Герои умирают - Стовер Мэтью Вудринг (читать книги онлайн бесплатно полностью .txt) 📗
Коту позвоночник.
Кот корчился на земле, дергаясь в судорогах и шепча:
– Нет… нет… – пока свет в его глазах медленно угасал. Берн смотрел на него одно холодное мгновение, потом слез с парапета и потянулся за Косаллом.
– Знаешь, малышка, ты, похоже, достаточно хороша, чтобы потанцевать со мной.
Она сунула ножи за пояс и поднялась, схватив нож Микли. Ногой потыкала в поверженного Кота.
– Думаю, он согласился бы с тобой, если б мог. И те четверо, с кем я танцевала на барже, тоже согласились бы.
– Пятеро? – поднял брови Берн, изображая удивление. Кровь быстрее побежала по жилам, сердце забилось с сумасшедшей скоростью, в паху потеплело. Он вытянул Косалл из ножен за гарду и только после этого активировал магию, взяв меч за рукоять. Через секунду тонкий вибрирующий звон отдался у него в руках и зубах.
– Ты положила сегодня пятерых моих мальчиков? Она посмотрела на оружие с уважением, но не удивилась, вероятно, зная о том, что Косалл перешел к Берну. Кивнула на подбежавших Котов, которые гнались за ней в доках.
– Хочешь, будет десять? Или пятнадцать? Спорим, я могу убить их всех?
Берн покачал головой и поднял руку, чтобы сдержать своих людей.
– Ты ведь знаешь, что живой тебе отсюда не уйти, – медленно выговорил он низким от желания голосом. – Так что я не просто убью тебя. Ты к этому готова. Поэтому я тебя оттрахаю. Прямо тут, посреди моста, чтобы все видели. Брошу на парапет и оттрахаю. А когда закончу, каждый из них, – он кивнул на ожидавших Котов, – сделает то же самое. Потом, если ты все еще будешь жива, мы позволим попользоваться тобой кому-нибудь из прохожих. Здесь такое движение… Как тебе задумка?
Она беспечно пожала плечами.
– Сперва победи меня. Он повторил ее движение.
– Ладно. Кстати, я так и не узнал, как тебя зовут.
– И не узнаешь – это бессмысленно, – заявила она. – Все равно ты не успеешь им воспользоваться. Не доживешь.
– Ну, тогда давай, – подзадорил Берн. – Когда бы…
Она рванулась к нему, так быстро взмахнув мечом у горла, что граф едва заметил движение. Он не стал парировать удар – просто собрал Силу там, где она защитила бы плечо и шею. Меч Микли зазвенел, словно столкнувшись с металлом. Глаза у дикой девки округлились.
Берн сконцентрировал Силу в руке и схватил ее клинок. Она попыталась вырвать его, отсечь Берну пальцы, но магия сделала его хватку каменной. Он рассмеялся и взмахнул Косаллом. Она отпустила клинок, чтобы уберечь руку, и откатилась назад. Потом встала на ноги и из распахнутых глаз мало-помалу стала исчезать уверенность.
Берн подбросил ее меч в воздух и рассек его пополам ударом Косалла. Обломки зазвенели и запрыгали по камню.
– Скажи-ка, – масляным голосом спросил Берн, – тебе не кажется, что ты сделала ошибку?
Пэллес была в состоянии мыслезрения. С четкостью и бесстрастностью компьютера она отрабатывала различные варианты действий. Не прошло и нескольких секунд, как она уже знала: ни одно из ее умений не может спасти токали и экипаж баржи, за который она также несла ответственность, из этой ловушки.
Ни заклинание, ни какой-либо трюк, ни Сила, которой она владела, не могли спасти ее. Между тем это открытие не вызвало в ней разочарования, страха или грусти. Нет, эффект был прямо противоположный.
Теперь она чувствовала себя спокойной и свободной – такое ощущение свободы человек испытывает только на краю смерти.
Парализующий страх мог появиться лишь в том случае, когда оставался всего один шанс, одна-единственная возможность скрыться, если бы все шло правильно. Выбор между двумя возможностями, одинаково малыми, был еще хуже – Пэллес испугалась бы совершить крошечную ошибку, которая стоила бы жизни людям, коих она обещала спасти. А вот отсутствие выхода давало абсолютную свободу действовать спонтанно, не боясь последствий.
Если все пути ведут к смерти, что мешает тебе следовать собственной прихоти искать окольные пути?
На ум почему-то пришла детская присказка: кошка мокнуть не желает. На ней Пэллес и построила свои дальнейшие действия.
Отыскивая способ вывести баржу из доков и уплыть, она вытянула из своей Оболочки щупальце и послала его на разведку вниз по течению. Вскоре она почувствовала жизнь, бившуюся об Оболочку: крошечные мерцающие ауры речных раков, ленивых речных котов, толстых блестящих карпов. Было там и едва уловимое эхо воспоминаний – оно как бы связывало Оболочки подводных жителей вместе.
Пэллес глубже погрузилась в мысленное зрение, чтобы добраться до сути удивительного явления; она больше не видела свою Оболочку, а просто оставалась в ней. Это чувство свободы, независимости от собственного тела возникло легко и мгновенно; она вышла за пределы физической природы, стала чистым разумом, настроенным на биение потока Силы.
Все, что она видела ниже по реке, было потоком.
Сила проистекает из жизни, а здесь, в реке, все было живым. Влекомая эхом, Пэллес чувствовала, как ее разум все глубже погружается под воду. Глубже Оболочек карпа и рака, глубже темно-зеленой ауры донных водорослей…
Здесь проходил другой Поток Силы.
О такой Силе Пэллес не смела и мечтать. Она неуверенно настроила свою Оболочку на этот пульс, окунувшись в ритм живой реки.
Здесь Пэллес нашла Оболочку самого Великого Шамбайгена, создававшую ауру всей реки, тянувшуюся от ее истоков в Божьих Зубах до дельты на западе, в Теране, Эта Оболочка включала в себя не только тех, кто жил в реке, но и все окрест: луга, сквозь которые она протекала, леса и всю экосистему, которую питала река, а экосистема, в свою очередь, поддерживала саму реку.
Мощная сила жизни заставила Пэллес расслабиться и покориться. Ее сознание идеально вошло в свою нишу, ибо она нашла большую драгоценность, чем жизнь.
Здесь был Разум.
И еще здесь была Песнь.
Она рассказывала обо всем – от шума горного ручья до мягкого похрустывания растущей ночью кукурузы, от падения дерева, чьи корни подмыла вода, до рева потока, затапливающего весеннюю долину, шепота камышей и шелеста тростника в заводях. В Песни были птичьи трели, крики уток и гусей, цапель, зимородков и журавлей, плеск рыбы, свечение мускулистого тела форели и мечущего икру лосося, терпение и мудрость сидящей в грязи черепахи.
Река пела о людях, ведущих свои корабли вдоль берегов; о перворожденных, много веков назад говоривших с ней на ее языке; о гномах, которые строили запруды и заставляли воды реки вертеть мельницы.
И еще она пела об Анхане – огромном котле, кипевшем посреди реки и отравлявшем воду ниже по течению.
Чародейка внимала чистым трелям старого барда, внезапно обнаружившего, что у него появился слушатель.
В Песни не было слов, но Пэллес они не были нужны, ибо в самой мелодии заключался смысл.
– Я знаю тебя, Пэллес Рил. Добро пожаловать в мою песнь! У Пэллес сама собой нашлась мелодия ответа:
– Шамбарайя…
– Так зовут меня люди. Представь себе, они меня знают, Пой со мной, дитя.
Теперь Пэллес отдавала реке свою песнь. В ней не было лицемерия, она не пыталась скрыть правду; все, что составляло существо Пэллес, стало известно реке. Шамбарайя вобрала в себя всю ее силу и слабость, мелочную зависть и чистоту отваги.
Здесь не было суда, да и не могло быть: все стало единым потоком, протянувшимся от гор до моря,
В песни Пэллес звучала мелодия ее отчаяния, которое заставило ее нырнуть так глубоко и искать в таких далях. Река не поняла, почему люди хотели причинить ей боль и почему она боялась их; жизнь и смерть были для нее одним бесконечным колесом. Там зачем же противиться возвращению в землю, из которой вышел?
Но Пэллес все равно попросила:
– Пожалуйста, Шамбарайя, спаси нас. Покажи свою силу.
– Не могу. Совет младших богов, остановивший Джерета Богоборца, не позволяет мне этого.
«Что за младшие боги?» – подумала Пэллес и услышала в ответ:
– Ваши боги, те, к тому требует от людей служения, те, кто занимается делами смертных, те, кто достаточно мал, чтобы думать, и развлекается, манипулируя своей властью.
