся и потряс головой. Очистки так и сыпались с ножа. – Люблю грибы. Бывало в детстве поутру как сбегаешь в окрестный лес, к полудню наберешь, то-то славно! Вообще люблю поесть. Меня, помнится, и настоятель постоянно за это ругал. Смотри, говорил, Бертольд, чревоугодие есть грех, и смертный при том. А все равно пожрать люблю.
…Под белое вино грибы сметали в два счета, хоть и нажарили их перед тем большую сковородку – хоть сытная на вид была грибная снедь, а все ж таки пустая. Жуга опять устроился под деревом вздремнуть, монах же с Миланом завели ленивый разговор.
Вдали от города Бертольд заметно повеселел – вино, простор и свежий воздух сделали свое дело, к тому же «бесы», напугавшие его до полусмерти, оказались на поверку всего лишь навсего подгорной мелкой нежитью, подвластной, как и люди, времени, железу и молитве.
Жуга молчал, рассматривая браслет, и болтовня монаха проходила мимо слуха, пустая, словно плеск воды.
С браслета Золтан Хагг сорвал спираль. Зачем – Жуга не знал. Какой был в этом смысл, какую цель преследовал волшебник? Жуга вздохнул и вновь надел браслет на левое запястье. Пошевелил рукой. Пальцы двигались как-то неловко. В голове слегка шумело. Так или иначе, но теперь уже подвеску не вернешь, и оставалось лишь гадать, когда и как даст знать о себе какая-нибудь новая напасть. «Восток нас дурачит…» – донесся до слуха обрывок фразы. Жуга насторожился и прислушался к беседе.
– Что бы басурманы ни говорили, – лениво рассуждал Милан, – а только я скажу, что вино – это вещь.
– Во-во, – поддакивал Бертольд. – А я что говорю! Надо, надо было нам этому твоему Тибору на хвост подсесть!
– Пиво, кстати, тоже ничего, – бубнил из-под шляпы крестьянин. – Ежели, конечно, хорошее пиво.
– Да по нынешним временам простую воду-то и вовсе пить опасно! Я, признаться, тоже пиво пить люблю – пьянеешь от него как-то незаметно… – Шварц вздохнул, – как-то незаметно… как-то незаметно…
– Да… А ежели трубочку еще… А ты не куришь?
– Нет.
– Это ты зря. Когда вода холодная, без башмаков никуда…
– Сапоги… всмятку, с колесной мазью…
– …тот, кто есть, но нет кого…
– …круглая книга от корки до корки…
– …ымз – он и есть ымз, чего уж тут…
– …пере… тьфу…
Языки у обоих заплетались, все больше сбиваясь на детский лепет. Жуга, встревоженный, рванулся было встать и, охнув, повалился обратно на траву.
– Что за черт… – он сел и привалился к дереву.
В спине похолодело. Слюна ушла, язык ворочался во рту, сухой, шершавый словно вата. Перед глазами замаячил, закрывая взор, широкий серый круг – должно быть, красный («Во всяком случае, уж точно не зеленый,»– почему-то вдруг подумалось травнику) – кровь прилила к глазам. Вдруг дико захотелось пить. Жуга поднялся на четвереньки и ощупью пополз вперед, пока его растопыренные ищущие пальцы не коснулись котелка. Ни Шварца, ни Милана он уже не слышал.
Вода еще не успела остыть, и после первого же глотка голова закружилась так, что накатила дурнота. Круг перед глазами медленно вращался, постепенно завиваясь дымчатой спиралью. Круженье захватило без остатка. Мир исчез, и черная воронка уводила в бездну времени, где не было начала и конца, и каждое мгновение было лишь звеном в бесконечной цепи других таких же.
Время.
Не было прошедшего и будущего. Просто ВРЕМЯ. Травник ощущал его все сразу, целиком. Человека попросту могло нести с одного витка спирали на другой, но сама спираль просто БЫЛА. Она менялась тоже – менялась постоянно, странным, непонятным образом, иногда не без участия людей, но чаще – просто так, без всяческой причины, и невозможно было распознать, что именно являлось точкой перемены.
