Дух демона - Сальваторе Роберт Энтони (читаем книги TXT) 📗
Джоджонах утвердительно кивнул: уж Маркворт явно не доверил бы плавание на Пиманиникуит человеку, принадлежащему к религии дальних южных земель. По странной иронии судьбы это уберегло Альюмета и его корабль от предрешенного трагического конца.
— Оказалось, что вашему Маркворту лучше подходил капитан Аджонас и его «Бегущий по волнам», — признался Альюмет. — И то сказать: он плавал по Мирианскому океану уже тогда, когда я зеленым мальчишкой только сел на весла.
— И ты знаешь, что случилось с капитаном Аджонасом дальше? — спросил Джоджонах. — Ты слышал о гибели «Бегущего по волнам»?
— Любой матрос с Извилистого Берега знает об этой утрате, — ответил капитан Альюмет. — Рассказывают, что они потонули на самом выходе из залива Всех Святых. Точнее, их накрыло волной, хотя меня это удивляет: Аджонас был настоящим морским волком, и чтобы потонуть на мелководье…
В ответ Джоджонах только кивнул. Он не мог решиться поведать Альюмету страшную правду, что Аджонас и его матросы были попросту убиты монахами той самой церкви, в которую бехренец пришел по доброй воле. Оглядываясь назад, магистр Джоджонах с трудом мог поверить, что и он когда-то соглашался с этой жестокой и бесчеловечной традицией. Неужели, как утверждала церковь, так было всегда?
— Замечательный был корабль, и команда тоже, — почтительно произнес Альюмет.
Джоджонах кивнул, хотя, по правде говоря, он не знал матросов с погибшего корабля. Он встречался лишь с капитаном Аджонасом и его помощником Бункусом Смили, но тот ему совсем не понравился.
— Вам бы лучше поспать, святой отец, — сказал капитан Альюмет. — Завтра вам предстоит нелегкая дорога.
Джоджонах тоже решил, что сейчас — самое время закончить беседу. Альюмет, даже не подозревая об этом, дал магистру немало тем для размышлений. С его помощью былые воспоминания предстали перед Джоджонахом в новом свете. «Но это не значит, что я соглашаюсь со всеми теми, кто нынче распространяет учение церкви». Так сказал ему Альюмет, и слова капитана звучали поистине пророчески для разочарованного магистра.
Спал Джоджонах хорошо, лучше, чем когда-либо с тех пор, как караван прибыл в Палмарис и мир вокруг покатился неведомо куда. На заре его разбудил крик матроса, увидевшего огонь портового маяка. Магистр собрал свои нехитрые пожитки и поспешил на палубу, надеясь увидеть палмарисский причал.
Однако его взору предстала лишь серая пелена густого тумана. Все матросы сгрудились на палубе. Большинство из них стояли возле ограждения и размахивали фонарями, всматриваясь в рассветный сумрак. Наверное, боятся налететь на скалы или столкнуться с другим кораблем, подумал Джоджонах, и у него по спине пробежали мурашки. Правда, присутствие капитана Альюмета успокоило его. Высокий бехренец держался спокойно, словно все шло так, как и должно быть. Джоджонах подошел к нему.
— Я слышал, что кто-то из матросов увидел маяк, — объяснил магистр. — Хотя сомнительно, чтобы в таком тумане можно было бы что-то разглядеть.
— Мы действительно его видели, — с улыбкой успокоил его капитан. — Мы совсем близко, и с каждой секундой подходим все ближе к берегу.
Джоджонах устремил взгляд туда, куда смотрел капитан, — в пелену тумана. Он чувствовал: что-то здесь не так, словно произошел какой-то сбой во внутренних ощущениях. Он простоял довольно долго, пытаясь разобраться и сориентироваться по солнцу, едва просвечивавшему впереди.
— Мы подходим к восточному берегу, — наконец объявил магистр, поворачиваясь к Альюмету. — Но ведь Палмарис лежит на западном.
— Я решил сберечь вам несколько часов и избавить от утомительного плавания на переполненном пароме, — пояснил Альюмет. — Хотя сомневаюсь, чтобы какой-нибудь паром решился плыть в таком мраке.
— Капитан, но ведь не стоило из-за меня…
— Пустяки, друг мой, — ответил Альюмет. — Нам все равно не разрешат зайти в палмарисский порт, пока не рассеется туман. Поэтому, вместо того чтобы встать на якорь, мы решили завернуть в Эмвой. Пусть там причал поменьше, зато правила помягче.
— Вижу землю! — раздался крик с мачты.
— Подходим к эмвойскому причалу! — подхватил другой.
Джоджонах взглянул на Альюмета, который лишь улыбнулся и подмигнул магистру.
Вскоре «Сауди Хасинта» плавно причалила к берегу, и проворные матросы быстро выбросили канат и привязали корабль к причальной тумбе.
— Желаю вам доброго пути, магистр Джоджонах, — сказал на прощание Альюмет, помогая ему спуститься по сходням на берег. — Пусть утрата досточтимого Добриниона укрепит всех нас.
С этими словами капитан крепко пожал Джоджонаху руку, и магистр повернулся, готовый ступить на пристань.
На последней ступеньке он вдруг задержался. Внутри его происходила отчаянная борьба совести с благоразумием.
— Капитан Альюмет, — наконец позвал он, поворачиваясь назад.
Джоджонах заметил, что матросы тоже подняли головы. Он понимал: они услышат каждое его слово, но это не остановило магистра.
— В грядущие месяцы ты, скорее всего, услышишь о человеке по имени Эвелин Десбрис. Брат Эвелин был монахом в Санта-Мир-Абель.
— Такое имя мне неизвестно, — ответил капитан Альюмет.
— Ты о нем обязательно услышишь, — с убеждением сказал Джоджонах. — И услышишь отвратительные истории об этом человеке. Будут говорить, что он — вор, убийца и еретик. Ты услышишь, как неоднократно его имя будут предавать проклятию.
Капитан Альюмет молчал. Джоджонах тоже приумолк; слова давались ему с трудом.
— Но говорю тебе со всей откровенностью, — продолжал магистр, понимая, что сейчас он переступает очень тонкую грань. Он опять замолчал, с трудом проглатывая слюну, — Эти истории — ложь. Либо их станут рассказывать так, чтобы опорочить брата Эвелина. Уверяю тебя, все поступки этого человека были продиктованы совестью, а совесть его всегда вдохновлялась свыше. Не побоюсь сказать, что она вдохновлялась Богом.
Матросы пожали плечами, посчитав, что к ним эти слова не имеют никакого отношения. Но капитан Альюмет почувствовал, как тяжело дается Джоджонаху каждое слово, и понял, что для магистра настал поворотный момент в его жизни. Бехренец был достаточно проницательным, чтобы понять: истории об этом не известном ему монахе действительно могут иметь какое-то отношение к нему самому и ко всем, кто связан с Абеликанской церковью. Капитан кивнул в ответ.
— Никогда еще в недрах Абеликанской церкви не появлялось столь честного и достойного человека, как Эвелин Десбрис, — твердо произнес Джоджонах и сошел с трапа «Сауди Хасинты».
Он понимал, чем рискует. Может случиться, что однажды корабль зайдет в Санта-Мир-Абель, и капитан Альюмет, а скорее — кто-нибудь из матросов, слышавших слова Джоджонаха, заведет разговор с монахами или даже с самим отцом-настоятелем Марквортом. Глупо было бы теперь пытаться как-то смягчить сказанное или, хуже того, отказаться от своих слов. Он сказал об Эвелине во всеуслышание. Значит, так тому и быть.
Слова, произнесенные Джоджонахом, продолжали звучать в его ушах, когда он шагал по Эмвою. Душу магистра переполняли сомнения. Джоджонаху удалось найти повозку, направлявшуюся на восток. Возница оказался членом церкви и, подобно капитану Альюмету, человеком дружелюбным и щедрым. И все же, когда через три дня они расстались в нескольких милях от ворот Санта-Мир-Абель, Джоджонах не решился рассказать ему правду об Эвелине.
Сомнения магистра рассеялись лишь тогда, когда впереди выросла громада монастыря. Санта-Мир-Абель был внушительным и впечатляющим местом с его древними крепкими стенами, являвшимися как бы продолжением прибрежных гор. Всякий раз, когда Джоджонах глядел на монастырь издали, он вспоминал о долгой истории церкви, о традициях, сложившихся задолго до Маркворта и доброго десятка отцов-настоятелей, правивших до него. И вновь у Джоджонаха появилось ощущение, словно над ним парит ясно осязаемый дух Эвелина. Сомнения сменились желанием проникнуть как можно глубже в прошлое ордена и узнать, как все происходило многие века назад. Магистр Джоджонах не верил, что церковь в ее нынешнем состоянии могла бы сделать свое учение господствующим. Сегодня люди приходили в церковь по привычке, становились «верующими», поскольку таковыми были их отцы, деды, прадеды и так далее. Таких, как Альюмет, обратившихся к вере по велению сердца, а не по привычке, были единицы.
