Маледикт - Робинс Лейн (книга бесплатный формат TXT) 📗
— И как ты их остановишь? Время на твоей стороне; оно позволит тебе втереться в доверие и получить признание. Зато мне оно — враг. Изгнанный, нищий или повешенный — ни одна из перспектив меня не привлекает. Янус, давай бросим все это. Ведь так мы поступали в Развалинах, помнишь? Когда что-то шло не по плану или игра становилась слишком опасной. — Увидев, что Янус отрицательно качает головой, Маледикт попытался прибегнуть к мольбам, хотя слова застревали у него в горле комком пыльных перьев: — Янус, ты — все, что у меня есть. Все, что мне дорого.
— Избавься от Джилли, тогда я тебе поверю. Ты доверяешься ему во всем. Иногда я думаю, что ты веришь ему больше, чем мне. Надо же, ты позволил ему распоряжаться твоими счетами! Мэл, я просто не понимаю…
— Дело не в Джилли, — перебил Маледикт. — Дело в Ауроне, в твоих претензиях на наследство, в нашем будущем. Нам не удалось заявить права на твой титул. Я не верю, что мы преуспеем.
— Обретя милость Ани, ты лишился рассудка, — проговорил Янус. — Способ всегда существует.
— Ты так рассуждаешь — а ребенок продолжает жить, и его будущее бережно хранит тот, кто должен его уничтожить. Ты слишком долго прикидывался верным псом. У Ариса в руках твой поводок, и ты виляешь хвостом у его ног, приберегая клыки для тех, кто слабее тебя, для беспомощных женщин… — Маледикт слышал собственный голос — хриплый и злобный, уязвляющий Януса, словно он был одним из его врагов. Маледикт хотел, что бы его слова ранили и кололи. Он и сам не мог понять, что с ним происходит. Юноше казалось, что в кровавой воде он видит отражение темных крыльев.
Янус отвесил Маледикту пощечину, опрокинув его на край ванны. С глухим рычанием юноша набросился на Януса, желая сбить с него спесь; оба покатились по полу. Зеркало для бритья разбилось, разметав их отражения — в осколках виднелись фрагменты их сплетенных в борьбе тел. Стараясь справиться с ситуацией, Янус выкрутил Маледикту руку за спину.
Боль ударила юношу в плечо, и он, схватив осколок зеркала, не обращая внимания на резь в ладони, замахнулся. Во второй раз за день его руку обагрила кровь. Его собственная кровь — и кровь Януса. Хватка на запястье ослабла, Маледикт обернулся и тотчас раскаялся в своей жестокости.
Янус промокал рукавом плечо, из которого по руке струилась кровь.
— Две драки за один день, — подвел итог Янус. — Рекорд даже для тебя.
Маледикт стиснул ладони, почувствовав, что и они кровоточат. Он пытался найти слова, обуздать свое прерывистое от гнева дыхание.
— Покажи, — наконец выговорил Маледикт. Его ярость улетучилась, сменившись состраданием и угрызениями совести. — Я принесу бинты.
— Не стоит, — ответил Янус. В голубых глазах тлел огонь. Он повернул руку Маледикта и взглянул на глубокий порез на ладони, оценил быстроту, с которой на его глазах кровотечение замедлилось и совсем перестало. — Тебе они не нужны, а свою рану я перевяжу где-нибудь в другом месте. Учитывая твое настроение, я не удивлюсь, если мой бинт окажется пропитан мышьяком.
— Нет, — запротестовал Маледикт. — Янус, я никогда…
Янус улыбнулся тонкой, узкой улыбкой.
— Может, и нет. Но я могу сделать все сам.
Маледикт сполз на пол и принялся наблюдать за Янусом, который метался по комнате в поисках бинтов, квасцов и алоэ.
— Ты возвращаешься во дворец, — сказал Маледикт.
— Мне же предстоит играть роль комнатной собачки Ариса, — яростно проговорил Янус, бинтуя рану. — Ты должна доверять мне, Миранда. Когда-то ты доверяла мне безоглядно. Доверься снова — и все будет хорошо. Ты забываешь, что мы ничего не делим. Нет планов для меня — и планов для тебя. Есть только мы, хотя, похоже, ты опасаешься обратного. Ты сделала свое дело, теперь должна позволить действовать мне. Наберись терпения. Раньше ты это умела.
Маледикт побрел в спальню и рухнул в кресло возле камина.
— Раньше я был другим.
Янус налил Маледикту стакан виски.
— Ты становишься размазней. — Янус присел рядом; в его глазах по-прежнему тлел гнев — хотя угли уже подергивались пеплом. — Мы обязаны усыпить внимание Ариса. Ты должен дать мне время возместить ущерб, который нанес, убив Данталиона.
Маледикт кивнул и сделал глоток.
— Но ты не останешься. — Маледикт заставлял себя говорить ровно, хотя ему хотелось умолять. Все было как несколько лет назад, когда Миранда лежала в уличной пыли, глядя, как у нее отбирают дар Эллы, ее Януса. Теперь Янус сам забирал себя, уносил прочь, и от нее зависело еще меньше, чем тогда.
Янус покачал головой.
— Я должен доказать свою преданность Арису.
Когда Янус ушел, Маледикт допил виски и налил еще. Он глядел в пустой камин, пока комната не наполнилась тьмой — и шелестом крыльев. Заскрипели ступени: Ливия на цыпочках пробиралась к двери. На кухне кухарка скребла стол. Наконец наступила тишина, а Джилли все не возвращался. Маледикт допил третий стакан виски и бросился вон из дома.
35
Джилли с Лизеттой возились в постели, тискали друг друга, но удовольствие Джилли портило сознание вины. Он отлично понимал, что должен был вернуться в особняк, что на Януса нельзя положиться и что настроение Маледикта сейчас в лучшем случае весьма переменчивое. Но Джилли с ужасом думал о мраке комнат и затянувшемся присутствии Чернокрылой Ани. Поэтому, когда Лизетта окликнула его на улице, он поддался соблазну и последовал за ней, как бессовестный кот из подворотни. Ночью приевшиеся прелести Лизетты стали панацеей от его терзаний. Склонившись над ее грудью, Джилли заставил ее смеяться и задыхаться; вдруг она застыла в его объятьях.
— Эй, ты! Убирайся. Ошибся комнатой. — Она прижала голову Джилли к своей груди, но мурашки вдоль позвоночника уже предупредили Джилли обо всем. Он безо всякого удивления услышал хриплый голос.
— Нет, — сказал Маледикт. — Я не ошибся комнатой. Просто в ней слишком людно.
Речь Маледикта сохраняла обычную колкость, только он не чеканил слова, а растягивал — значит, был пьян.
Джилли натянул покрывало до подмышек, словно девица под взглядом распутника. Впрочем, взор Маледикта уперся не в него, а в Лизетту.
— Что ж, полагаю, она достаточно чистая, хотя и чуть перезрелая. Я ожидал худшего. А сколько времени ушло, чтобы добраться до этого борделя! И у нее рыжие волосы. Весьма предсказуемо, Джилли.
— Мэл… что ты здесь делаешь?
Маледикт проигнорировал вопрос.
— Уходи, — приказал он Лизетте.
— Он заплатил. Так что сам убирайся. — Глаза у Лизетты были слегка навыкате. Глядя на ее шею, Маледикт подумывал, не задушить ли девицу — тогда они вылезут из орбит.
Джилли решил вмешаться.
— Все в порядке, Лизетта. Деньги твои. Просто оставь нас. — Сердце бешено билось у него в груди — но почему? От страха за безопасность Лизетты или от предвкушения возможности остаться наедине с Маледиктом?
— Тебе все еще нужна комната? А то маман обязательно спросит. — Лизетта надевала пеньюар, и Джилли, взглянув на нее критическими глазами Маледикта, не мог не заметить, как не идет лиловый цвет к румяным щекам и рыжим волосам.
— Убирайся, — повторил Маледикт. Он доплелся до кровати, отстегнул меч, швырнул его на пол, потом уселся и скинул туфли. Лизетта скорчила напоследок недовольную гримасу и вышла, громко хлопнув дверью. Маледикт задвинул щеколду и осел на пол у порога.
Молчание затягивалось, и Джилли, уставший ждать, сказал:
— Я думал, ты под домашним арестом.
— Гвардейцы спокойно наблюдали, как я ушел, — ответил Маледикт. — Возможно, они отправились за мной и сейчас где-то внизу, вкушают прелести заведения за счет Ариса.
— А где Янус?
— Во дворце. Вообще-то я здесь, чтобы отвлечься от всего этого. — Он забрался на кровать, неуверенно покачиваясь, и лег рядом с Джилли, изучая его укрытую простыней фигуру. — Я пришел, чтобы ты меня развлек.
Пьян, решил Джилли; ему стало любопытно, сколько Маледикту понадобилось виски, чтобы пересилить власть Ани.
