Легенда о Чудограде Книга вторая. Наследие Радомира. Часть первая. Храм магии (СИ) - Шихматова Елена
— А охрана разве не спугнет Кабара? Он может узнать о том, что Паленина арестовали еще до того, как он придет к нему в дом.
— Правильно, для этого мы пустим слух, что Паленин не виноват.
— Как? Стражники, наверняка уже разболтали всем о том, что произошло в камерах.
— Пусть так, но я тут поинтересовался историей жизни господина Паленина и мне буквально только что рассказали одну интересную деталь: Паленин три года назад придумал некое изобретение, магический механизм — возможно, он просто прочел что-то интересное в старинных книгах, хотя, кто знает — так вот, для претворения своей идеи в жизнь ему нужны были предметы, на которые у Владимира просто не было денег. Тогда он решился попросить их у господина Кромина, в долг. Как ты знаешь, Кромин владеет двумя банками, несколько представительств одного из них есть и в Истмирре, но Паленин не пошел в банк, он попросил аудиенции у самого господина Кромина. Как ни странно, тот принял его, может, заинтересовался целью прошения, не знаю, главное то, что Кромин дал ему денег, но ничего не получилось. Логично предположить, что недовольный займодатель потребует вернуть ему вложенные им средства, но вместо этого он помогает Паленину, безродному товарищу, в недавнем прошлом простому разносчику из почтовой службы, устроиться в аппарат правительства, в комитет по делам магии. Не слабо шагнул, правда? Опять-таки, Кромин таким образом мог просто дать тому возможность заработать, чтобы вернуть долг, но говорят, взял он столько, что никакая зарплата, даже самого главного министра, не поможет, платить придется долго. И вот, что я в связи с этим подумал. Мы можем условно освободить Паленина, сообщив всем, что беднягой просто манипулировали, Кромин заставил его действовать заодно с ним, то есть заставил отработать долг, и именно под страхом быть наказанным, Владимир напал на Гедовин, убил Алтею, боясь, что та расскажет все о его участии. Несчастный даже и не думал, что эти его действия выдадут его с головой. Решив, что терять нечего, он рассказал все о заговоре и мы отпустили его, пока он, правда под домашним арестом, под присмотром двоих охранников. Что такое два охранника для воина из бывшего Союза Пяти Мужей? Он не станет опасаться их и, самое главное, захочет узнать побольше о том, что нам известно.
Амалия одобрительно посмотрела на царя Изяслава.
— Мне нравится, этот план звучит очень убедительно.
— Ну, это пока не план, а идея, а вот порядок действий надо хорошо продумать на случай возможного визита Кабара или любого другого из заговорщиков, потому что участие Кабара во всем происходящем в Дамире — это только предположение.
Сказано — сделано. К немалому удивлению Владимира Паленина, его, предварительно обезопасив антимагическими браслетами, доставили домой, правда он остался под охраной двоих стражников, и все равно, с чего вдруг его освободили из камеры, он понять не мог. В числе его охранников ночью были двое из людей Изяслава, утром их должны были сменить Модест и волшебник из МСКМ, Арсений Глазов.
Негромко постучав в дверь, Амалия вошла в комнату, сиделка, молоденькая девушка, которая, судя по ее осовелому лицу, сидела подле Гедовин, всю ночь, сразу встала и поклонилась.
— Госпожа.
— Доброе утро. Ну как она?
Амалия знала: это глупый вопрос, и ответ на него очевиден, но все-таки понадеялась на лучшее. Вдруг Гедовин ночью пришла в себя? Что-нибудь сказала или хотя бы пошевелилась. Но сиделка лишь опустила голову, грустно ответив.
— Без изменений.
Плохо, это очень плохо. Амалия чувствовала, как на нее накатывает волна страха. Что же это? Неужели все так плохо и она… не выживет? Нет, нужно гнать такие мысли, Гедовин сильная, она справится! Волшебники, способные к самовосстановлению — а это был довольно редкий дар — всегда замирали вот так; она помнила, как Дан семь лет назад вот так же неподвижно лежал, из-за чего она тогда жутко испугалась и помчалась за лекарем. Да, все было похоже, тогда что же сейчас не дает ей покоя? Не дает. Тот факт, что она не знала, обладает ли Гедовин даром самоисцеления. За те семь лет, что они жили под одной крышей, Гедовин несколько раз болела, но всякий раз ее исцеляли магией, однако в этот раз внешнее воздействие никак не помогло, и неизвестно еще, поможет ли себе девушка изнутри. Глубоко вздохнув, Амалия заставила себя успокоиться. Надо верить в лучшее. Нельзя сдаваться!
— Тебя скоро сменят? — спросила она у сиделки. — Тебе надо отдохнуть.
Та, смущенная и сбитая с толку ее участием, не сразу нашлась, что ответить. Амалия была первой из господ, кто проявил к ней внимание, проявил человечность к простой служанке. Почти сразу поняв, в чем дело, Амалия сказала напрямую.
— Я из Истмирры, у нас слуги — тоже люди.
— Я… простите… да, меня обещали сменить утром.
— Уже утро. Ладно, я прослежу, чтобы тебе не забыли прислать замену.
И лучше бы из числа людей, прибывших с царем Изяславом, добавила про себя Амалия. Она вышла из комнаты и направилась в соседний коридор, где в четырех комнатах расположилась маленькая делегация из Истмирры.
Сегодня должны прибыть представители других стран, как только приедет последний из них, начнется экстренное международное слушание. На нем Амалия собиралась рассказать о заговоре и покушении на царя Заряна и решить, что делать дальше, просто так пускать на самотек ситуацию в Тусктэмии нельзя, и оставалось только уповать на то, что никто из мировых правителей не входит в группу заговорщиков. Конечно, на первый взгляд, в такое трудно было поверить, но, поразмыслив, Амалия приходила к неутешительному выводу: может быть все, что угодно, и гарантировать здесь ничего нельзя. «Великие предки! Как это ужасно! Все живут нормально, жизнь течет в привычном русле, но как только случается нечто из ряда вон выходящее, и все! Люди словно разом становятся врагами друг другу, перестают доверять и верить тем, кого давно знают, то есть думают, что знают. Это ужасно, просто ужасно!»
Спустя час в Дамиру прибыла царица Гриальша Тиона, почти сразу следом за ней рдэйский князь Дометьян и берейская княгиня Купава. Спустя еще полчаса прибыли князь Демид из Руйи, княгиня Светлана из Белейского княжества, а также правители Южной Жемчужины, князь Арсенх и княгиня Дарина. К тому времени Амалия успела позавтракать и навестить Заряна. Молодой царь не спал, увидев Амалию, он долго смотрел на нее, потом отвернулся и тихо спросил.
— Вы ведь знаете Анну Гарадину?
— Да, — коротко ответила Амалия, немного испугавшись, неужели Зарян все еще подозревает ее в причастности к заговору?
— Она хороший человек? Она умная, сильная?
— Э-э, — замялась Амалия, — я не совсем понимаю вопроса.
Зарян повернул голову и вновь посмотрел на Амалию, грустно и обреченно.
— Что тут непонятного? Я хочу отречься от престола.
— Что?!
Амалия не верила своим ушам, что это за бред нес Зарян? Отречься от престола? Да он не в своем уме! У него от страха за свою жизнь помутился рассудок, иначе сказать нельзя, иначе думать нельзя. Две служанки, сидящие у окна, не в силах побороть любопытства, уставились на своего царя, не взирая ни на какие правила, требования и традиции. Сев на краешек кровати, Амалия осторожно взяла молодого человека за руку и вкрадчивым, успокаивающим голосом постаралась его приободрить.
— Зарян, вы еще не достаточно окрепли, вам нужно поправиться, спокойно над всем поразмыслить, и, самое главное, отдохнуть. Я верю, нелегко принять все то, что обрушилось на вашу долю, но все-таки нужно это сделать, чтобы понять, как жить дальше, чтобы, признав случившееся, найти в себе силы жить дальше. Не нужно оставаться в тени печальных событий, нужно искать выход из темного коридора, и, зная, что он остался позади вас, идти в светлую галерею.
Как красиво она говорила! Зарян криво улыбнулся и тихим обреченным голосом произнес.
— Я уже подумал, госпожа Розина, и я уже все решил. Я не хочу быть здесь, я не хочу кому-то что-то доказывать. Я такой, какой я есть, у меня есть любимая девушка, и я хочу быть рядом с ней. Думаете, я не знаю, что верхушка, против власти которой я боролся, не даст мне жениться на ней? О, она мне расскажет обо всех тонкостях традиций и обычаев, чтобы я понял свою ошибку и раскаялся, Только я теперь понял, почему в вашей стране нет таких пропастей между сословиями, как у нас: в Истмирре давно поняли, что все люди одинаковые, они все могут чувствовать, мыслить, переживать, а внешние рамки, в которые их насильно ставит общество, это искусственное и навязанное различие. Думаете я поверю в то, что моя любимая девушка не совсем человек только потому, что она родилась в семье простых людей? Да она может чувствовать и понимать так, как никто, никто из всех этих напыщенных дамочек, которым с детства внушали, что они выше и лучше других по праву рождения. Это все неправильно! Несправедливо и неестественно!
