Драконы Исчезнувшей Луны - Уэйс Маргарет (читаем книги онлайн без регистрации TXT) 📗
— Что ты видишь? — обратился Паладайн к Зивилину.
— Я вижу мир, — тихо ответил Зивилин, и на глазах у него выступили слезы. — Я вижу прошлое, настоящее и будущее.
— Какое будущее? — поинтересовалась Мишакаль.
— То, к которому сейчас устремлен мир.
— И его уже нельзя изменить?
— Конечно, можно, — усмехнулся Рейстлин. — И изменить, и окончательно разрушить.
— Ты имеешь в виду, что треклятый кендер все еще жив? — прорычал Саргоннас.
— Я имею в виду возросшую силу Владычицы Тьмы. Если вы надеетесь разгромить ее, то Тассельхофу придется слетать еще кое-куда. После того как он сделает это...
— Мы сразу же отправим кендера к моменту его смерти, — закончил Саргоннас.
— Мы дадим ему шанс, — поправил минотавра Паладайн. — Никто не станет отсылать кендера в прошлое насильно. У него есть свобода выбора, как и у всех других живых существ на Кринне, и мы не можем отказать ему в этом только потому, что нам так удобно.
— Удобно! — взревел Саргоннас. — Да он же уничтожит всех нас!
— Если такова цена за наши убеждения, то мы заплатим ее. Твоя супруга отвергла понятие свободы воли, Саргоннас. Она предпочла править рабами. Ты сам всегда выступал против этого. Скажи-ка, заслуживают ли минотавры Бога, который делает их рабами? Бога, который не позволяет им самостоятельно избирать свой жизненный путь и свободно идти по нему к чести и славе?
— Нет, но мои минотавры не имеют ничего общего с каким-то безмозглым кендером, — пробормотал Саргоннас, однако при этом уткнулся носом в свою шерсть. — Впрочем, теперь возникает следующий вопрос. При условии, что окаянный кендер всех нас не погубит, — он бросил выразительный взгляд на Паладайна, — какому наказанию мы должны будем подвергнуть Богиню, чье имя я не желаю даже произносить? Богиню-отступницу?
— Для нее может быть только одно наказание, — сурово заявил Гилеан, кладя руку на Книгу.
Паладайн огляделся.
— Все согласны?
— Да, во имя Равновесия в мире, — подтвердил Хиддукель, Хранитель Весов.
Паладайн поочередно обратился к каждому из Богов, и каждый утвердительно кивнул. Наконец он взглянул на свою возлюбленную супругу Мишакаль. Она стояла, низко опустив голову.
— Это неизбежно, — мягко произнес Паладайн.
Мишакаль подняла свои заплаканные глаза и долго-долго смотрела на Бога Света. В конце концов и она кивнула.
Паладайн положил руку на Книгу.
— Да будет так, — сказал он.
27. Тассельхоф Непоседа
Жизнь Тассельхофа состояла из героических моментов. Скверные моменты в ней, конечно, тоже присутствовали, но первые сияли так ярко, что заслоняли своим светом все невзгоды, задвигая их на задворки памяти, откуда те периодически напоминали о себе, но боли причинить уже не могли.
Этот момент был, пожалуй, самым героическим, и героичность его с каждой минутой возрастала.
Тас уже начал привыкать к путешествиям сквозь время и пространство и даже нашел, что сопровождающие их головокружение и потеря ориентации, казалось бы, враждебные повседневной жизни, тем не менее вносят в нее приятное разнообразие.
Впрочем, на этот раз головокружение прошло сразу же после приземления, и Тассельхоф принялся осматриваться, пытаясь понять, где он находится.
Прежде всего он увидел огромного серебряного дракона. Его морду на уровне глаз пересекал ужасный рваный шрам, и Тас понял, что это тот самый слепой, который явился на Совет Рыцарей. По-видимому, перелет не слишком утомил его, ибо он спокойно помахивал крыльями, вертел головой, поводил носом и прислушивался. Тас подумал, что либо путешествия во времени никак не сказываются на самочувствии драконов, либо слепота дает Мирроару определенные преимущества, и решил обязательно поинтересоваться позднее, какая версия правильна.
Двое других чувствовали себя не так хорошо. Герард и первое-то свое путешествие перенес неважно, а после нынешнего вообще с трудом держался на ногах.
Глаза Одилы были широко раскрыты. Она задыхалась, жадно ловя воздух ртом, и, глядя на нее, Тассельхоф вспомнил одну несчастную рыбку, которую однажды обнаружил у себя в кармане. Он понятия не имел, каким образом она туда попала, и по привычке пришел к заключению, что ее кто-то потерял. Ему удалось быстро доставить рыбку к воде. Полежав немного на боку, она очнулась и уплыла. Да, определенно Одила была похожа на нее.
— Где мы? — выдохнула она, так вцепившись в Герарда, что костяшки ее пальцев побелели.
Рыцарь сердито посмотрел на кендера. И все другие тоже.
— Там, где и должны быть, — заверил их Тас. — В месте, где Владычица Тьмы держит в плену золотых и серебряных драконов. — И, крепко сжав в руке устройство, кендер добавил, чтобы утешить своих товарищей: — Я надеюсь.
Увы, товарищей это не только не утешило, но, напротив, заставило окончательно приуныть.
Тассельхоф никогда еще не бывал в подобном месте. Единственным зрелищем на многие мили вокруг здесь были серые скалы: острые серые скалы, гладкие серые скалы, огромные серые скалы, маленькие серые скалы... И над всем этим серым безмолвием простиралось черное как смоль небо. Ни одной звезды не горело на нем, и все же странная местность была освещена мягким белым светом — он шел от Ледяной Стены, поблескивавшей впереди.
— Я чувствую под ногами только камни, — сказал Мирроар. — Мертвые камни, лишенные растительности. Должно быть, эта земля безлюдна и абсолютно бесплодна. Я не слышу никаких звуков: ни волн, разбивающихся о берег, ни ветра, шумящего среди деревьев, ни птиц, ни животных... Я ощущаю запах пустоты и враждебности.
— Весьма точное описание, — заметил Герард, вытирая пот со лба. — Добавь к этому, что небеса над нами чернее ночи, солнце тут заменяет какое-то странное сияние, а воздух — ледяное дыхание сосулек, и тогда картина будет полной.
— Ты не все упомянул, — поправил его Тассельхоф, считая своим долгом поделиться собственными наблюдениями. — Белый свет почему-то придает стене разноцветные оттенки.
— Напоминающие чешуйки многоцветного дракона? — спросил Мирроар.
— Точно! — воскликнул Тас с восторгом. — Именно так это и выглядит. Суровая, но потрясающая красота. Особенно когда цвета начинают меняться, и ты смотришь, как они пляшут на ледяной поверхности...
— Замолчи! — приказал ему Герард.
Тассельхоф вздохнул. Несмотря на всю его любовь к людям, он не мог не признать, что порой соседство с ними означало отказ от многих радостей жизни.
Мороз был действительно ужасающий. Одила дрожала мелкой дрожью, отчаянно кутаясь в свои легкие одежды. Герард подошел к Ледяной Стене и внимательно осмотрел ее, а потом достал кинжал и, размахнувшись, ударил им по сверкающей глади.
Клинок разлетелся вдребезги. Герард бросил рукоятку и с криком сжал руку.
— Она такая холодная, что нож сломался! Я ощутил, как холод пробежал по металлу и пронзил меня до костей. Мои пальцы словно онемели!
— Нам долго не протянуть, — заметила Одила. — Мы, люди, замерзнем. Кендер тоже. Насчет Мирроара не знаю.
Тас улыбнулся ей в благодарность за то, что она не забыла включить его в список.
— Мы холоднокровные, но не настолько — сказал дракон. — Скоро моя кровь загустеет. Сначала я утрачу способность летать, а затем и соображать...
— А главное, что кроме тебя, — пробурчал Герард сварливо, осматриваясь по сторонам, — я не вижу тут ни одного дракона.
Непоседа также сильно страдал от холода. Он совсем не чувствовал своих рук и ног и с тоской вспомнил о меховой куртке, которая была у него когда-то. Он думал о том, что теперь станется со всеми ними, и о том, что же случилось с собратьями Мирроара, ибо не сомневался (ну, почти не сомневался), что прибыл точно в указанное место. Он даже заглянул под ближайший камень, но ничего похожего на дракона там не обнаружил.
— Тебе лучше вытащить нас отсюда, Тассельхоф, — произнесла Одила, стуча зубами.
— Это невозможно, — возразил вдруг Мирроар довольным голосом. — Мы попали в тюрьму для драконов. Магия в моей крови уже замерзла, а значит, и магия устройства тоже.
