Маг-менестрель - Сташеф (Сташефф) Кристофер Зухер (читать книги полностью TXT) 📗
— Репутация у него неважная, — согласился брат Фома. — Хотя многие полагают, что это из-за того, что он пресмыкается перед королем и делает все, что ему прикажет его величество, хорошее это или плохое.
— Он предпочитает плохое, — возразил Мэт, а Аруэтто с ним согласился. — Бросьте вы говорить о репутации, брат Фома. Она совершенно ни при чем. Он грубый и жестокий человек, он наслаждается чужими страданиями.
— Ты так говоришь, опираясь на собственный опыт? — с интересом спросил брат Фома.
— Да! — хором ответили Мэт и Аруэтто.
Монах соединил пальцы рук.
— И что вы предлагаете с этим делать?
Аруэтто и Савл обменялись непонимающими взглядами, но Мэт, старательно выговаривая слова, проговорил:
— Король изо всех сил изображает из себя материалиста, не верящего ни во что, кроме вещей, которые он может увидеть и подержать в руке или попробовать на вкус. В итоге он уже сделал значительные успехи в деле превращения Латрурии в светское государство.
Брат Фома нахмурился.
— Но нам всем приходится соприкасаться со светской, мирской стороной жизни. Собственно, светский и мирской — это одно и то же.
— Верно, но большинство людей смотрят дальше своего носа, дальше этой жизни — в жизнь следующую. А король Бонкорро старается убедить себя самого и свой народ, что существует только этот мир, только эта жизнь.
Брат Фома поджал губы и, уставившись в одну точку, присвистнул.
— Вот-вот, — кивнул Мэт. — Он перегибает палку, верно?
— Не то слово! Нет ничего дурного в том, чтобы пытаться пережить испытания и тяготы этой жизни, нет ничего дурного и в том, чтобы искать мирских радостей, покуда ты при этом не приносишь никому боли...
— А вы уверены в том, что вы не еретик? — вмешался Савл.
— Совершенно уверен, — усмехнулся брат Фома. — Но папа и его кардиналы сомневаются. Между тем вы меня спрашиваете, и я буду вам отвечать. В конце концов, Христос учил нас отдавать кесарю кесарево. Я это понимаю так, что мы должны уделять некоторое внимание мирским делам.
— Некоторое, — поднял руку Мэт. — Но не все.
— Безусловно, не все. Ни в коем случае. Мирской путь жесток. Здесь сильнейший пожирает слабейшего и даже втаптывает слабейшего в грязь. Мы говорим о рабстве, мы говорим о том, что кто-то пресмыкается перед знатными, об угнетении простонародья, мы говорим о том, что некоторые пытаются выжать все удовольствия из жизни, до последней капли, не обращая при этом ни малейшего внимания на то, что кому-то из ближних из-за этого может стать очень больно. Нет-нет, мирская жизнь, лишенная уравновешивающих ее духовных ценностей, безусловно, приведет ко Злу. А именно на этот путь король Бонкорро поставил каждую живую душу в своем королевстве!
— Пока все так и есть, — согласился Мэт. — Но если бы нам удалось заинтересовать его кое-какими моральными принципами, может быть, мы смогли бы уравновесить это скольжение вниз и даже повернуть все в другую сторону.
— И как же это может вам удасться? Он не желает иметь ничего общего с религией!
— Нет, — кивнул Мэт. — Не желает. Но его интересуют древние науки, писания греков и рэмлян.
— Это правда? — медленно спросил брат Фома, повернув голову к Аруэтто.
Ученый выставил перед собой руки, как бы отталкивая кого-то.
— Не надо меня в это впутывать, умоляю! Я прежде всего верю в Бога, а потом уже в человечество. Ты хотел бы, чтобы этот светский король стал гуманистом?
— Да, — отозвался брат Фома, и в глазах его загорелись веселые огоньки. — Это привьет ему нравственность и этические принципы!
— Но я не учитель!
— Только потому, что вас никто об этом не просил, — напомнил старику Мэт.
— Король Бонкорро не попросит меня, чтобы я учил его!
— Поспорим?
— Я поспорю, — вмешался Савл. — Я поспорю, что канцлер Ребозо Аруэтто на милю к королю не подпустит!
— Верно. Аруэтто потребуется некоторая защита. — Умные глаза брата Фомы стрельнули в Мэта и Савла по очереди.
— Да, мы с Савлом — неплохая защита, это верно, — согласился Мэт. — Но дело в том, что Савл и сам у нас светский гуманист, а у меня — хоть отбавляй слабости в духовных вопросах. Не могли бы мы возыметь какое-нибудь прикрытие в этом смысле?
Брат Фома вздохнул.
— Что мы можем предложить, кроме молитв, однако я не стану опережать события. Мне трудно решить такой важный вопрос. Вам следует переговорить со святым отцом, и пусть он решает, в чем ваша мудрость, а в чем — глупость.
— С папой? — выпучил глаза Мэт.
— Именно. Я договорюсь об аудиенции.
— Что ж, нас только трое, — сказал Мэт. — Не слишком представительная компания, но если попробовать, то, может, и удастся его убедить.
Единственная сложность состояла в том, что Мэт понятия не имел, в чем же именно он будет убеждать папу.
— Позволить вам покинуть Ватикан? — улыбнулся папа. — Что же в этом такого? Можете уходить, как только пожелаете! Но вот как вы преодолеете оцепление?
— Оцепление? — Мэт обернулся и посмотрел на брата Фому. — Вы нам ничего ни про какое оцепление не говорили.
Монах небрежно махнул рукой.
— Для чародея вашего уровня это сущие пустяки.
— Как знать? Может, и не пустяки, — сверкнул глазами Савл. — Что это за разбойники и много ли их?
— Несколько тысяч, — вздохнул папа, — и недавно они отпраздновали третью годовщину осады нашего холма.
— Они тут торчат уже три года? — изумился Савл. — Как же это они еще до сих пор не вымерли от дизентерии и холеры?
— О, они живут совсем недурно, — заверил Савла брат Фома. — Днем они посвящают некоторое время муштре, а ночью у них — оргии. Король поставляет им много вина, женщин и денег для азартных игр. Они обосновались тут надолго, придворный Маг. Это не кучка шатров, не подумайте, нет, они выстроили себе деревянные казармы, а для военачальников — отдельные дома. Их командиры захватили палаццо у дворян!
— Вот как? Командиры — их несколько? — Потребовал ответа Савл. — Значит, там не одна шайка?
— Нет, — ответил брат Фома. — Там восемь шаек, и они не то объединились, не то сговорились с тем, под чьим ведением находится эта местность. На самом деле они захватили город Рэм и стали фактически править им.
— Значит, это не просто кампания против вас? Вы обосновались на единственном холме, который сумел выстоять против разбойников?
— Да, — кивнул папа. — Хотя выстояли мы, конечно же, не благодаря тому, что нас охраняет отряд отважных свитзеров. Думаю, главари разбойничьих шаек побаиваются нас — либо побаиваются, либо ответ на наши молитвы сильнее, чем я думаю.
— О... — задумчиво проговорил Савл. — Либо для них было бы выгоднее оставить вас в покое, нежели покорить вас.
Папа наморщил лоб и повернул голову к Савлу:
— Как это?
— Ну давайте представим — чисто гипотетически, понимаете, — что разбойники захватили Ватикан, — сказал Савл. — Что тогда сделает король Бонкорро?
Папа стоял неподвижно, пытаясь найти ответ на этот вопрос. Но ответил вместо него брат Фома:
— Он же не сможет позволить разбойникам править древней столицей империи, верно?
— Ни за что на свете, — подтвердил Савл. — Это слишком престижно, не говоря уже о том, что город находится в центре страны, что Тибр снабжает его водой, что вокруг простираются тучные земли, способные прокормить Рэм. Получат разбойники Рэм — начнут делать набеги на другие города и, весьма вероятно, сумеют вообще отобрать Латрурию у короля Бонкорро. В конце концов это ведь не простые лесные бандюги?
— Вовсе нет, — поджав губы, ответил брат Фома. — Это наемная армия, ищущая, чем бы заработать на жизнь, пока нет работы.
— А почему вы уверены, что они безработные?
Остальные четверо изумленно уставились на Савла.
— А ведь верно... — медленно выговорил Мэт. — Король Бонкорро не мог оставить их просто так, бросить на произвол судьбы. Они бы тогда носились, как очумелые, по полуострову и сеяли повсюду хаос, подрывая под корень то благополучие, которого добивается король. Лучше платить им, дабы держать их в рамках.
